– Засранец,– буркнул старпом.– Ты мне шесть ребер сломал.

– Ну извини, следующий раз освоишь наконец теккай. Сейчас у тебя получилось вполне прилично, но до полноценного теккая с твоими мышцами еще далеко.

Ворон склонился над бессознательной девушкой, а Зоро осторожно начал поднимать Ло.

– Сгонял бы лучше за Чоппером или медсестричками,– Ворон аккуратно выпрямил сломанную конечность и бегло осмотрел перелом. Обе берцовые кости сломаны, большая вышла наружу, малая просто сместилась. Но повреждены мышцы. Это намного хуже. «Как бы не искалечить ее до конца жизни»,– подумал Ворон, аккуратно вправляя кости. Санджи стонала от боли, но в сознание не приходила

Чоппер прибыл через две минуты и тут же принялся за дело. Три медсестрички, которые больше всех полюбили гладить олененка, тут же начали помогать Санджи, фиксируя перелом, а олененок ставил на ноги Ло.

– Кха-кха…– Хирург Смерти чувствовал себя крайне паршиво, внутренности словно перекрутили через мясорубку, после чего залили расплавленным стеклом.

– Черт…– Ло выпрямился и осмотрелся, опираясь на нодати в ножнах.– Room.

Несколько минут– и Ло перестал корчиться и харкать кровью. Хрустнув шеей, доктор приступил к Санджи.

– Это что было?– заинтересовался Ворон.– Я разорвал на части половину твоих внутренностей, остальные отделались не намного легче.

– Регенерация. Ты знаешь, что такое проприоцептивная чувствительность?

– Задние корешки спинного мозга, стволы, отвечающие за чувствительность скелета, мышц и связок. Чувствительность, благодаря которой мы ощущаем свое тело в пространстве и можем управлять им без органов чувств. Замыкается на мозжечке, если я правильно помню.

– Не только на мозжечке и не только связки, мышцы и скелет. Все тело. За счет этого вида чувствительности и формируется так называемая память тела и фантомные боли у людей, утративших конечности. За счет памяти тела способности моего фрукта регенерируют любые повреждения. Конечно же, я говорю о тех, которые можно успеть регенерировать, ограничение по времени– четыре секунды. Если ты разорвешь мне сердце, прострелишь голову или сломаешь позвоночник на уровне шеи, разумеется, я не смогу регенерировать. Но травмы средней степени тяжести и повреждения внутренних органов восстанавливаются запросто. Разумеется, моя регенерация не бесконечна и отнимает слишком много сил, чтобы использовать ее в бою. С пациентами намного сложнее.

Ло повернулся к Санджи и принялся чинить ее ногу. Девушка провалилась в спокойный, безмятежный сон без сновидений, а хирург быстро составил обломки воедино и начал восстанавливать мышцы. Спустя полчаса операция была завершена, после чего Ло забросил нодати на плечо и, чуть пошатываясь от усталости, двинулся к кораблю, рядом с которым уже горит добрый десяток костров и построены пара бунгало с несколько десятков шалашей.

– Эй, а меня?– возмутился мечник. Ло повернулся к нему, и Зоро с криком схватился за бок. Казалось, что его плоть как следует рвануло крючьями, но боли не было. Неприятно.

– Доволен? Ребра встали на место, и приказывать мне может только капитан.

– Самовлюбленный эгоистичный идиот,– буркнул Зоро.

Ворон чуть усмехнулся и поднял Санджи на руки. Спящая девушка выглядела настолько мило, что губы Ворона невольно растянулись в улыбке.

На пляже вовсю кипела жизнь. Пираты смеялись, пели, любовались танцами Китти и хвалили стряпню Ноджико. Капитана встретили одобрительными возгласами и вскинутыми вверх кружками, полными рома. Ворон улыбнулся команде и двинулся в бунгало, немного скошенная надпись на котором гласила, что это собственность капитана и посторонним сюда вход запрещен.

Изнутри бунгало состояло из одной огромной спальни и такой же огромной кровати. На эту кровать, рассчитанную на немаленький гарем, Ворон опустил свою ношу. Санджи мило улыбнулась и потянулась во сне, зарываясь щекой в подушку.

Капитальная попойка завершилась лишь к рассвету. Пьяные вдрызг пираты разбрелись по своим шалашам. Почти трезвый Зоро, обнимая хихикающую Ташиги– дозорная с непривычки напилась до такой степени, что ноги ее не держали совершенно– двинулся в свое бунгало. По пути дозорная прижималась к мечнику, в голос заявляла, что краше Зоро в мире нет и что она хочет его. Вот так и заявляла, во весь голос. Впрочем, команда была слишком пьяна, чтобы воспринимать звуковую информацию, а кто не был пьян, тому было не особенно смешно. Ло уже упорхнул со своими медсестричками на субмарину и развлекается вовсю, Ноджико добрых полчаса искала Санджи, не нашла и, грустно шмыгнув носиком, ушла в свой шалаш, из которого мощными пинками– явно школа Санджи– выгнала двух пиратов. Усопп и Фрэнки, единственные трезвенники на попойке, ушли в свой шалаш еще в полночь. Не спать, а что-то мастерить.

Сам капитан пьян не был. Вот не пьянеет он, и все тут. А вот Нами и Китти назюзюкались и всю дорогу до бунгало обещали Ворону красочное лесби-шоу, начавшееся со стриптиза и закончившееся через две секунды: не справившись с завязками купальника Китти, Нами что-то буркнула себе под нос и бухнулась в кроватку, мгновенно засыпая. Китти хихикнула и прилегла рядом, обхватывая неко-лапками грудь штурмана. И вот проснулась Санджи.

– А что произошло?– сонно спросила девушка и ойкнула, хватаясь за ногу.– Я же сломала…

– Все в порядке. Ло тебя залатал,– Ворон разделся и подошел к кровати. Рука потянулась к одеялу и замерла, а взгляд Луффи обратился на чуть зарумянившиеся щеки Санджи.

– Тебе нравится?– ухмыльнулся капитан и навис над девушкой сверху, пожирая ее голодным взглядом. Санджи смутилась и отвернулась, но выбраться из-под капитана не рискнула. Или не хотела?

– Ты мне тоже нравишься,– Ворон склонился и медленно коснулся губами нежной кожи за ушком девушки.– Моя милая лесбиянка… я не хочу, чтобы ты была лесбиянкой.

Девушка невольно расслабилась и прикрыла глаза, наслаждаясь нежными касаниями рук и губ. Ворон чуть улыбнулся и спустился к шейке, одной рукой обнимая Санджи за талию и прижимая к себе, а другой гладя нежную кожу верхней половины бедра, не прикрытую чулком. «В конце концов, почему бы и нет?– подумала девушка.– Он такой нежный и умелый…»

Девушка нерешительно подалась навстречу. Санджи стеснялась признаться капитану в том, что он– ее первый мужчина, но Ворон, похоже, не нуждается в подобных словах и словах вообще.

– Похоже, ты не против,– ухмыльнулся Ворон, медленно целуя девушку. Санджи прикрыла глаза, пробуя на вкус новые ощущения, и нерешительно ответила. Раньше с ней такого не было. Ей еще никогда не овладевали так мягко и одновременно настойчиво. Сразу стало ясно, что капитану не требуется «давать». Он сам «возьмет» ее. Китти ей рассказывала о капитане, и не раз говорила, что у Луффи все зависит от настроения.

Санджи охнула, чувствуя ладони на своей груди, и нерешительно провела по обнаженным плечам и спине капитана. Девушка чувствовала быстро разгорающийся пожар в паху, чувствовала, как напрягаются под ее нежными осторожными касаниями мощные мышцы, и ей это безумно понравилось. Обычно ее желание сродни теплу в паху и жажде нежности, но сейчас… сейчас все совершенно по-другому. Санджи охватило доселе неведомое желание принадлежать, покориться, быть послушной. Восхитительное ощущение того, что ей обладают, того, что она больше не принадлежит себе, того, что с ней могут сделать все, что пожелают, затопило сознание девушки, порождая сладкое тянущее чувство и знакомое ощущение ноющей пустоты в низу живота.

– Я не могу позволить, чтобы малышка Нами принадлежала кому-то, кроме меня,– мурлыкал Ворон, лаская губами и языком ушко Санджи. Девушка прогибалась в умелых руках и постанывала от наслаждения. Очень скоро жар желания стал мучительным, пустота все росла и росла, требуя немедленного наполнения, но Санджи только жалобно стонала в руках Ворона, зная, что она принадлежит не себе, а ему. Принадлежать кому-то… так сладко и так больно…

– Луффи… пожалуйста…– Санджи бесстыдно развела ноги в стороны и только сейчас осознала, что осталась совершенно обнаженной. В запале девушка даже не заметила, как ее полностью лишили одежды, но исчезновение такой лишней преграды между разгоряченными телами пришлось как нельзя кстати. Вот ее талию чуть приподняли, сверхчувствительную грудь накрыл жадный рот, покусывая и посасывая соски, с губ сорвались стоны наслаждения, а в горячее, истекающее желанием лоно вторглось нечто горячее, твердое, пульсирующее и непомерно огромное, разрывая все на своем пути. Санджи кричала и извивалась, подаваясь навстречу осторожным толчкам и совершенно потеряв голову от бешеного коктейля боли и наслаждения, каждый толчок проникал в нее все глубже и глубже, и вот уже Ворон упирается в преграду, возникшую на пути. Санджи почувствовала касание горячих губ и позволила овладеть своим ротиком, а весь мир для девушки сузился до двух языков, пляшущих дикий танец у нее во рту, и пылающего лона, утопая в наслаждении.