Потом подоспел братик, услышавший ее крик о помощи. Может быть, нахальный слуга и отделался бы отрезанным хозяйством и быстрой смертью, но ему сильно не повезло. То ли Поттер был слишком сильно взбешен, то ли дело было в том, что возвращался он с занятия по проклятиям (самый нелюбимый предмет Гарри, где Сара измывается над сыночком по полной, а он даже ответить не может маме) — это осталось ведомо лишь Поттеру. Тот вонючий, медленно тлеющий, покрытый огромными гнойными язвами кусок мяса, в котором едва-едва узнавались голова, туловище и культи конечностей, умирал около недели, подвешенный за единственно уцелевшую часть тела — мошонку — к какому-то столбу посреди внутреннего двора. Это позже Гермиона узнала, что к столбу привязывают провинившихся перед тем, как всыпать плетей. В общем, неудавшийся совратитель стал весьма наглядным намеком на то, что сделает принц с любым, кто посягнет на его сестренку.
С того дня прошла, казалась, целая вечность. Миона со стыдом вспоминала, как поругалась с братиком, как обвиняла его в садизме и жестокости, как потом извинялась перед ним, и как братик ее простил. С того дня девочка, сама того не заметив, приобрела собственную репутацию в Цитадели. В конце концов, с того дня она стала настолько сильной, насколько может быть сильной двенадцатилетняя девочка-Обретенная, и вполне могла постоять за себя.
— Начнем, что ли…– вздохнул Штайнер. – Что ты хотела узнать?
И все же немец в глубине души чувствовал, как радуется своей старательной и любознательной ученице и пообещал себе дать ей столько, сколько возможно за расчетных одиннадцать месяцев при отсутствии предрасположенности. А по остальному дать как можно более глубокое представление, вон, ему отсутствие таланта ничуть не мешает разбираться в светлой магии.
«Все-таки искажение времени очень полезная штука», — думал некромант, параллельно объясняя девочке градацию по уровням поднятых умертвий. И Штайнеру было все равно, что максимум, на что будет способна Гермиона — это поднятие умертвия какого-нибудь четвертого уровня. Зато, чтобы бороться с некротварями, врожденная предрасположенность не важна.
Полигон №7
Четверка вооруженных алебардами мужчин то и дело атаковали высокого, хорошо сложенного парня на вид лет двадцати. Темно-русые волосы разметались по плечам, необычные золотистые глаза азартно сверкали, а тяжелый трезубец мелькал так быстро, отражая удары четырех алебард, что давно превратился в набор неярких всполохов вокруг стоящего неподвижно парня.
Юный лорд Поттер наблюдал за этим со смесью гордости и удовлетворения — никто из четверки нападающих не заметил, как парень перешел в атаку, стремительную и беспощадную.
Первый не заметил удара трезубцем в живот и согнулся, получив тридцать сантиметров стали в кишки. Юноша сбил его тело с трезубца пинком в голову и выскользнул из круга, блокируя два удара и нанося укол второму в бедро. Мужчина молча припал на пронзенную ногу, после чего тупой конец древка опустился ему на челюсть, выбивая кость из сустава, а сознание из головы.
Золотистые глаза сверкнули, губы разошлись в ухмылке, а окровавленный трезубец обвел обоих противников, заставив их притормозить на мгновение, после чего все трое сорвались в атаку.
Две алебарды ударили одновременно вместо того, чтобы окружить и бить поочередно в непрерывном движении — парень не дал им возможности атаковать поочередно, спровоцировав ложным выпадом, ушел влево и всадил трезубец в бок одному, после чего вырвал оружие из тела вместе с тремя струйками алой крови и ударил последнего в горло, в последний момент задержав удар. Его противник не успел развернуть алебарду для парирования и замер в середине движения, чувствуя, как горячие от трения о воздух зубья щекочут его шею.
Его товарищи уже поднимались, регенерируя раны — тренировочное оружие специально зачаровано для того, чтобы наносить быстро заживающие раны, но даже таким убить вполне возможно, ударив в горло, к примеру. Прецеденты случались.
— Неплохо, Маркус, — Гарри одним прыжком оказался рядом с вампирами. Парень широко ухмыльнулся и склонил голову:
— Рад стараться, хозяин.
Этот парень пришел к Гарри ровно месяц назад и попросил о привязке, мотивировав это тем, что восхищается принцем и желает посвятить себя ему в служение, а так же тем, что он быстрый и сильный. Поттер знал, на что способен Маркус Браун, а потому принял решение привязать его к себе.
— Карлхайнц собирает молодежь на тренировку, — обратился Гарри к птенцу. – Дуй к нему.
— Слушаюсь, — короткий поклон, и Маркус растворился в облачке прозрачных теней.
— А вы хватайте свои железки и покажите мне, чего стоят Воины Ночи.
Вампиры неуверенно переглянулись: тренировочного оружия в руках Поттера не было, а создавать боевые теневые клинки позволялось лишь для проведения дуэлей и обучения наиболее талантливых, в том числе и Поттера, а никак не для тренировки. Но мужчин смущало не то, что пацан запросто материализует полуторник и пустит их в нарезку. Их смущало то, что пацан собирался сражаться голыми руками.
— Что, сдрейфили? — ухмылка. – Тогда постарайтесь не сдохнуть!
Мальчик знал, как ему аукнется этот побег из закрытого крыла, но, черт подери, как же ему надоело торчать безвылазно в каменном мешке! Из-за магии искажения времени он не чувствует течения времени. Однако, эта же магия позволяет ему сделать намного больше и при этом развить энергетическую структуру и в особенности резерв — тянет немереное количество сил, и если провести точную настройку и каждую неделю в реальном времени ее корректировать, получается очень хорошая тренировка для своего резерва энергии.
Но об этом Гарри думал в последнюю очередь, уклоняясь и отпрыгивая в попытке избежать четырех отточенных клинков — да, он был прав на свой счет, заржавел маленько, захирел под грудами проштудированной литературы и сутками, проведенными в лабораториях и ритуальных залах.
Вот мальчик оступился, и один из вампиров тут же развернул алебарду ему в грудь, не подозревая, что уже попал в ловушку и потянул за собой всех товарищей. Касательно принца ограничения на смертельные раны не было, так его мотивировали становиться сильнее и тренировать регенерацию, что дало превосходные результаты и едва не убило мальчика по меньшей мере тысячу раз.
Об этом Гарри тоже не задумывался. В бою он мог запросто всадить себе вражеский клинок в грудь и зажать его регенерирующей плотью — грязный, но очень эффективный трюк. Здесь же мальчишка воспользовался своими меньшими габаритами и проскользнул между ног противника, с приличным ускорением зарядив кулаком по яйцам.
С выпученными, налитыми кровью глазами и широко распахнутым ртом вампир сложился пополам, но, надо отдать ему должное, не закричал и не выпустил алебарду, хотя и вышел из строя минимум на четверть минуты.
Гарри вскочил и тут же кувыркнулся снова, чувствуя порыв ветра от просвистевшей над головой алебарды. Срезанные пряди разметавшихся в движении волос разлетелись во все стороны — мальчик даже не заметил, как оброс почти до лопаток — а чуть позже разлетелись в стороны алебарда и мужчина с выбитыми из плечевых суставов руками.
Третий вампир ударил алебардой в горло. Гарри поймал древко и повел на себя, кувыркнулся спиной по спине вампира и двумя ногами врезался в грудь его товарищу, не успевшему сменить тактику и обходящему парочку с боку. Будь противник одного с Гарри веса и вообще человеком, он бы улетел назад и упал уже мертвым — удар такой силы дробил ребра и наносил ушиб сердечной мышце, лишая ее способности сокращаться. Взрослому и сильному вампиру удалось амортизировать удар группировкой мышц и отделаться лишь трещинами и падением на спину, но на падении все не закончилось.
Вырвав алебарду из рук, Гарри с коротким выдохом пригвоздил живот противника к земле, после чего оперся на древко и развернулся вокруг импровизированного шеста, набирая ускорение для удара. Нога мальчика с хрустом врезалась в челюсть последнего противника и отправила его в прострацию.
