— Серьезно?

— Серьезно.

— Я открывала магазин утром. Я здесь с восьми часов.

— Ты уходила в три, — напоминает он.

— И вернулась сюда к пяти, — отвечаю. — А также приду сюда завтра к восьми. Теперь ты хочешь, чтобы я осталась до полуночи?

— Я бы не спрашивал, если бы у меня был другой выбор, — говорит Маркус, прежде чем уходит, даже не дождавшись моего ответа. На самом деле он даже не спросил. Он предположил, что я останусь, потому что вот оно мое место. И всегда было.

— Посмотрите на меня, я ассистент менеджера в «Пигли Кью», — бормочу себе под нос, распихивая ящики, прежде чем закрыть кладовую. — Занимаюсь самыми интересными вещами в мире.

Направляюсь в переднюю часть магазину и успеваю заметить, как Бетани убегает, выглядя совсем не больной. Как я это поняла? Она исполняет небольшой танец на парковке перед своими друзьями, и понимаю, что меня обхитрили.

Прелестно.

У меня плохое настроение. Я на ногах весь день. Не уверена, с чего это началось, но я на грани. Моя спокойная монотонная жизнь все больше похожа на какую-то шалость Вселенной. Тот факт, что «Как мне жить» Лиэнн Раймс играет из колонок, доказывает это.

Я стою за кассой до закрытия магазина, и к концу дня мои ноги гудят.

В пятнадцать минут первого добираюсь до дома, захожу внутрь и запираю дверь.

Свет выключен, но телевизор тихо работает, свечение от него освещает диван, на котором лежит Джонатан и, свернувшаяся рядом, Мэдди. Он спит, в то время как она дремлет, но настолько рассеяна, что не замечает меня. Мэдди должна была быть в своей кровати часы назад, но я слишком истощена, чтобы злиться. Судя по всему, Джонатан позволил ей изрисовать свой гипс, учитывая, что он весь в цветных фломастерах.

Подходя к ним, беру Мэдди на руки, и она не протестует, а наоборот, уже сопит, как только я кладу ее в кровать.

Когда возвращаюсь в гостиную, Джонатан сидит на диване, проводит рукой по лицу и хрипло говорит:

— Который час?

— После полуночи.

— Черт, — бормочет и смотрит на меня, когда я плюхаюсь рядом с ним на диван, снимая туфли. — Ты только что вернулась?

— Минуту назад, — отвечаю. — Кассир заболела и ушла раньше, поэтому я закрывала магазин. У меня есть достаточно времени, чтобы поспать, а завтра снова все начнется сначала.

— Безумие.

— Да, ну, вот так мы живем в реальном мире.

— Ты думаешь, я живу не в реальном мире?

— Думаю, ты живешь в своем собственном мире, Джонатан.

— Ты можешь уволиться, — предлагает.

— И что делать? Найти работу в другом месте, снова получая гроши?

— Ты можешь остаться дома, — говорит. — Можешь даже писать, делать что хочешь.

— Это не оплатит счета.

— Но я могу.

Я сердито смотрю на Джонатана после этих слов.

Он смотрит на меня, в его взгляде желание обороняться.

Он выглядит так, будто совсем не понимает неправильность своего предложения.

— Я не собираюсь снова наступать на те же грабли с тобой, — отвечаю ему. — Только не снова.

— Но я должен поддерживать свою дочь. Должен вносить свой вклад.

— Ты должен был делать много чего.

— Да, так позволь мне.

Качаю головой.

— Что произойдет, если я уволюсь, а ты решишь перестать вносить свой вклад?

Джонатан смеется на этом вопросе. Он смеется, будто я сказала что-то забавное, и этот звук действует мне на нервы. Брр. Я встаю, чтобы уйти, но он останавливает меня, снова утягивая на диван.

— Послушай, я понимаю. Я подвел тебя. Но просто подумай над этим.

— Не о чем думать. Я не нуждаюсь в тебе. Никогда не нуждалась.

Как только слова слетают с моих губ, я почти задыхаюсь от сожаления, накатывающего на меня. Возможно, это правда. Возможно, я имела это в виду. Возможно, я не нуждаюсь в нем. Но в каждом слове сквозит жестокость, а я не такая. Неважно, что было между нами, я никогда не хотела быть человеком, который тоже его ранит.

— Извини, — прошу прощения, опуская голову и упираясь локтями в колени. — Не знаю, зачем это сказала. Прямо сейчас я немного не в себе. Мои эмоции в полном раздрае.

Прежде чем у Джонатана появляется возможность ответить, раздается стук в дверь. Поднимаюсь на ноги, чтобы узнать, кто это, а когда смотрю через глазок и вижу Бетани, то хмурюсь. Странно. Джонатан бормочет что-то о том, чтобы пожелать спокойной ночи Мэдди и встает, исчезая прямо по коридору.

Вздохнув, открываю дверь, когда раздается очередной стук. Бетани видит меня и напрягается, широко распахнув глаза.

— Кеннеди? — в ее голосе сквозит замешательство. — Что ты здесь делаешь?

— Я здесь живу, — говорю, хмурясь, когда оглядываюсь вокруг. Она со своими друзьями: девушкой, которая забирала ее с работы, и парнем лет двадцати пяти. — Тебе что-то нужно?

— Ох, эм, нет, — отвечает Бетани, краснея и вынужденно улыбнувшись. — Извини. Мы просто подумали... я имею в виду... мы искали кое-кого другого. Должно быть, перепутали квартиры.

Она довольно сильно ударяет локтем парня, который стоит рядом с ней, в то время как он морщится и бормочет:

— Клянусь, он был здесь.

От этих слов мой желудок ухает вниз.

— Кого ты ищешь? — спрашиваю. — Может, я могу помочь?

— Никого, — говорит Бетани. — Это глупо, забудь об этом.

Она уходит, уводя за собой друзей и ругая парня по дороге. Я разбираю часть их разговора и слышу имя, которое боялась услышать.

Джонни Каннинг.

Осторожно закрываю дверь, убеждаясь, что заперла ее, и выключаю телевизор, прежде чем направляюсь по коридору. Джонатан идет мне навстречу, когда я останавливаюсь перед ним.

— Да, эм... возможно, ты захочешь остаться, — предупреждаю его.

Он вздергивает бровь.

— Почему?

— Эм, — делаю шаг к нему, прижимаясь, и вставая на цыпочки, шепчу: — Думаю, тебя вычислили.

Направляюсь в спальню, а Джонатан медлит, прежде чем идет за мной, останавливаясь в дверном проеме.

— О чем ты говоришь?

— Стук в дверь, — говорю ему, снимая униформу. — Кажется, они искали определенного человека, так как слышали, что он был где-то рядом.

— Бл*дь.

— Я не сказала им ничего, — поясняю, бросая одежду в корзину. — Это была кассир с магазина — та, что заболела сегодня — и ее друзья. Полагаю, кто-то тебя заметил и сказал ей, пока она была на работе, что ты в нашем городке по какой-то причине.

Поворачиваюсь к нему, ожидая реакции, может быть, объяснение, но он даже не смотрит на мое лицо. Нет, его взгляд осматривает мое тело, когда я стою перед ним в белом хлопковом бюстгальтере и трусиках.

Машу рукой в его сторону.

— Ты вообще меня слушаешь?

Он встречается с моим взглядом.

— Что?

Мотаю головой и направляюсь к комоду, чтобы достать футболку. Когда снова поворачиваюсь к Джонатану, он опять не смотрит на меня. Нет, на это раз его взгляд сфокусирован на верхушке комода, на старом блокноте.

Через мгновение он пытается сосредоточиться.

— Итак, меня поймали?

— Кажется так.

— Жаль, — отвечает, делая шаг и садясь на мою кровать. — Я наслаждался анонимностью.

— Да, но, реальный мир, помнишь? Тебе стоило понимать, что это не продлится вечность.

— Да, — бормочет он, хотя ему, кажется, не нравится этот факт, а его внимание снова приковано к разрисованному бинту. Он очерчивает цветные линии кончиками пальцев.

Схватив перманентный маркер из ящика прикроватной тумбочки, толкаю Джонатана на кровать и сажусь ему на колени. Зубами снимаю колпачок с маркера, затем нахожу свободное место на его гипсе и осторожно вывожу: «Любовь не знает титулов».

Он наблюдает за мной, читая фразу, и улыбается.

— Строчка из фильма, — говорит Джонатан, когда я подписываюсь под фразой простой «К» и снова надеваю крышку на маркер. — Этого не было в сценарии «Призрачного», чему я очень разозлился, и сценаристы добавили.

— Они позволяют тебе предлагать изменения?

— Конечно, это прописано в моем контракте.

— В таком случае, — говорю, — тебе нужно убедить их исправить концовку ради твоей дочери.