– Господа офицеры! – громко провозгласил великий князь. – Представляюсь вам по поводу присвоения очередного звания. Аминь!

При первых его словах присутствующие дружно встали, держа в руках бокалы, и немного замешкались. Дело в том, что по обычаю ответ должен был держать самый старший офицер из присутствующих, но таким сейчас был сам Алеша. Однако хитрый Балк, как оказалось, все предусмотрел и незаметно подтолкнул вперед Августовского. Доктор, имевший классный чин надворного советника, нимало не конфузясь, поднял бокал и провозгласил:

– Нашего полку прибыло, господа, прошу любить и жаловать!

Собравшиеся дружно выпили, после чего растроганный Алеша тепло всех поблагодарил.

– Чудесное «Клико», – проговорил Августовский, смакуя вино, – право, не думал, что в нашей дыре можно достать такое.

– Старые запасы, Николай Иосифович, – улыбнулся великий князь, – сам я не большой любитель возлияний, но для гостей небольшой погребок есть.

– И правильно делаете, молодой человек, – похвалил его доктор, – умеренность – самый короткий путь к здоровью и долголетию. Кстати, а ведь и у нас есть презент для вашего императорского высочества!

– Презент?

– Ну, да, так сказать, от экипажа «Силача» на память о знакомстве! Благоволите принять.

С этими словами Августовский протянул Алеше небольшую, сделанную в китайском стиле шкатулку. Тот с благодарностью принял ее и хотел было отдать Прохору, но доктор остановил его.

– А открыть? Просим, Алексей Михайлович!

Раскрыв шкатулку, великий князь посмотрел в нее с некоторым недоумением. В отделанной ярко-красным шелком коробке, блестя воронением, лежал аккуратный бельгийский браунинг. На одной из щечек рукояти была выгравирована дарственная надпись: «ВК Алексею Михайловичу в ознаменование чудесного спасения крейсера “Боярин” на долгую память». Увидев, что именно подарено Алеше, присутствующие разразились довольным смехом и потребовали еще шампанского, каковое было немедленно разлито.

Воздав должное кулинарным талантам Федора Михайловича, гости пришли в благодушное настроение.

– Право, господа, – мечтательно проговорил штурман крейсера мичман Безкровный, – здесь не хватает только дам!

– Чудесная мысль, – поддержал его слова Якубовский, – но, полагаю, это досадное недоразумение легко можно исправить. Заведение мамаши Фуань совсем недалеко, ведь так?

– Давайте, молодые люди, я лучше расскажу вам, – благодушно заявил на это доктор, – о профилактике венерических заболеваний. Ей-богу, от этого будет больше пользы.

– Ах, Николай Иосифович, – вздохнул Якубовский, – вы, как всякий доктор, циник и совершенно лишены чувства прекрасного!

– Поверьте, дорогой мой Александр Антонович, в твердом шанкре ничего прекрасного нет!

– Фу, как вам не совестно говорить такие вещи за столом!

В этот момент внимание присутствующих привлекла Кейко, грациозно проскользнувшая в столовую и с поклоном предложившая присутствующим чай.

– О, я вижу, уважаемому хозяину дома нет никакой надобности посещать мамашу Фуань, – засмеялся Балк, – посмотрите, какой дивный цветок украшает эту оранжерею!

– Прекрати, Сергей Захарович, – немного смутился Алеша, – эта милая девушка всего лишь служанка.

– Да уж я вижу, что не дворник! – под всеобщий смех отвечал тот ему.

– Не смущайтесь, Алексей Михайлович, – усмехнулся Августовский, – вам все равно никто не поверит. Даже зная вашу непревзойденную скромность. Точнее, благодаря ей.

– А чай не дурен, – пробасил Балк, попробовав принесенное девушкой угощение, – ей-богу, не хуже водки. Право, если у хозяина нет на эту красавицу видов, то я на ней женюсь! Может, пить брошу.

Заявление командира «Силача» было встречено всеобщим смехом, но еще больший смех вызвала реакция китаянки. Лукаво улыбнувшись, она сделала шаг за спину великого князя и, прыснув от смеха, выпалила:

– Моя Ареса рюбить!

Сказав это, девушка выбежала вон, оставив Алешу красным от смущения, а его гостей донельзя довольными.

Вечер, несмотря на отсутствие дам, прошел очень весело и непринужденно. Еще раз поздравив виновников торжества, гости разошлись, причем если Балк и Августовский отправились на корабль, то молодые офицеры решили-таки навестить заведение неподалеку. Новоиспеченный капитан второго ранга, проводив гостей, направился к себе и, сев на кресло, прикрыл глаза. Слова Кейко до крайности смутили его, но вместе с тем были невообразимо приятны. Выпитое вино немного будоражило кровь, и он даже не сразу сообразил, что это были первые слышанные им слова, сказанные миниатюрной китаянкой по-русски. Рядом послышался какой-то шорох, и Алеша открыл глаза. Рядом с ним стояла Кейко с немного странным выражением на лице. Он хотел было что-то спросить у нее, но девушка решительно приложила к его губам палец, не дав сказать ни слова. Затем она задула свечу, и комната погрузилась в темноту.

Проснувшись поутру, он долго не мог понять, не приснился ли ему вчерашний день. Награждение, производство в следующий чин, гости и… Кейко. Встав, Алеша с удовольствием умылся, затем Прохор побрил его. Съев под ворчание Архипыча завтрак, он попросил чаю. Кейко с всегдашней бесстрастной улыбкой подала ему ароматный напиток и поклонилась. Великий князь еще раз усомнился в реальности вчерашнего дня, но новенькие эполеты на мундире красноречиво намекали, что это не сон. Впрочем, долго раздумывать было некогда, капитана второго ранга Романова ждала служба.

Едва наш герой ступил на палубу «Боярина», исправлявший должность старшего офицера лейтенант Никитин подошел к нему с докладом. С удивлением приняв его, великий князь шепнул минеру:

– Вы чего это, Дмитрий Васильевич?

– Ну, во-первых, вы, Алексей Михайлович, нынче старший по званию на нашем богом спасаемом крейсере, а во-вторых, благоволите… – с этими словами Никитин протянул Алеше приказ.

Тот взял в руки бумагу и, прочитав, с крайним недоумением переспросил:

– Что значит «исправлять должность командира»?

– Что поделаешь, я не выплавал ценз, чтобы быть полноценным старшим офицером, а вы – чтобы быть командиром крейсера.

– Да, – согласился Алеша, – с цензом у меня плоховато.

– Зато энергии в избытке, и, судя по всему, начальство полагает, что лучшего применения ей не найти.

– И что же делать?

– Как это что? Принимайте «Боярина», впрочем, вы и так его у Нептуна практически отвоевали. Вполне можете истребовать у казны двадцать пять процентов его цены, как за ничейное имущество.

– Иронизируете?

– Ну, а что мне остается? Вот прибудет настоящий старший офицер, и я сдам ему должность, став настоящим минером.

Высказав это, Никитин дважды подчеркнул слово «настоящий», как бы намекая, что великому князю таковым никогда не бывать. Услышав слова лейтенанта, с которым у него еще вчера были приятельские отношения, Алеша вспыхнул и, не отвечая, приложил руку к козырьку. Минер также отдал ему честь и отошел. На какую-то минуту великий князь растерялся, пока его внимание не привлекло деликатное покашливание Архипыча.

– Ваше высокоблагородие, – заявил старый матрос, о котором он успел позабыть, – пожалуйте в салон.

Построенный в Дании крейсер был не слишком сильно вооружен, и нельзя сказать, что очень уж быстроходен. Но вот об экипаже его строители побеспокоились. Даже у матросов были вполне сносные для столь небольшого корабля условия существования, а уж каюты офицеров были и вовсе выше всяких похвал. Не был исключением и роскошный командирский салон, ставший волею судьбы пристанищем великого князя. Когда Алеша зашел в него, Архипыч снял с головы бескозырку и, очень серьезно глядя ему в глаза, сказал:

– Алексей Михайлович, дозвольте слово молвить?

– Конечно…

– Ваше императорское высочество, – начал тот, – я уж более пятидесяти годов на службе и командиров всяких повидал. Вы уж не обессудьте на слова мои, а только коли уж вас командиром назначили, то не годится у других спрашивать, что делать. Потому как командир на корабле, он первый после бога. Его дело другим говорить, что делать, да спрашивать за то, как сделали. И ни в каком разе не могите сказать, что не знаете, чего делать! Потому как пока командир командует – значит, все хорошо, а как командовать перестал – считай, что все пропало. А что в службе иных и прочих обошли, так то порядок такой. Я и вашего дядю Константин Николаевича помню, он еще совсем сопливый был: стаксель с кливером путал, а уж генерал-адмирал! И брат ваш двоюродный, Алексей Александрович, в ваши годы уже орла на эполетах[28] имел, да и Александр Михайлович в первом ранге находились. Тут уж ничего не поделаешь – судьба у вас такая! А потому несите крест свой и не жалуйтесь. Никто не пожалеет!