Мне приходилось видеть людей с совсем пустыми глазами, которые не только не привлекали к себе, а наоборот, даже отталкивали.

– Я… думала… Вы с ним, то есть Ваш друг спит, а Вы…, то есть, – она явно запуталась.

– Что Вы здесь делаете?

– Я гуляю, – ответила она без запинки.

– И откуда же Вы гуляете?

– Оттуда, – махнула она рукой в сторону веселящейся компании, – Я люблю ходить по лесу.

– Он не спит, – сказал я, – Судя по всему, он немного мёртвый.

Девушка побледнела. Она смотрела на меня расширенными глазами.

– Это не я, – как-то неестественно пришлось оправдываться, – Я сам только что пришёл.

Вместо того, чтобы спросить, не она ли грохнула этого симпатичного мужчину, я перед ней оправдывался сам.

– Откуда же Вы тогда знаете, что он мёртвый?

– Я его потрогал. Если хотите, можете его потрогать – он совсем холодный. Да не бойтесь Вы меня, я милиционер! Пока стойте в сторонке, Вы – свидетель.

– Я ничего не видела и потом… я боюсь мёртвых трупов. Я пойду… Мой папа тоже милиционер.

– Нет, пока стойте и ничего здесь не топчите ногами. А кто Ваш папа?

Я, не обращая на неё больше внимания, обшаривал методично у покойника карманы, но документов, которые хотел бы обнаружить, у него не оказалось.

– Зачем Вы шарите по карманам? – этот вопрос относился ко мне, на который отвечать не имело никакого смысла, но я ответил:

– Я ищу лекарства. Больные его всегда носят в карманах.

Она шутки не поняла.

– Как же он…? лекарства…, – больше я не слушал, так как она начала закатывать глаза. Пришлось перескочить к ней и подхватить уже падающую фигуру на руки.

Я бил её по щекам, пока она не открыла глаза.

– Зачем Вы меня бьёте? Мне больно.

– Если хотите – это такое лечение от обморока. Два трупа – для меня слишком много. Пока отсюда уходим, мне надо позвонить. А Вас я сейчас запишу, чтобы не потерялись. Вы так и не ответили на мой вопрос: кто Ваш папа?

Лескова Зоя Фёдоровна работала парикмахершей, двадцати трёх лет от роду, не судима и не замужем. Последнее я спросил просто так, на всякий случай. Оказалось, что её папа работал у нас в дорожно-постовой службе.

Записав её координаты, я направился к костру. Она шла рядом и больше ничего не спрашивала.

Дарькин пучил на нас глаза, а потом выпалил:

– Можно я тоже пойду с тобой ловить рыбу? – он не сводил с девушки глаз, – У тебя хорошо клюёт, я тоже хочу так!

– Ты ещё до меня не дорос и у тебя так не клюнет! – я понял, какую рыбу он имеет в виду.

Отправив Дарькина к злополучному кусту сторожить, мы направились дальше, к хутору. Зоя Фёдоровна осталась у своей компании. Она наверняка принялась рассказывать об увиденном мёртвом человеке, но там вероятно было не до неё. Приехавшая скорая помощь забирала пострадавшего от ДТП.

Я позвонил дежурному, сообщил координаты и направился обратно. У меня выходной день оказался начисто испорчен. Даже про рыбу я вспомнил, когда меня спросил об этом Виктор.

– Рыбу ты наловил или нет?

– Рыба… Рыба осталась на траве. Пойдём.

Взяв котелок, мы отправились за рыбой. Там вовсю хозяйничали вороны. Эти твари расклевали всех рыбин так, что брать уже абсолютно нечего.

Я остался удить, а Кузин отправился обратно к костру с пустым котелком.

У меня не выходил из головы покойник. Кто и когда его здесь оставил? Если мне не изменяет память, потерявшихся людей за последнее время в статистике не имелось.

Рыба опять не клевала. Я уже знал, что выходной безнадёжно испорчен и ещё раз мысленно отметил этот факт. Каждый раз, когда соберёшься отдохнуть, строишь какие-нибудь планы, обязательно что-нибудь вклинится, не обязательно покойник: начнёт «пилить» с утра жена или сломается машина, или закапает бесконечно нудный и совсем мокрый дождь. Да мало ли каких казусов бывает, чтобы человеку испортить настроение! Я смотрел на поплавок, слышал, как приехала милицейская машина, встреченная Дарькиным, но не тронулся с места. Мне с моим настроением плевать и на покойника, и на всю возню приехавшей бригады.

– Ты его обнаружил? – это уже спрашивал дежурный дознаватель.

Я кивнул головой.

– А чего не подходишь?

– У меня выходной.

– Но ты же сам следователь!

– У меня выходной и меня нет, я уехал на природу, на рыбалку и по… – дальше я продолжать не стал.

– Смешной ты человек, Садчиков! Завтра сам же будешь ходить и выспрашивать, что мы тут нарыли, – лысина дознавателя покрылась испариной. Всё же солнце изрядно припекало.

– Это будет завтра, а пока у меня нет прямого приказа и меня самого тоже нет.

– Я так и запишу, что тебе некогда, ты удил рыбу.

– Пиши, что хочешь! – меня это всё уже раздражало.

Я позвал Сашку, и мы направились к Кузину.

По дороге Сашка всё пытался узнать про незнакомку:

– Ты где её откопал? Везёт же некоторым! Забрался в глушь, умудрился и тут закадрить невесту.

– Поживи с моё, и ты так сумеешь!

Мёртвый мужик не вылезал у меня из головы: «Зачем ему надо забираться в такую даль от города, чтобы тут умереть? На машине до того места, где он лежал, не проехать. Значит ли это, что он пришёл пешком сам? Может, его кто-то сюда притащил? Только зачем тащить такое расстояние, когда вокруг полно деревьев и довольно близко от дороги? Бросай под любое дерево, будет лежать долго, пока кто-нибудь не наткнётся». Что-то тут не сходилось, но что, я понять никак не мог.

Я хотел отдыхать, но отдыхать не получалось, профессиональная привычка брала своё. Мне лезли в голову навязчивые мысли, портя аппетит и отдых.

– Алексей, ты что-то совсем скис. Неужели на тебя так подействовала смерть незнакомца? – это Витя Кузин попытался меня расшевелить.

– Смерть такая штука, что всегда вызывает отрицательные эмоции. Не обращайте на меня внимание. Я просто задумался.

– Неужели ты задумался о той красавице? Сашке она, по-моему, очень понравилась.

– Мне тоже. Давай лучше что-нибудь ещё споём.

– Тогда под твоё настроение, – Витя начал выжимать из баяна знакомые звуки мелодии «полонеза Огинского». Он прекрасно знал, что собирать в кучу мысли лучше всего под эту мелодию.

А потом последовал «Марш славянки» и много других замечательных песен и мелодий, пока мы уставшие не встали, чтобы разбивать на ночлег палатку. Впереди маячил ещё один выходной.

Выходного не получилось. Утром, ни свет, ни заря, «нарисовался» мой непосредственный начальник майор Гаврилкин. Он в гражданской одежде приехал на своей машине.

Когда мы немного очухались, он спросил:

– Садчиков, ты почему не занимаешься своим трупом?

– Но я ещё не труп, – пришлось невольно огрызнуться.

– Ты меня ещё поучи! Я тут езжу, всех разыскиваю. Хорошо отдыхаете! В одной компании покалечили друг друга, в другой – мёртвые трупы в кустах! Вас нельзя никуда отпускать, нельзя давать выходные, вам всегда надо приставлять няньку! Или я неправ? – задал он бессмысленный вопрос, на который никому не хотелось отвечать.

– Нянька у нас есть. Её мы тоже нашли в кустах, – я шёл ва-банк, зная, что иначе монолог долго не закончится.

– Какая ещё нянька?

– Девушка, которая тоже видела труп или пришла к нему по делу. Мы этого пока не знаем, но она дочь нашего сотрудника.

– Только этого мне и недоставало, чтобы здесь оказались замешаны ещё какие-нибудь сотрудники! В общем, так: заканчивайте отдых и приступайте к расследованию.

– У нас выходной, – несмело возразил Сашка.

Гаврилкин недобро на него посмотрел:

– Все выходные переносятся на другие дни. Я подготовил уже приказ. Завтра в отделе с ним ознакомитесь. А сейчас собирайте вещи и за работу!

Дознаватель оказался прав. Мне предстояло выяснять, что они там нарыли. Хотя я уже знал, что вещей и документов незнакомец при себе не имел. «Допустим, деньги ему в лесу не нужны, документы тоже, но элементарная мелочь или какие-либо предметы в карманах должны были быть, но у него ничего не имелось», – я мысленно машинально размышлял.