Поляков и Анька отпрянули друг от друга, а Волкова с любопытством переводила взгляд с Сергея на подругу и обратно.

- Проваливай! - Кондрашова демонстративно распахнула дверь шире.

- Даже не подумаю, - в тон ей ответил Сергей.

- Что у вас тут происходит? - забеспокоилась Юля.

- Трусиха! - хмыкнул Поляков и прошёл в комнату.

- Ничего! - раздосадованная Анька, со злостью хлопнула дверью.

Но это были ещё не все гости. В течении десять минут в квартире Кондрашовых собрался весь класс. Девчонки обнимали Алинку, восхищаясь её загаром и платьем. Немного растерявшись, она поворачивала голову в разные стороны, высматривая Аню и Юлю, в надежде получить у них защиту от надоедливых одноклассниц.

- Ребята новости, - крикнул кто-то и тут же все затихли и уставились в телевизор.

- “… в связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачёвым своих обязанностей Президента СССР и переходом в соответствии со статьёй…”.

- Говорят в Москве вокруг Дома Советов баррикады, - не выдержав, возбуждённо заговорила Юлька. - А мы тут сидим! Новости смотрим.

- Послушайте, ребята, надо что-то делать! - поддержал её Женька.

- Что? - спросил Сергей, сложив руки на груди. Ему было всё равно, что происходит в стране, он пришёл сюда только ради Аньки. Полякову доставляло особое удовольствие доводить ее, и он не упускал случая позлить Кондрашову.

- Мы можем поехать в Москву! - предложила Анна. - На баррикады.

- Ага, только нас там и не хватало, - Поляков со скукой уставился на одноклассников.

- Не хочешь не надо. Сиди дома! - мстительно бросила Кондрашова. - Без тебя обойдёмся. Трус!

- А меня мать не пустит, - пробубнил Вовка.

- Ты наври чего-нибудь, - посоветовал Женька.

- На чём поедим? - осведомился Поляков, ущипнув Аньку за бок в отместку.

Девочка взвизгнула от неожиданности и стукнула обидчика по руке.

- Придурок! - прошипела она.

- Ты даже не представляешь себе насколько! У Нюрки есть предложение, - громко крикнул Сергей, привлекая к ним внимание.

Аня напустила на себя плохо сыгранное спокойствие. Серые глаза источали злость. А у Сергея от этого взгляда сердце стучало как сумасшедшие.

- Поездом… - с независимым видом предложила она первое, что пришло в голову. Поляков снова хмыкнул и отошёл в сторону.

Началось подробное обсуждение: где взять денег на билеты, где собраться, в котором часу.

- Тебе нравиться Сергей? - рассматривая Полякова, тихо спросила Алинка.

- Поляков? - с удивлением переспросила Аня.

- Нравиться! - вмешалась в разговор Юля. - Наша Нюрка втрескалась в него по уши!

- И мне… нравиться. Он изменился, - выдохнула Новикова.

- Не правда! Ничего я и не втрескалась! - Кондрашова покраснела. - Если вы не заметили, мы всё время ругаемся.

- Ну, да… милые бранятся - только тешатся.

- Да он… он … недоумок! - вспылила Аня.

- Красавчик! - прошептала восторженно Аликна.

- Придурок!

- Милашка!

- Вот и забирай его себе, - язвительно прошипела Кондрашова и выскочила из комнаты.

Юлька и Алина переглянулись и одновременно пожали плечами.

Сердце у Аньки билось быстро, словно готово было вырваться из груди. Она и сама не понимала, что на неё вдруг нашло, почему вспылила, чего завелась. Кондрашова вздохнула, взяла в руки кружку с водой и вышла из кухни.

Она обвела взглядом всех собравшихся в комнате ребят, поискала глазами Сергея. Около него стояла Алина. И тут Аньку словно током ударило ей стало ужасно плохо, просто тошно и невыносимо больно, от того что Поляков смотрит на её подругу, а она такая красивая: огромные зелёные глаза и каштановые вьющиеся волосы. Вся такая модная, яркая.

Кондрашова чувствовала себя замухрышкой, гадким утёнком. Ей был ненавистен спортивный костюм, надетый на ней. Как хотелось такое же платье, как у подруги - по колено, кремовое, с рукавами в три четверти и непременно итальянские лакированные туфли на каблучке. Ей так захотелось плакать, не от обиды, а от несправедливости этого мира.

Алинка рассказывала Полякову что-то, а он её слушал внимательно и улыбался. От ревности у Аньки перехватило горло, она закусила губу. Именно сейчас Поляков её раздражал как никогда до этого. Он вёл себя так, как будто её - Ани Кондрашовой и других ребят, не было в этой комнате. Для него в данный момент существовала только Алина, он улыбался только ей.

- Ревнуешь? - с подколкой спросила Юлька, толкнув локтём Аню.

Кондрашова вдруг обнаружила, что стоит посередине комнаты с чашкой в руках, и не сводит глаз с подруги и Сергея. Поляков засунул руки в карманы джинсов, и словно услышав вопрос Юльки, насмешливо посмотрел на Аню, подмигнул ей.

Анька смутилась и отшатнулась к стене.

- С ума сошла?

- Уведёт у тебя Алинка Полякова, - с многозначительным выражением лица скала Волкова.

- Ну и на здоровье.

- Дурочка! - с ироничной улыбкой заметила подруга.

- Слушай, Юлия Сергеевна, если ты ещё раз назовешь меня дурой или полезешь со своими нотациями и умозаключениями, то я с тобой не буду разговаривать, - грозно предупредила Аня.

- Больше не буду, - притворно расстроено вздохнула Юлька.

- Нюра, - подлетела Алинка. - Он такой классный!

- И что в нём классного?

- Высокий, у него такие… такие… карие глаза, а пальцы. Ты видела его пальцы? Они длинные красивые. А волосы, такие…

- Алин ты случайно Полякова с Ален Делоном не перепутала? Он конечно симпатичный, но не более того.

- Слушай Нюрка, а это ведь хорошо, что он тебе не нравится, - подмигнув Юльке, заявила Новикова. - А то я бы на твоём месте уже давно с ума сошла от ревности. Вон как на него Нинка вешается, а Катька как смотрит. Как кот на сметану!

- Так она и ревнует, - не унималась Волкова.

- Заткнитесь обе! - рявкнула Аня и уже громко добавила, чтобы услышали все: - Собираемся в семь часов во дворе…

До Москвы ребята так и не доехали. Первыми забили тревогу родители Вовки. Он, ничего не придумав лучше, написал в записке правду:

“Поехал в Москву на баррикады”.

Всю компанию сняли с поезда на станции “Волховстрой”. На этом путешествие закончилось. Если бы ребята тогда знали, в какой стране им предстоит жить, как кровью они будут отстаивать своё, и что деньги будут играть большую роль, чем жизнь человека, и что им выпадет не жить, а выживать стали бы они так рваться в Москву? Скорей всего да, потому что-то поколение Аньки ещё воспитывалось на старых понятиях патриотизма.

Эти три августовских дня девяносто первого года стали переломными, для каждой семьи, для каждого человека живущего в развалившемся СССР. Во всей неразберихи ясно стало лишь одно - прежней жизни уже не будет, так же, как и страны. Это было началом чего-то нового, неизвестного и непонятного…

***

- Ну почему мы никогда не можем поехать в отпуск, как все нормальные люди? Почему я должна каждый раз подстраиваться под тебя? - Людмила Полякова опустилась на стул. - В конце концов, я ждала этой поездки целый год. А сегодня ты мне говоришь, что мы никуда не поедем… Я хочу на море!

- Люда! Ты же сама всё прекрасно видишь и понимаешь… Не могу я сейчас уехать. Пока в Москве всё не успокоится, я дожжен оставаться здесь, - Анатолий Петрович укоризненно посмотрел на жену. - Понимаешь, сейчас решается вопрос, что будет дальше. Останусь я наплаву или…

- Или что? - взволнованна Людмила подскочила со стула.

- Об этом я пока думать не хочу.

- Вот Сергей такой же! Упрямый, всё делает по-своему, ничего мне не рассказывает. Ещё и с этой девицей связался. Вот увидишь, она ещё впутает его в какой-нибудь историю!

- Не говори глупостей. Аня очень хорошая девочка.

- Это хорошая девочка потянула весь класс в Москву на баррикады.

- Ну это ещё не известно кто придумал… Да и вообще у Сергея должна быть своя голова на плечах.

- Какая голова? - Полякова махнула рукой. - Она такая же, как её мамаша, окрутит нашего Сережечку оглянуться не успеем. Яблоко от яблони недалеко падает. Тебя так же окрутила её мать - Зинка.