- Я знал, что тебе понравится!

- Ты химик?!

- Я специалист в разных науках, но последнее время работаю в области биохимии.

Я недоверчиво уставилась на него:

- Но ведь ты - это я!

- А я - это ты, - продолжил он нашу любимую фразу. - Одно другому не мешает. Хочешь, покажу, как делаю шампанское?!

- Ещё бы!

Тан вскочил и принялся за работу. Пробирки, реторты и колбы быстро мелькали у него в руках. Профессор что-то смешивал, бегал к стеклянным шкафам, доставая необходимые компоненты, прокручивал пробирки в небольшой центрифуге, выделяя нужные фракции, пока в конечном итоге не достал из нижнего шкафа зелёную бутылку. Он подставил её под длинную трубку с краником, а потом подбежал к началу стола и влил в колбу какую-то голубоватую жидкость.

- Это последний ингредиент. Катализатор... Твои воспоминания о вкусе, цвете, запахе и ощущениях, связанных с шампанским, но только приятные! - и, многозначительно глянув сквозь монокль, чиркнул длинной спичкой, поджигая горелку.

Я заворожённо следила за каждым его действием. В секунды белёсая субстанция внутри колбы закипела и начала подниматься кверху. Проходя через змеевики и трубки, она несколько раз меняла цвет, до тех пор, пока в подставленную бутылку не потекла прозрачная, светло-жёлтая жидкость. Когда тара наполнилась, профессор быстро закупорил её пробкой, закрепил проволокой и со словами "надо охладить", поставил в небольшой контейнер.

- У тебя тут даже холодильник есть?!

- Конечно!

- А как?! На чем работают все эти приборы?! Центрифуга, холодильник...

- А ты не догадываешься?!

- Нет.

- Ну, Кари! Вот сколько мы общаемся, а ты всё равно иногда проявляешь чудеса недогадливости, хотя прекрасно соображаешь. Всё здесь, - и он взмахнул рукой, обводя эту белую пустоту, - всё здесь работает на твоей энергии: на квантово-позитронных импульсах твоего мозга, кварках чувств и фотонах эмоций.

Я нервно сглотнула:

- Вот только не надо сейчас физики элементарных частиц.

Он хохотнул:

- Иди в библиотеку... Нужно отметить столь долгожданную встречу.

- Алкоголик...

- Это единственный мой недостаток!

Я полулежала на кушетке в библиотеке, когда Тан торжественно внёс на подносе, покрытую лёгкой изморозью бутылку. Прочитав этикетку, которую он каким-то образом напечатал, я разразилась хохотом:

- "Окатанское Игристое"?! Потрясающе! Может наладишь производство?!

- Посмотрим... - и лукаво улыбаясь, поставил бутылку на стол. Пока он доставал бокалы, откупоривал пробку и разливал вино, я пристально разглядывала его.

Тан изменился. Очень... И хотя одет он был, как и раньше, в привычный бархатный халат бордового цвета поверх белой рубашки с чёрным шейным платком, тёмные брюки со стрелками и мягкие домашние туфли, но его лицо, волосы, руки... Он выглядел моложе. Теперь ему нельзя было дать больше пятидесяти. Ещё в лесу, когда я впервые увидела его, Тану с виду было за восемьдесят: такой старый добрый, мудрый профессор. Первая разительная перемена в его внешности случилась после моей смерти, пусть и не вполне осознанной, когда Макс задушил меня, случайно. Тогда Мозг помолодел, лет на десять-пятнадцать, а теперь вот опять... Что же так повлияло на него?!

Я не устояла под напором его гипнотического обаяния ещё тогда, когда он выглядел старше. А теперь? Что будет дальше?! Он же красив... Красив не просто внешне: лицом, телом, речью. Он притягивает меня, завораживает: взглядом, улыбкой, движениями тонких, длинных пальцев, поворотом головы, лукавым прищуром карих глаз, густой шевелюрой волос, в которых седина осталась только на висках.

- Ну что? Попробуем? - Тан протянул бокал с пузырящимся напитком.

- С удовольствием, - я сделала глоток и откинулась на спину.

Мозговой устроился рядом на маленьком пуфике.

- Успокоилась?

- Да. Ты специально всё это сделал? Лабораторию показал... чтобы я отвлеклась?

Он долго смотрел, а после ответил:

- Ты всё знаешь и всё понимаешь... Не обижайся на Дайка. Он поймёт и поверит, он уже верит, просто надо дать ему ещё немного времени. Он в шоке от тебя, твоего странного поведения, того, что ты говорила. Ему очень больно от того, что он к тебе чувствует, и того что понимает разумом. Вечный конфликт чувств и эмоций с рассудком...

Протянув руку, я приложила палец к губам Тана:

- Всё. Не говори больше ничего. Он должен разобраться сам и принять решение.

Тан кивнул. Мы допили шампанское, и я поднялась с кушетки:

- Было очень вкусно, спасибо... Пойду я, надо немного поспать.

Профессор проводил меня до двери:

- Я так счастлив, что ты пришла...

Не выдержав ласкового взгляда, я крепко обняла его и, уткнувшись носом в шею, глубоко вдохнула: "Этот запах... Его запах... Такой родной и такой волнующий... Теперь я понимаю Карелла".

Я открыла глаза на рассвете. Рядом сидел Бумер и смотрел в упор. Увидев, что я проснулась, он заскулил и радостно кинулся лизаться.

- Проснулась я, проснулась! Доброе утро, пушистик!

Несколько минут мы возились на соломе, пока большая часть подстилки не оказалась на полу. "Надо будет нормальный матрас раздобыть, а то собирать эту кучу каждый день по всему дому совсем не хочется...". Я быстро оделась и первым делом мы пошли к Белой скале встречать рассвет, и... может быть Макса.

Утро было прохладным и пронзительно красивым. Прекрасная осенняя погода, когда ещё нет сильных холодов, но и лето уже сдало свои позиции. Сидя на берегу, на большом плоском валуне, я смотрела в море. Оно было тихим и спокойным: волны, ласково шурша, плескались о прибрежные камни, а солнышки - большое и маленькое, неспешно вставали из-за горизонта. Вдали, в туманной рассветной дымке, уже можно было разглядеть острова, которые были похожи на острые спинные плавники какого-то гигантского морского чудовища.

Бумер сначала бегал поблизости, обнюхивая и обследуя каменистый берег, а потом я не заметила, как он исчез. Я тревожно осмотрелась. И только собралась позвать его, как позади, в шагах тридцати, из густого куста раздался какой-то то ли хрип, то ли писк и треск ломающихся веток. Я кинулась туда. Из зарослей, с важным, победоносным видом выбрался мой подопечный, держа в пасти маленькую и уже мёртвую птичку.

- Ну что ж... Молодец! Завтрак ты себе поймал!

Улыбаясь, я гладила его по голове, а волчонок преданно смотрел мне в глаза. Потом он положил добычу на землю и подпихнул мордой к моей ноге. Я обалдела:

- Мне?! Ты поймал её для меня?! Ах ты, мой добытчик! Спасибо!

Объяснить Бумеру, что такая мелкая птаха будет мне на один зуб, было невозможно, но и отвергать подарок я не решилась. Если голодный волчонок не съел сам свою добычу, а отдал мне - это говорит о многом. Поэтому, ухватив птичку за лапку, я понесла её в дом, выражая щенку своё полное одобрение и восхищение его поступком.

В доме я положила птаху в щенячью миску и добавила мелко нарезанного сырого мяса. Бумер очень странно, я бы даже сказала вопросительно, уставился на меня. Я присела на корточки:

- Бумер, ты молодец! Ты самый умный волк на всём белом свете! Но будет лучше, если первую свою добычу ты съешь сам, - и потыкала пальцем в дохлую тушку. - А когда немного подрастёшь и научишься охотиться на более крупную дичь, мы обязательно будем есть её вместе. Просто ты волк, а я человек и вкусы у нас отличаются. Ешь!

Не знаю, понял ли он хоть что-нибудь из того, что я наговорила, но через несколько минут, урча от удовольствия, уже рвал птаху на куски, только перья летели. Я была довольна. Возможно, что и учить волчонка охотиться не придётся: природа и инстинкты сделают своё дело.

Разобравшись с живностью на конюшне, я продолжила обживаться в новом доме. Наводя порядок на кухне, вычищая кучи пыли и мусора, я обнаружила странные рычаги в дальней стене. Они были прикрыты большим куском рваной мешковины, и сначала я подумала, что это такие странные крюки. Но при ближайшем рассмотрении их вид, а главное - положение в стене, поставили меня в тупик. Чем больше я на них смотрела, тем больше осознавала, что это краны... шаровые краны. Похожие были у меня дома, на Земле, в нашей с Катькой, а также и в любой другой квартире. В ванной такие краны перекрывали воду, а на кухне - газ. А что же они здесь перекрывают?!