- Пошли-ка домой, - оторвалась Алька от коня, потянулась и взяла Муху за руку. - На сегодня хватит дуэлей...

Аля-а-а! Ну, Алька! Ну расскажи, - ныл Муха всю дорогу до общаги. - Ну интересно же!

Та помалкивала. После немого разговора с Мургабом, она так и осталась загадочной и углублённой в свои мысли. Гулять с нею, хоть какой, было приятно... Но интересно же!

- Женька... - посмотрела она укоризненно, - оно тебе надо?

- Ну, как бы надо...

- "Ка-ак бы"! Уйфши... - закатила она глаза. - Ну ладно, фиг с тобой, слушай. Мургаб - он мой... проводник, что-ли. Присматривает за мной, учит.

- Так если он такой умный, чего же?..

- Во-от! Это был мой первый вопрос. А не всё так просто! Оказывется, это я сама его создаю - чем сильнее становлюсь я, тем умнее - он. Так что не мог он мне ничего посоветовать... когда надо было.

- О! А тот Змей - это кто?

- Какой ты умный, прям! Это был мой второй вопрос. Сюда бы Владислава Дмитрича, а то коняка такого наплёл, без поллитры не разберёшься.

- А в двух словах?

- Фых! Хитрый, "в двух словах"... Тут надо... - Алька задумалась, глядя в пространство, потом личико её шкодливо передёрнулось и она затянула по-кавказски: - Висако-висако в гарах...

- А-а-алка...

- Шо - "Алька"? Я рассказываю! Значит: "Глыбако-глыбако пад зымлёй..."

- Так было ж высоко?

- Слушай, на тебя не угодишь!

- Молчу-молчу...

- Вообщем так... - девчонка нахмурилась и тоном страшной сказки загнусавила: - "Глубоко-глубоко, там, где вечную тьму прорезает лиш неугасимый подземный жар, спят бесконечным сном Великие Змеи. Многие века копят они силу. И уже так сильны, что разорвали бы весь мир на части. Но прочно скованы могучие кольца их тел, спят Змеи, ждут своего часа. И если появиться сив, сердце которого обнимет всю Землю, услышит он в глубине дыхание Змеев и попросит он силу их для великих дел. Откликнутся Змеи и отдадут ему часть силы. Но станет ему мало и попросит он больше силы. И снова поделятся Змеи. Но захочет он однажды всю силу, позовёт он их, освободит от оков и вырвавутся на свободу Змеи, и обовьют всю Землю своими огненными кольцами". Во-о-от... - сказала она уже нормальным тоном, - и будет такой себе Конец Света. Ну как?

- Трын-дец! И как ты дальше?

- О! - подняла Алька указующий перст. - А это был мой третий вопрос! - Потом помолчала и грустно закончила: - Коняка сказал, если Солнце услышит моё сердце раньше Змеев, то я стану светом. - И опять надолго замолчала.

- И чё?! - не выдержал Муха.

- Ничё! - огрызнулась Алька. - Может, как в твоей легенде - аннигилируюсь.

- Ну... это как-то совсем... - промямлил Муха, не зная что добавить.

- А я сказала - оно тебе надо?! - Алька злобно - за всё испорченное настроение - глянула на него. Тот совсем растерялся.

- Ну А-а-аля... - заныл он снова, но девчонка замкнулась и теперь шла рядом мрачная и чужая.

Алька вела себя обидно - после всего-то! - но обижаться на неё было никак нельзя. Как ни крути, а ей - хуже. Настолько хуже, что всё остальное просто теряло смысл. И мысли Мухины метались, как моль между шерстью и синтетикой: то ли "глупо пошутить", то ли "умно посоветовать". Но тут его душевные муки были прерваны самым наглым образом.

- О, тёлычь! Куда спешим?

Компания парней самой что ни есть тёмной наружности навязчиво преградила дорогу, а пока Муха "клювом щелкал", то и пути к отступлению. Один, держа в руке пиво, оценивающе оглядел Альку. Потом удовлетворённо цыкнул зубом и, не отводя взгляда, сбоку поднёс бутылку ко рту.

- Пива-а-асик! - ахнула вдруг Алька и расцвела счастливой улыбкой. - Гопнички! Сколько лет, сколько зим! Как я по вас соску-у-училась.

Парень подавился и закашлялся. Остальные дико вытаращились на девчонку.

- Ну, шо как не родные?! Забыли? А щас напо-омним... - И Алька начала плавно поднимать руки.

"Пивасик" перстал кашлять, поднял взгляд... и вдруг взвыл дурныл голосом:

- Ааааа!!! Шухер! Это ж та припадочная!

- А, блин! Ой, йопт! - поддержала его компания и оттарабанила "гадами" бодрый ритм по асфальту.

За секунду вокруг опустело, но Алька всё смотрела им вслед с радостным изумлением. "Надо же! Встреча одноклассников - они не виделись сто лет", - подумал Муха, и это была первая его мысль за всё происшествие, которое он в полном составе так и прохлопал.

- Вот она - слава! - Алька мечтательно закатила глаза. - Ладно, Женька, - вернулась она в "реал", - тут два шага осталось. Давай прощаться.

- Угу... - замялся Муха.

- Чего? - не поняла Алька.

- Ну-у-у...

- А-а-а, - вдруг дошло до неё. Она сделала напряжённый крадущийся шаг навстречу, потянулась и осторожно чмокнула Муху в щёку. Потом чуть отступила и с интересом уставилась на Мухино счастье. - Теперь можно?

- Неа! - отмер Муха. Он так же осторожно взял её за плечи, наклонился и тихонько поцеловал в губы. Алька - ни да, ни нет - только смотрела на него хитрым всепонимающим взглядом. - Ну, теперь, наверное...

- Ы ы, - покачала она головой. - Бог троицу любит... - закрыла глаза и потянулась за следующим поцелуем.

"Четвёрицу... пятёрицу... шестёрицу... - считал Муха. - Клёво! На рекорд идём"...

Народная мудрость гласит: "Утро вечера мудренее". И как всегда врёт. Когда утром Муха встречал Альку под общагой, там творился такой "кабак", что куда там вчера! Так что девчонке пришлось основательно потолкаться у дверей, прежде чем она смогла выпасть ему навстречу. При её появлении возникла шальная мысль повторить вчерашний "подвиг", но Муха постеснялся и просто по-свойски, прихватив Альку за руку, чмокнул в щёчку. Алька приняла это как само собой, и они двинули в сторону универа.

- Чё у вас творится? - спросил он, покачивая при ходьбе Алькиной рукой - отпускать её ладошку не хотелось, а девчонка и не настаивала.

- А! Волевивалення народу, - небрежно брякнула Алька, потихоньку перехватывая инициативу в качании рукой.

Муха слегка опешил, но собрался с духом и переспросил:

- Может "волевиявлення"?

- Ну да! - удивилась Алька, - А я как сказала?

- "Воле-вивалення"...

- Да-а-а?!

- Точно, - Муха очень серьёзно кивнул.

- Ух ты! - восхитилась Алька собственной изобретательности. - Надо же, как... ёмко - "воле-вивалення". - Она как бы попробовала слово на смак. - А можно еще - "воле-вилаяння". Класс!

- Прэлэстно! - подтвердил Муха. - Так чего бузим?

- Та представляешь, еще вчера привалило какое-то "Новое сопротивление" и сказало, что у них тут будет штаб. Софочка их чуть не повбывала! Наверное, до сих пор ругаются.

- "Новое"? А "старое" какое?

- А старое... - задумалась Алька, огляделась и показала головой. - Вон, бачь, стоят? Наверное, это.

По улице кучковались крепкие парни. Их группы торчали по всем стратегическим местам, но активности не проявляли, будто ждали чего-то. Рядом с ними маялись наряды милиции. На перекрёстках появились загражденя, пока открытые. Алька с Мухой, добираясь до универа, миновали три таких кордона. Зато в самом здании было на удивление тихо - проводить занятия в такое время никто не решался.

- Владислав Дмитрич! Рятуйте! - ввалилась Алька в 112-ый. - Вы один - надежда и опора! О, великий и могучий, правдивый и свободный...

Преподаватель, который явно пытался работать, от неожиданности подскочил на стуле, потом повернулся, увидел Альку с Мухой и выдохнул.

- Ну, Аля! Вы как всегда...

Алька бухнулась на стул сбоку, упёрла локти в стол и уставилась поверх кулачков на преподавателя "влюблённым" взглядом. Муха гораздо менее шумно занял место с другой стороны. Вдадислав Дмитриевич оглянулся вправо-влево и опасливо отодвинулся со стулом назад, чтоб лучше их всех видеть.