- А дальше прилетел сердитый демон и потребовал тишины - мы ему спать помешали, - хохотнул Кузьма. - Не то, чтобы мы сразу успокоились, но он был так убедителен...

      - Он уничтожил корабль лигийцев!

      - Да, но "какой-то телепортатор" очень вовремя телепортировал тебя с корабля. Ты счастливчик!

      - А "Непобедимый"?

      С лица Кузьмы сползла улыбка и он тихо сказал:

      - Тоже уничтожен. Там погибло много наших.

      - Ничего не понимаю... - снова повторил я. - А ты?

      - А я в составе небольшой десантной группы тренировал дальнозоркость на соседнем судне, - снова улыбнулся он, и театрально сдул несуществующую пылинку со своего плеча. - Потом прилетело подкрепление, которое нас вызволило оттуда.

      - Значит, ты тоже счастливчик.

      - Это даже не обсуждается! Я тоже здесь буду неделю... Если, конечно, Тау не оставит дольше.

      - А может? - спросил я. Отдохнуть недельку в здравнице я был не против, но застрять тут надолго не входило в мои планы.

      - Он тут самый главный.

      Я осмотрелся по сторонам. Знакомые уже синие колючие покрывала на металлических кроватях и потертые красные ковровые дорожки уюта не создавали, но веселенькие занавески, цветы в кадках и граммофон в углу, а так же льющийся в окна яркий солнечный свет сглаживали этот эффект.

      - А где мой меч? - спохватился я.

      - Это же здравница!

      - Но ты же вооружен! - возмутился я, ткнув пальцем в висящие за его спиной лук и колчан со стрелами. - Почему у меня снова отобрали оружие?

      - Его вернут, не истери, герой. Сразу же, как только удостоверятся, что ты не бился сильно головой об угол и способен отвечать за свои поступки.

      Я недовольно откинулся на подушку. Империя фактически находилась в состоянии войны с Лигой, и даже в самой глубине Имперских территорий нельзя было чувствовать себя в безопасности. Угроза вторжения сохранялась всегда, не говоря уже о лигийских шпионах и диверсантах, которые даже сейчас могли находиться рядом. В мире, где азы военного искусства познаются с самого детства, остаться невооруженным казалось немыслимым.

      - Кормить нас будут? - проворчал я, вдруг осознав, что зверски голоден.

      - Обед через два часа, - ответил Орел. - И, кажется, тебя еще врач осмотреть должен.

      - Лучше хлеб с водой, чем баночка с анализами. Чего на меня смотреть? Все со мной нормально... И вообще, я гулять хочу, - сказал я, надеясь раздобыть где-нибудь меч или топор, без которых ощущал себя слабым. А слабым я быть не люблю.

      - Я уже ознакомился с достопримечательностями, ничего тут интересного нет, разве что в речке искупаться сходить..., но тебе еще рано, - ответил Орел.

      - Что значит - рано? Не собираюсь я тут валяться, - заупрямился я, поднявшись с кровати. - Пошли, давай!

      - Ну иди, - хмыкнул Кузьма, не двинувшись с места.

      На улицу меня не выпустили. Может быть к хорошенькой медсестричке из регистратуры я бы и нашел подход, но стоявший на входе орк-медбрат не располагал к душевным беседам. Я потоптался в холле, прикидывая, что бы такого очень правдивого соврать, но в голову ничего не шло. Орк не сводил с меня подозрительного взгляда своих маленьких глазок и мне пришлось сделать вид, что я чрезвычайно интересуюсь развешенной на стенах информацией - симптомами гриппа и графиком уборки помещений. После того, как я узнал все досконально о гриппе и выучил на зубок расписание мытья полов, мне ничего не оставалось, как вернуться в палату.

      - Как погода? - ехидно спросил Кузьма. Сам он растянулся на кровати поверх одела и читал журнал.

      - Прекрасно.

      Я плюхнулся на койку прямо в обуви и уставился в окно. Очень хотелось на свежий воздух - там, сквозь зеленые кроны высоких деревьев, на клумбы и газоны проливались солнечные лучи, заливисто щебетали птицы и было слышно журчание воды: то ли фонтан, то ли та самая река, в которой хотел искупаться Орел.

      Главврач здравницы не заставил себя долго ждать. Обед нам принесли прямо в палату, как будто мы были лежачими больными, и как только я, сытый и довольный, собрался немного вздремнуть, вошел Иасскул Тау, приговаривая на ходу:

      - Ага, вот и вы, дорогуша. Вас-то мне и нужно. Итак, что тут у нас в истории болезни? - он открыл тонкую тетрадку и принялся читать какие-то каракули. - Ага... ясно... любопытно... Да, дорогуша, хорошо же вам досталось!

      Он закрыл тетрадку и окинул меня с ног до головы таким пристальным взглядом, словно у него в глазах была встроена функция рентгена. Впрочем, я бы и не удивился, если б выяснилось, что так оно и есть - главврач был Зэм и, как и у всех представителей его народа, некоторые части его тела заменяли механизмы.

      - Властью, данной мне медицинской наукой, - наконец произнес он, - приказываю: не выписывать вас из здравницы, пока не пройдете все тесты. Вот тогда и станет ясно, готовы ли вы, лапочка, отправиться в большой мир. И нечего смотреть на меня собачьими глазами! Я, к вашему сведению, практикую уже несколько тысяч лет. И принципами своими поступаться не стану!

      - Но я прекрасно себя чувствую... Голова только кружится слегка, но это я просто спать еще хочу, наверное...

      - Голубчик мой! - возмутился главврач. - История болезни повторяется дважды. Один раз - как трагедия, второй - как параграф в медицинской хрестоматии. Диагнозы здесь ставлю я! Многие жалуются на боли в спине, но никто - на вертеброгенные, артрогенные, висцеральные и миофасцеальные мышечные боли!..

      - Так вот ты какой - интеллектуальный нокаут, - заржал Кузьма, глядя на мое обалдевшее выражение лица.

      Больше спорить я не рискнул. Но долго печалиться причин у меня не было - как только главврач вышел из палаты, Орел ловко запрыгнул на подоконник, словно нашкодивший пацан, пытающийся сбежать из-под домашнего ареста.

      - А теперь купаться! - провозгласил он, спрыгнул вниз и был таков.

      С неприятным чувством, что меня, как ребенка, пытаются взять на "слабо", я подошел к окну и выглянул вниз. Было не очень высоко - разбиться на смерть вряд ли получится, и будь в комнате пожар - я бы прыгнул не задумываясь... Орел, тем временем, шел по аллее прогулочным шагом, насвистывая что-то веселое. Он не оборачивался посмотреть, прыгнул ли я вслед за ним, словно не сомневался в этом, а может и наоборот - был уверен, что я не последую его примеру. Такое поведение подталкивало в спину, заставляя спрыгнуть, еще больше, чем если бы он стал подначивать меня. Ситуация для моего эго усугублялась еще и тем, что ему то, в отличие от меня, можно было выходить на улицу через обычную дверь.