====== ГЛАВА 45 Дьявольский план ======

На седьмой день пути, на подходе к замку Лестрейнджей, замерзших путников встретил влажный, пронизывающий ветер с океана. Парни зябко кутались в мантии, дрожа от порывов ледяного ветра. Существенно изменился и окружающий пейзаж. Теперь до самого горизонта во все стороны тянулось каменное плато, растительность была скудной. Местность, где находился родовой замок Лестрейнджей, была наименее населенной и совершенно бесплодной частью магической Шотландии. Всю ее территорию занимала каменная возвышенность и горы Изгнания, оградившие, подобно стражам, западные берега страны и где–то в этих горах была затеряна крепость, выстроенная еще в период магических войн 11–12 столетия. Цитадель Лестрейнджей была почти такой же древней, как и Хогвартс, и такой же неприступной. Путь становился все труднее, дома магов больше не попадались на пути, и парням приходилось ночевать на каменной равнине, в палатке, продуваемой всеми ветрами. Юные маги все выше и выше поднимались по безлюдному плато и, наконец, оказались у подножия горной гряды, тянувшейся вдоль океанского берега. Дальше дорога шла по дну ущелья, такого глубокого, что в него никогда не заглядывали лучи солнца, пока не терялась окончательно среди хаотического нагромождения базальтовых форм. Черная твердь окружала со всех сторон, она была гладкой, как полированная поверхность драгоценного камня. Лишь в одном направлении нарушалось безрадостное однообразие здешнего пейзажа – темные небеса смешивались с багровым заревом, висевшим над горизонтом, и на фоне этого зарева можно было различить темный силуэт, похожий на скалу или замок. Сверившись с картой и убедившись, что они достигли своей цели, юные маги двинулись к далекому замку с мыслями о том, что их там ожидает, смогут ли они выполнить задание, и вернутся ли живыми. Вскоре парни поняли, что черное, гладкое плато обрывается в той стороне, куда они шли, а замок стоит на самом краю пропасти, над которой висел багрово–кровавый туман, при виде на которой накатывали тошнотворные волны страха, а сердце болезненно сжималось от тревожных предчувствий. Чувство расстояния оказалось ошибочным, и замок находился значительно дальше, чем казалось вначале. Может быть сам воздух этого зловещего места искажал перспективу, может быть зеркальная твердь под ногами сыграла злую шутку со зрением, во всяком случае двум агентам Ордена Феникса понадобилось несколько часов, чтобы добраться до подножия гигантской скалы, имевшей почти правильную коническую форму. Представшая их взгляду темная крепость была воплощением суровости и могущества древнего рода Лестрейнджей. Подавленный, но пока не утративший надежды, Поттер обратил свой взор к замку. Казалось, гигантская черная капля упала когда–то с небес и застыла, не успев растечься по гладкой каменистой поверхности. Одним своим краем скала нависала над пропастью, а к замку вела извилистая дорога с множеством длинных, пологих ступеней. По обе стороны дороги были видны ряды столбов с каменными изваяниями на вершинах, выполненными с нечеловеческим совершенством. Среди столбов шевелилось то, что парни поначалу приняли за клубки черных лоснящихся змей. Приблизившись, они увидели извивающиеся языки холодного черного пламени. Замок на краю бездны представлялся местом ужасных чудес, от него веяло неведомой опасностью, а окружающая местность пугала мертвящим однообразием, господствовавшим здесь. Крепость поразила Гарри своей неприступностью и мрачностью, никогда ранее он не видел творение рук человеческих, лучше защищенного от человеческих же посягательств. Для Поттера осталось загадкой, как был выстроен замок, на поверхности которого не было ни одного стыка. Оставалось лишь теряться в догадках относительно того, как на самые вершины скал, по узкой тропе, вившейся над бездонной пропастью, могли быть доставлены гигантские камни, из которых были сложены стены и башни этого неприступного сооружения. Только ряды треугольных окон, обращенных острым углом книзу, выдавали в этой мрачной крепости чью–то обитель. Но не этим темный монолит поразил воображение двух юных магов. Гораздо более странной оказалась пропасть, открывшаяся их взору. Край черного плато обрывался вниз отвесной стеной, уходившей в бездну. Гарри ошибся, приняв свечение над пропастью за багровый туман. Кроваво–красным было само пространство этой бесконечной и бездонной дыры, словно являющейся дорогой в ад. Замок стоял несокрушимый и безмолвный, как бастион на краю мертвой Вселенной, у распахнутых ворот преисподней. Поттер никогда не был малодушным или робким, но сейчас его потрясло и подавило величие того, что таинственно и безразлично, как сама вечность, противостояло теперь его жалкой, краткой и почти беззащитной жизни. Драко с не меньшим трепетом взирал на цитадель своих родственников, где ему пришлось побывать всего один раз, в детстве. Тогда возле замка еще не были возведены антитрансгрессионные чары, и их семья прибыла в цитадель, сразу оказавшись за стенами, и юный Малфой не видел этого гротескного сооружения со стороны. Сейчас же магическая крепость произвела на него не менее угнетающее впечатление, чем на Поттера. От самих стен замка веяло могильным холодом. Собравшись с духом, терзаемые мрачными предчувствиями, юные маги стали медленно подниматься по дороге, спиралью обвивавшей скалу. Почти все силы ушли на подъем. Драко пришлось особенно трудно, но Гарри на этот раз его не торопил и сам при любой возможности останавливался, чтобы потянуть время. За разом раз, оказываясь на краю пустоты, Малфой бросал взгляд вниз, в багровую бездну, и ему становилось не по себе. Скала оказалась невероятно высокой, а подъем крутым и сложным, замок же вблизи стал похож на город, расположенный внутри крепостных стен. Очертания его башен, мостов и арок дрожали, словно были сотканы из миражей, но даже то, что не ускользало от взглядов двух агентов, напоминало зыбкие видения вымершего мира, запутавшегося в тысячелетней паутине. Странная, немыслимая, извращенная архитектура, жуткие барельефы и статуи горгулий, несоразмерные части, соединенные маниакальным творцом в дисгармоничное и упадочное целое. Создатели цитадели постарались, чтобы их творение на скале угнетало любого пришельца, как кошмарный сон, оставивший след в реальности. Поднявшись, наконец, к замку, парни не увидели ни подъемных мостов, ни ворот, ни даже сточных канав. Спиральная дорога вывела их к узкой черной щели в гладкой крепостной стене. Это и были врата в твердь Лестрейнджей, и сейчас только Драко Малфой мог пересечь их и открыть проход для Гарри. После минутного колебания, облизнув пересохшие губы и смахнув со лба капли пота, слизеринец медленно протянул руку к клубящемуся черному туману и увидел, как за ним исчезают его пальцы, а затем и вся кисть. Ему вдруг стало неуютно и нестерпимо страшно. Причина этого страха находилась где–то по другую сторону магической двери. Что–то коснулось его руки, протянутой в сумеречное пространство, и парень стремительно отдернул ее, в одно мгновение покрывшись липким потом. Драко повернулся к свету и увидел, как на руке тают незнакомые ему бледно–фиолетовые знаки. Поттер, с интересом наблюдавший за странными символами, которые медленно исчезали с кожи Малфоя, протянул свою руку к клубящемуся черному туману, в стремлении почувствовать и испробовать на себе силу магии Лестрейнджей, но Драко в тот же миг резко вдарил его по протянутой руке и грубо оттолкнул в сторону. – Нет! – закричал слизеринец. – Ты что, идиот, с ума сошел? Жить надоело?! – Твою мать, Малфой, какого хрена? – потирая ушибленную руку, в свою очередь вскрикнул Поттер. – Тупой гриффиндорский придурок, научись сначала думать, а уж потом что–то предпринимай, – процедил Драко, и, подняв небольшой камень, швырнул его в черный туман, скрывающий проход в замок. Вместо того чтобы камень провалился в пустоту, как ожидал Гарри, вдруг раздался взрыв. На миг клубящаяся пелена вспыхнула стеной пламени, соприкоснувшись с которой камень тут же разлетелся на мелкие осколки. Через мгновение огонь исчез, и проход в замок снова скрылся за туманной завесой. – О, бля! – пораженно произнес Поттер, сразу же отступив назад на пару шагов. – Да, бля, – с раздражением передразнил Малфой. – Тебя разорвало бы на куски, и мне пришлось бы долго и тщательно собирать кровавые ошметки по всей округе, а потом тащить этот фарш Дамблдору и объяснять, почему это все, что осталось от Избранного. – Заткнись, умник, – огрызнулся Гарри, который всегда в экстремальных ситуациях или начинал хамить, или грязно сквернословил. – Тогда какого хрена ты, всунув руку, не превратился в мясной салат «По–слизерински»? Драко с трудом подавил в себе нарастающее раздражение и постарался ответить напарнику максимально спокойно и деликатно. – А ты подумай, Поттер! Включи мозги или хотя бы вспомни, что тебе говорил Дамблдор. На вход в замок наложены защитные чары и так делают все маги, чтобы обезопасить свои дома от чужого проникновения. В Малфой–Мэнор использовали больше десятка охранных заклинаний, а Хогвартс старик превратил в неприступную крепость, чтобы обеспечить твоей избранной заднице максимальную защиту. Я считал, что ты, прожив в нашем мире уже шесть лет, знаешь о таких элементарных вещах. – Принимаешь меня за дебила, да, «хорек»? – не дослушав объяснений, перебил Гарри. – Меня интересует, почему ты, не будучи Лестрейнджем, можешь пройти? – Поттер, я же сказал – защитные чары от чужого проникновения, а я состою в родстве с Лестрейнджами, я уже был здесь и я чистокровный маг, поэтому Дамблдор и направил меня сюда. – Раз мы с тобой родственники в четвертом колене, кузен Драко, значит, я тоже могу пройти внутрь, – задумчиво произнес Поттер, глядя на клубы тумана. – Я прав? – Исключено, ты полукровка, – резко возразил Малфой. – Хотя, если не веришь, можешь проверить сам. Только позволь я отойду подальше, не хочу, чтобы меня забрызгало твоим дерьмом и кишками. Поттер мрачно посмотрел на родственника, подавив в себе огромное желание врезать ему по морде, однако наглядный пример с камнем был более чем убедительным и экспериментировать он не стал. – Хм, старик навязал мне тебя в попутчики, чтобы ты открыл проход в замок. Как ты это сделаешь, «хорек»? – Поттер, в твоем возрасте использование детских дразнилок и обзывалок наводит на мысль о твоем заторможенном умственном развитии, что и не удивляет, – с нескрываемым сарказмом произнес слизеринец. – Может, прекратишь уже называть меня «хорьком»? – Ты не ответил на мой вопрос, «хорек», – нагло усмехнулся Гарри, довольный тем, что слизеринца задевает его прозвище и каждый раз напоминает о том моменте, когда он стал всеобщим школьным посмешищем. – Дамблдор ведь специально послал тебя, чтобы ты открыл вход в логово Лестрейнджа. – Да, одна из моих задач – нейтрализовать защитные чары, – процедил слизеринец. – Старик знал, что не каждый сможет проникнуть в крепость, и это еще одна из причин, по которой я стал твоим проводником. – Ну хоть какая–то польза от тебя начинает появляться, – ответил Гарри. – А мне кажется, что в последнее время ты только и извлекаешь пользу, Потти, – парировал слизеринец. – Меня не покидает мысль, что ты постоянно используешь меня. – Ты это на что намекаешь, урод одноногий? – вскрикнул гриффиндорец, прищурив глаза, отлично понимая упрек слизеринца. – Я не нуждаюсь в тебе! – Тогда вперед, шрамоносец тупой! – процедил Малфой. – Там крестраж, – взмахнув рукой в сторону клубящегося тумана, добавил он. – Иди и возьми его. Гарри в очередной раз безумно захотелось врезать зарвавшемуся «хорьку» по роже, но, надо было признать, слизеринский гад был прав. Без Малфоя он вряд ли бы один справился с оборотнями, не смог бы получить гомункулуса, а теперь, оказавшись перед зачарованным входом, был бессилен что–либо сделать. Признавать правоту Малфоя и свое бессилие чертовски не хотелось, и Поттер с досады протяжно отхаркнулся и смачно сплюнул напарнику под ноги. Он научился плевать таким манером – отвратительным, но эффективным, когда необходимо было отшить какого–нибудь настырного ублюдка, пытающегося воспользоваться услугами хастлеров бесплатно. Научил его этому Бренд и метод срабатывал безотказно – навязчивый клиент отваливал моментально. Выказав таким образом своё пренебрежение к напарнику, Гарри демонстративно повернулся к нему спиной и закурил. – Как ты собираешься нейтрализовать заклятие? – после затянувшейся паузы, не сдержав любопытства, поинтересовался Поттер. – Боюсь, тебе это не понравится, – ответил Драко, медленно заворачивая рукав по локоть и вынимая палочку. – Моя кровь снимет охранные чары. Отвернись, Потти, я не хочу, чтобы ты грохнулся в обморок, – с сарказмом добавил слизеринец. – Потом придется делать тебе искусственное дыхание методом рот в рот, а у меня нет ни малейшего желания этим заниматься. Гарри хотел парировать колкость Драко, но, видя, что напарник в следующий миг произнесет режущее заклятие, держа палочку прижатой к запястью, поспешно отвернулся. – А без этого никак, Малфой? – спросил он, упорно отводя взгляд в сторону. – Нет, – услышал он глухой голос слизеринца, который в это время, полоснув по руке, вскрыл вену, сжимая зубы от боли и борясь с подступившей тошнотой. Из пореза ударила алая струя крови, которая хлестанула в клубящийся туман, тут же поглотивший ее. Внешне ничего не изменилось. Драко, морщась от боли, провел палочкой над глубоким порезом и рана начала медленно затягиваться. – Ты уверен, что у тебя получилось? – скептически поинтересовался Поттер, не увидев каких–либо внешних изменений. – Сейчас проверим, – ответил блондин, озираясь по сторонам в поисках какого–нибудь предмета, который можно было швырнуть в темное пространство прохода. Гарри опередил его, щелчком швырнув недокуренную сигарету в клубящийся туман. На этот раз действительно ничего не произошло, окурок просто провалился в океан пустоты, находящийся по ту сторону завесы. – Похоже, сработало, «хорек», – усмехнулся Поттер, хлопнув напарника по плечу. – Я пойду первым, – сказал Драко. – Надень мантию. Как только ты пересечешь эту границу и окажешься на внутренней территории замка, ты должен все время оставаться невидимым. Поттер поспешно накинул на себя мантию и, опередив Малфоя, быстрым движением преодолел сумеречную границу, служившую проходом во внутреннюю часть замка, и оказался в мире гулких, неясных звуков, неподвижного затхлого воздуха и лиловых сумерек, в которых таяли призрачные башни и дробились очертания темных крыш. Гарри пересек магическую завесу и ступил на каменные плиты крепостного двора. В следующий миг из черной пустоты материализовался Малфой, держа в руке палочку. Драко огляделся по сторонам и прошептал: – Поттер, ты уже здесь? Гарри тихо, на цыпочках, зашел ему за спину, осторожно высунул голову из–под мантии, наклонился и попытался засунуть язык в ухо Малфоя, чтобы сделать им «бе–бе–бе–детка», а в довершение к этому мстительно пнул слизеринца коленом под жопу. – Поттер, блядь, еще раз так сделаешь! – невольно вскрикнул Драко, резко обернувшись, и увидел парящую в воздухе голову гриффиндорца, который ехидно улыбался. – Спрячься немедленно, идиот! – прошипел блондин. – Хочешь провалить задание? Голова показала язык и в следующий миг исчезла, но тут же перед носом Малфоя появилась рука, показавшая неприличный жест, и мгновенно растворилась в воздухе. – Ну, и где твой родственничек? – услышал Драко у самого уха. Слизеринец только пожал плечами. – Думаю, он в Зеркальном зале в Центральной башне. Уверен, что дядя уже знает о том, что в замок кто–то проник, преодолев охранные чары. Драко огляделся по сторонам, обвел взглядом окружавшие их стены. Треугольные окна были черны и пусты, их длинные ряды казались вереницей чудовищных зубов какого–то монстра. Парни сразу же почувствовали в этом месте присутствие чего–то гнусного, злокозненного, гнетущего и смертельно опасного. Но, несмотря на проснувшийся в них инстинкт животного, вопившего о самосохранении, необходимо было отправляться на поиски этого сосредоточия зла, коим являлся осколок души Волдеморта. – Давай, пошел, шевели протезом, – прошептал Поттер, подтолкнув своего напарника в спину, и они направились в сторону Центральной башни, откуда и исходило что–то гнетущее, отчего сердце тревожно щемило в груди. Не успели они сделать и несколько шагов, как заметили фигуру человека, которая стремительно исчезла под одной из арок, прежде чем парни смогли его рассмотреть. – Это Лестрейндж? – тихо произнес Гарри. Драко отрицательно покачал головой. Присутствие в замке других людей, кроме Рабастана, грозило Малфою верной гибелью. Если здесь успели объявиться Пожиратели Смерти, это означало, что их операция обречена на провал. Основная ставка делалась на то, что новый хранитель крестража, поспешно отправленный в Шотландию и изолированный от общества, оставался в неведении о гибели Люциуса Малфоя и предательстве Драко. Если же в замке находились Пожиратели Смерти, посланные Волдемортом, значит Рабастан уже в курсе последних событий и Драко сам, добровольно пришел в логово врага, где его ожидает мучительная смерть. Малфой нервно облизнул пересохшие губы и сжал палочку так, что побелели костяшки пальцев. – Не очкуй, «хорек». Если это ловушка, у нас есть преимущество. Так и быть, я спрячу твою подлую жопу под своей мантией, и мы свалим отсюда, прихлопнув парочку твоих дружков Пожирателей, – прошептал гриффиндорец. – Поттер, чтобы не случилось, в первую очередь ты должен думать о выполнении задания, – отозвался Драко. – Я сделал свою работу, провел тебя в замок, теперь ты обязан добыть крестраж. Обо мне не беспокойся! – А я и не беспокоюсь, кузен Драко, и не думай, что я буду спасать тебя потому, что я долбанный благородный гриффиндорец, – на ухо Малфою прошептал Поттер. – Ты мне нужен живым, чтобы снова активировать проход и вывести меня отсюда. – С каких это пор ты стал таким расчетливым и корыстным, кузен Гарри? – поинтересовался слизеринец. – С тех самых, как ты и твои дружки трахнули меня в вашем «серпентарии». Мы, бляди, чертовски практичные сучки и извлекаем пользу из всего. Профессиональная привычка. – Значит, я был прав, что ты меня используешь? – Сначала ты меня поимел, теперь я тебя, детка, – усмехнулся Гарри. – Так что пока ничья – Гриффиндор–Слизерин – 1:1. Малфоя покоробило от такого циничного заявления Поттера, но внешне он не подал вида и остался спокойным и даже равнодушным. Несмотря на то, что парни в случае нападения готовы были вступить в бой в любой момент, их пока никто не атаковал, они по–прежнему стояли посреди безлюдного крепостного двора. Драко, крепко сжимая палочку, медленно двинулся вперед, в сторону арки, за которой исчезла фигура человека, и вскоре юные маги встретили сразу нескольких обитателей замка. Они увидели группу волшебников, сражающихся между собой на дуэли. Ни одного звука не исходило от места схватки – ни треска разрядов магической энергии, ни тяжелого дыхания дуэлянтов, ни стонов умирающих. Полупрозрачные фигуры бесшумно скользили в воздухе, не обращая внимания на остановившегося рядом с ними Драко Малфоя. – Призраки, мать их, – ругнулся Поттер, когда прошел мимо сражающихся, и даже сквозь одного из них. Лишь мимолетно кто–то скользнул по нему взглядом, и Гарри стало не по себе. – А у твоего дяди здесь куча приятелей. Чем ближе парни подходили к Центральной башне, тем больше обитателей замка встречали по пути. Безразличие призраков придало Гарри наглости и самоуверенности. Фантомы скользили мимо, принадлежа к обособленной реальности, в которую живым не суждено было вмешиваться. В их движениях не было суеты, но и не было видимой цели. Они казались изгнанниками жизни, нашедшими приют в нелепом и гнетущем сне, длившемся целую вечность. Парни зашли под свод арки, в извилистый коридор, ведущий внутрь башни. Звуки шагов тонули в ватном безмолвии, словно стены коридора не отражали, а поглощали их. Гарри пришлось идти на цыпочках, чтобы не создавать шум. Драко знал расположение залов и помещений, и сейчас довольно уверенно вел напарника в самое сердце башни, где ожидал встретиться со своим дядей, человеком, которому был обязан жизнью. Однообразие мощных стен нарушали только низкие двери, обитые металлом и черные норы боковых ходов. Вскоре Малфой свернул в один из них, ничем не отличавшийся от остальных. Он вел своего напарника через многочисленные залы, заставленные роскошной мебелью, по лабиринту лестниц и переходов, сквозь темные комнаты, в которых тлел холодный белый огонь, и туннели из жидкого стекла. Драко уверенно продвигался по замку, а Гарри все больше проникался подозрением, откуда «хорек», побывавший здесь в детстве, так хорошо знает расположение этих лабиринтов. Ему самому потребовалось несколько лет, чтобы изучить все тайные ходы Хогвартса, Малфой же ковылял так уверенно, будто провел здесь всю жизнь. Это было чертовски подозрительно, и Поттер намеревался при первой же возможности схватить «хорька» за горло и вытрясти из него всю правду, но пока он не мог и рта раскрыть, сохраняя инкогнито. Но, подозревая Драко в предательстве, Гарри предпринял меры предосторожности и сейчас ступал бесшумно, к тому же он значительно приотстал, на тот случай, если Малфой заведет его в ловушку, у слизеринца уже не будет возможности просто протянуть руку и сорвать с него мантию–невидимку. Гарри шел на некотором отдалении, сверля затылок Драко недобрым взглядом. «Если «хорек» окажется предателем, я ему вторую ногу оторву» – мстительно подумал Поттер, глядя в спину идущему впереди любовнику. Несмотря на подозрительные мысли, скользким гадом вползающие в сознание Гарри, тем не менее он продолжал следовать за слизеринцем, и в конце концов они оказались, на сколько мог судить гриффиндорец, в самой верхней части башни, нависавшей над головокружительным обрывом. Они попали в огромный, полутемный зал, ориентированный по четырем сторонам света. На север, запад, юг и восток выходили арки из белого мрамора, а за ними находились коридоры со сводчатыми потолками. Коридоры заканчивались гигантскими зеркалами в два человеческих роста, в каждом из которых отражалось противоположное зеркало и, соответственно, бесконечная последовательность самоповторений, таким образом каждое зеркало уводило в иллюзорный туннель. Странность, присущая этим зеркалам, заинтересовала Гарри больше, чем какие–либо другие чудеса этого замка, и он даже не сразу увидел хозяина крепости Лестрейнджа. Зеркальные поверхности казались мутными или подернутыми рябью, словно озера, обдуваемые ветром. Иногда изображения в зеркалах вообще не соответствовали тому, что находилось перед ними, а порой они становились чистыми и прозрачными, как горный хрусталь, и тогда не отражали вообще ничего, кроме нежнейшей голубизны. Но большую часть времени они выглядели все же, как обыкновенные зеркала, и в каждом из них можно было увидеть уходящую в бесконечность анфиладу полутемных залов. – Дядя, как я рад тебя видеть! – произнес Малфой, и его голос прозвучал неестественно громко и отчетливо, канув в тишину без малейшего эха. Гарри вздрогнул от неожиданности, и, оторвавшись от разглядывания волшебных зеркал, начал всматриваться в полутьму, господствующую в глубине помещения, чтобы увидеть того, к кому были обращены эти слова, но увидел только нечто вроде ложа из драгоценного сандалового дерева, стоящего на возвышении из полированного мрамора. Но тут хозяин замка сам приподнялся с роскошного ложа и, стремительно подойдя к Малфою, обнял его, а затем, что откровенно шокировало Гарри, принялся целовать в губы. Лестрейндж ненасытно, жадно, словно голодный вампир, впился в рот своего племянника, продолжая крепко прижимать к себе слизеринца. Когда поцелуй, мало похожий на родственный, наконец, закончился, Малфой на шаг отступил назад, а Поттер осознал, что все это время стоял с открытым ртом, потрясенный происходящим. – Драко, вот это неожиданность! – восторженно произнес Лестрейндж, глядя на своего племянника с восхищением и неприкрытой похотью во взоре. Видимо, Малфой и сам не ожидал такой теплой встречи родственника, которая произошла на глазах у гриффиндорца, и сейчас был немного смущен и растерян. – Дядя, меня прислал Темный Лорд, – произнес слизеринец, пытаясь выдавить из себя улыбку. – Милорд считает, что я должен находиться возле тебя, чтобы ты, выполняя особую миссию, не чувствовал себя одиноким и изолированным от общества. Наш Господин хочет, чтобы мы были вместе. – О, Драко! Милорд Волдеморт всегда щедро вознаграждает своих достойных и преданных слуг, разве я тебе не говорил об этом? – произнес Лестрейндж, раздевая взглядом своего племянника. – Это очень щедро, о таком подарке я мог только мечтать. – Я буду твоим помощником и сделаю все, чтобы то сокровище, которое доверил тебе Лорд, было надежно сохранено. – Сокровище Милорда более чем надежно скрыто, – с улыбкой произнес Рабастан, дотронувшись до груди изящной рукой с длинными, тонкими пальцами. Под белой рубашкой с распахнутым воротом выделялся хорошо заметный бугор в виде полушария. Ткань вокруг этого места отливала тусклым светом, проходящим через кожу. У Гарри вмиг пересохло во рту. Он стоял в двух шагах от Рабастана Лестрейнджа и смотрел на крестраж, вживленный в хозяина замка. Преданный слуга добровольно согласился стать инкубатором и предоставил свое тело в виде надежного хранилища для артефакта. Поттер ожидал всего, но только не такого поворота дела. Добыча крестража была его заданием, и сейчас, глядя на тускло мерцающую выпуклость в груди Пожирателя Смерти, гриффиндорец с ужасом осознавал, что извлечь артефакт можно только единственным способом – убив хранителя и вскрыв ему грудь. Поттер почувствовал, как его стало подташнивать и противная, вязкая слюна наполнила рот. Замысел Волдеморта оказался чудовищным. Чуть не лишившись крестража, охраняемого Люциусом Малфоем, теперь Темный Лорд начал вращивать в живые тела хранителей свои артефакты, и Пожиратель Смерти теперь берег осколок души своего хозяина ценой собственной жизни, за которую сражался бы до последней капли крови. Поттер был так шокирован открывшейся ему правдой, что не сразу сообразил, о чем все это время разговаривали Малфой и Лестрейндж. Драко же, показав на левом запястье псевдо–метку, искусно нанесенную Дамблдором, правдоподобно врал о своем посвящении в Пожиратели Смерти. – Люциус должен гордиться тобой, – произнес Рабастан, и в его глазах засветился фанатичный блеск. – Да, дядя, отец гордится, что я принял знак нашего Господина, – едва дрогнувшим голосом ответил Малфой. – И мама тоже. Они счастливы. – Ты сделал правильный выбор. Я же говорил тебе, что Темный Лорд не оставляет своих верных слуг. Милорд спас нам жизни, вытащив с каторги, теперь мы должны отблагодарить его верной службой. – Я дал клятву и сделаю все, чтобы ее выполнить, – холодно отчеканил Драко, и Гарри знал, что речь идет о клятве мстить за смерть родителей. Лестрейндж понял слова племянника по–своему, так, как и должен был. Пока слизеринец вел разговор со своим родственником, излагая ему легенду, выдуманную Дамблдором, Поттер стал с интересом рассматривать владельца замка. Рабастан Лестрейндж был молодым, высоким мужчиной со стройной фигурой, с холеным, надменным лицом, с гордым выражением, подчеркивающим его благородное происхождение. В данный момент он мало походил на изнуренного трудом и истощенного заключенного с ввалившимися глазами, грязными, спутавшимися волосами и покрытого зловонными, гнойными язвами. Сейчас этот маг выглядел как достойный потомок своей древней династии. Его лицо было гладким и холодным, словно лик статуи, и в его мраморном совершенстве не было ни одного изъяна. Он был красив и в нем чувствовалась неуловимая и пугающая сила, чуждая всякой слабости и жалости. Взгляд был леденящим и немного безумным. Гарри легко разглядел в нем взгляд убежденного фанатика, способного пойти на все, ради своей идеи. Облик Лестрейнджа подавлял и пугал. Этот человек был таким же маниакально преданным последователем Волдеморта, как и безумная Беллатриса, и без колебаний готов был отдать свою жизнь за хозяина. Лестрейндж был невероятно опасен, и Гарри предстояло убить этого человека, чтобы завладеть крестражем. – Я не мог присутствовать на твоем посвящении, Драко, о чем очень сожалею, но задание Лорда было безотлагательно, – тем временем произнес хозяин замка, поддерживая беседу с племянником. – Конечно, дядя, в первую очередь наш долг, – согласился Малфой. – Но теперь, когда ты здесь, мы сможем отпраздновать не только твой приезд, но и твое посвящение, – улыбнулся Рабастан, снова привлекая племянника к себе и заключая его в объятия. – Я подготовлю по этому случаю нечто особенное для тебя, – добавил он. – Не сомневаюсь, – выдавил из себя Драко, слегка отстраняясь от родственника. – Но сейчас, если ты не против, я хотел бы отдохнуть. – Конечно, – с неохотой отпуская племянника, согласился Пожиратель Смерти. – Тебя проводят в ту самую комнату, где ты когда–то жил, находясь в этом замке. – Я еще помню туда дорогу, – отозвался слизеринец, направляясь на выход. – Хорошо, Драко, отдыхай. Я обещаю, что устрою в твою честь незабываемый вечер. Ты запомнишь это на всю жизнь. – Спасибо, дядя, – поблагодарил Малфой, на миг задержавшись у выхода из зеркального помещения. – Драко! – Да, дядя Рабастан? – Твоя палочка при тебе? – Конечно, как всегда, – сказал Малфой, удивленно глядя на улыбающегося Лестрейнджа. – Сегодня она тебе вряд ли пригодится. – Как скажешь... – медленно произнес слизеринец и покинул Зеркальный зал Центральной башни, а следом за ним и Гарри, подавленный и шокированный предстоящей перспективой стать убийцей–потрошителем. Комната, которую когда–то занимал Малфой, оказалась довольно просторным залом, обставленным роскошной мебелью ценных пород дерева. Идти пришлось не далеко, апартаменты находились вблизи зеркального зала, но здесь уже все было подготовлено к приему гостя – в люстрах горели свечи, трещали дрова в камине, стол был изысканно сервирован. Только за Драко захлопнулась дверь, а слизеринец поспешно наложил запирающее заклятие и применил чары неслышимости, как Поттер резко сдернул с себя мантию–невидимку, отшвырнув ее в сторону, схватил Малфоя за отвороты мантии и грубо толкнул к стене. Не дав опомниться своему напарнику, Гарри несколько раз встряхнул его, а затем вжал в стену и, с трудом сдерживая злость, прошипел в лицо: – Ты трахался с ним? Отвечай немедленно, гад! Между вами что–то было? И не смей мне врать, сволочь белобрысая! Драко, все еще находящийся под впечатлением от гостеприимной встречи с дядей, потрясенно смотрел в перекошенное злобой лицо своего напарника, шокированный его поведением, вопросами и напором. Поттер, потеряв над собой контроль и сбросив маску циничного мерзавца, обнажил перед ним свои истинные чувства, и, продолжая трясти за грудки, с какой–то отчаянной, детской злостью повторял одно и то же: – Отвечай, сволочь, ты с ним трахался? – С каких это пор тебя интересует моя личная жизнь, Потти? – скривив губы, надменно произнес Драко, и этот вопрос вдруг стал для гриффиндорца как ледяной душ, который вернул ему способность думать. Гарри густо покраснел, отпуская своего партнера, и поспешно отступил на шаг назад. Он и сам не мог понять, что на него нашло и почему его сейчас так волновало, был ли секс между Малфоем и Лестрейнджем. У него в голове вертелось много первоочередных и жизненно важных вопросов, ответы на которые он должен был получить немедленно, но именно этот так внезапно и необдуманно сорвался у него с языка. Почему–то сейчас он не спросил у Малфоя ни о крестраже, вживленном в тело хранителя, ни о том, как добыть этот артефакт, и даже не поинтересовался, откуда напарник так хорошо знает расположение замка, который посещал много лет назад будучи ребенком. Все подозрения, сомнения и насущные вопросы внезапно отошли на второй план и казались уже не такими значимыми по сравнению с тем, является ли Драко Малфой любовником Рабастана Лестрейнджа. Гарри, сгорая со стыда за свой импульсивный порыв, сейчас потупился в пол, не в силах поднять взгляд на своего напарника. Ему было невыносимо стыдно, но ревность, которую он испытал впервые в жизни, словно кислотное пятно разъедало его душу, причиняя почти физическую боль. – Я не думал, Поттер, что для тебя это имеет какое–то значение, – медленно произнес Малфой, наблюдая за смущенным и взволнованным гриффиндорцем. – Ведь то, что между нами происходит каждую ночь, для тебя всего лишь быстрый перепихон, не обязывающий ни к чему… Или нет? Впервые за все время, что они находились вместе, гриффиндорец проявил свои истинные чувства, и Драко не мог поверить в то, что Поттер безумно, дико приревновал. Всем своим видом и поведением Гарри давал ему понять, что продолжает его презирать и ненавидеть, даже несмотря на то, что они стали любовниками, и вдруг такая вспышка искренних чувств со стороны Поттера поразила слизеринца. – Э… э… э… мне плевать на твою личную жизнь, Малфой, – заикаясь от волнения, промямлил Гарри, продолжая упорно смотреть в пол. – Но ради выполнения задания я должен знать правду. У тебя с ним было? – он поднял взгляд и с отчаянной надеждой посмотрел на Драко. – Срань Волдемортова, если только ради выполнения задания и спасения мира… – ехидно усмехнулся слизеринец. – Прекращай прикалываться, твою мать! – с какой–то детской злостью и обидой выпалил Поттер. – У тебя с ним было? – Нет, не было, – ответил Драко, продолжая с улыбкой смотреть на гриффиндорца, который терзался ревностью и не мог этого скрыть. – Не ври, «хорек»! – вдруг заорал Поттер, снова подходя вплотную к своему напарнику. – Он смотрел на тебя так, что чуть не трахнул на месте. У него встал на тебя, я это видел! А сосались вы как любовники! – Потти, ты что несешь? Он мой дядя, мы родственники и инцест у нас не практикуется, мы не во Флоренции! – вспылил Малфой, отметая ложные обвинения гриффиндорца. – Он брат мужа сестры твоей матери! Охуеть, какие близкие родственники! Почему–то я не целуюсь взасос с дядей Верноном! А у вас просто заебись какие особые родственные отношения! – Я сам не ожидал, что он это сделает! – ответил Драко, которому сцена ревности, устроенная Поттером, сейчас доставляла удовольствие и хотелось, наконец–то, отыграться за то скотское поведение, которое гриффиндорец проявлял каждый раз после секса. – Да неужели? Ты же говорил, что на каторге вы были вместе, он с тобой последним куском хлеба делился, жизнь тебе спас. А может все не так, как ты рассказывал, Малфой? Может, он с тобой куском хлеба делился за некоторые услуги с твоей стороны? Ты ему хуй сосешь, он тебе пожрать? – Заткнись, гад! – закричал Драко и вдруг врезал напарнику по лицу, заставив Гарри замолчать на полуслове. – За кого ты меня принимаешь? – процедил взбешенный Драко. – За шлюху, которая готова лечь под любого за кусок хлеба? Я не такой! – бездумно и запальчиво выпалил слизеринец. – Конечно, ты не такой, Малфой, – с горечью ответил Гарри, чувствуя, как глаза защипало от горьких слез. – Ты ведь не знаешь, что такое голод, от которого сходишь с ума, и от отчаяния готов попрошайничать, воровать и подкладываться под любого. Ты не такой, Малфой, это я грязная шлюха, продавшаяся за кусок хлеба в подворотне, – Гарри, чтобы напарник не увидел его слез, заблестевших на глазах, резко отвернулся в сторону и сжал зубы так, что свело челюсть, но Драко сам поспешно подошел к нему, привлекая к себе, и прошептал на ухо: – Прости меня, Поттер, я не это имел в виду. Я не хотел причинить тебе боль. – А мне и не больно, так что отвали. Просто мне в очередной раз напомнили, кто я есть, чтобы не забывал и не расслаблялся, – огрызнулся Гарри, пытаясь оттолкнуть от себя слизеринца, но тот резко развернул его, привлекая к себе, крепко обнял и начал поспешно целовать его лицо, губами собирая горькие слезы, все–таки покатившиеся по щекам. Поттер обхватил любовника за шею, не в силах сдержать порыв, и стал отвечать на поцелуи Малфоя. Они целовались взасос, пока хватило дыхания, пока не заболели губы, и когда им все же пришлось оторваться друг от друга, Драко, удерживая в объятиях любимого парня, произнес: – У меня никогда ничего не было с Рабастаном и быть не могло. Там, на каторге, все заключенные скованы одной цепью в связки по несколько человек. Ни о каком сексе не могло быть и речи, даже оправление естественных потребностей становилось серьезной проблемой. Единственное, что позволяла длина цепи, это мастурбировать, но за день в рудниках каторжники уставали так, что, придя в бараки, падали от изнеможения, теряя сознание. Изнурительный труд и болезни притупляли все чувства, даже желание жить. О сексе там мало кто думает. Иногда, конечно, заключенные занимаются самоудовлетворением, но это приходится делать на глазах у всех, а в бараке содержат до ста человек, как скот в загоне. Я был в одной связке с дядей. Мне действительно повезло, без него я бы там загнулся. Почти сразу же я подхватил чахотку, а потом по всему телу стали появляться язвы, началось заражение крови, затем открылась гангрена. Я гнил заживо, Поттер. Поверь, тогда мне было не до секса. Но в самом начале, когда я только туда попал, я изредка занимался мастурбацией. Мне невыносимо было делать это при посторонних, но Рабастан просил меня об этом. Ему нравилось смотреть на меня, его это возбуждало, и тогда он сам начинал гонять в кулак. Это единственное, что между нами было. Можешь назвать это услугой с моей стороны за тот кусок хлеба, которым он делился со мной. А потом я уже не мог даже дрочить, я подыхал и знал, что мне осталось немного, мои дни были сочтены. Но Рабастан продолжал убеждать меня, что все будет хорошо и мы выберемся оттуда. Он как будто знал, что скоро этот кошмар закончится и мы вернемся домой. Когда объявили об амнистии, я давился слезами, которые текли по моему грязному лицу, и не мог поверить, что этот ад для меня закончился и я вернусь домой, но болезнь так сильно подкосила меня, что я чуть не умер в пути. Это была чудовищная несправедливость – знать, что ты уже свободен, и понимать, что подохнешь по дороге домой. Другие каторжники говорили ему, чтобы он бросил меня, потому что я все равно сдохну, но дядя их не слушал и продолжал тащить меня на руках, а я шептал ему, чтобы он ради всего святого не бросал меня, потому что очень хочу жить. И он не бросил. Он нес меня через болота и говорил, что все будет хорошо… Он любит меня, Поттер. Да, это противоестественное влечение и оно пугает меня, ведь мы родственники, и не важно, что он всего лишь брат мужа моей тетки. Я не знаю как у магглов, но в нашем мире это считается близким родством. Нас не так много и маги очень дорожат узами родства. Боюсь, дядя Рабастан одержим этим влечением ко мне, но я готов поклясться тебе светлой памятью о моих родителях, что у меня никогда с ним не было секса. – Малфой, прости, я вел себя как мудак, – смущенно произнес Поттер, вытирая ладонью мокрые щеки. – Не знаю, что на меня нашло. В последнее время нервы не к черту. Забудь об этом, ладно? У меня этот, как его… посттравматический синдром, короче, полный отвал башки, так что не обращай внимания, – Гарри отошел в сторону, не зная, что еще сказать. Ситуация получилась идиотская, и он чувствовал себя очень глупо. Малфой же, наоборот, теперь имея все доказательства того, что Поттер испытывает к нему настоящие чувства и даже ревнует, забывать о случившемся не собирался и попытался еще раз форсировать обстоятельства. – Послушай, я тебе уже предлагал начать строить наши отношения по–новому. Я не имел в виду, что мы должны все перечеркнуть, наплевать и забыть прошлое, похерить, как ты выразился, я просто не хочу, чтобы прошлое все время становилось между нами. Мы могли бы начать все сначала. Жизнь дала нам второй шанс. Я понимаю, что ты боишься… мне тоже страшно, Поттер. Но вдвоем мы должны преодолеть все наши страхи и попытаться жить, не испытывая друг к другу ненависти. Мы прошли сквозь ненависть и боль ради того, чтобы возродиться вновь, через любовь. У нас ведь сейчас друг к другу совсем иные чувства. Разве я не прав? – Сейчас не время и не место выяснять наши отношения, Малфой, – тихо произнес Гарри, стараясь не смотреть в глаза своему любовнику. – Я должен думать о том, как добыть крестраж и, если честно, я понятия не имею, как это сделать. – Ну что ж, ты прав, Потти, – вздохнув, ответил Драко. – Сейчас не время говорить о таких глупостях, как наши чувства. Мы здесь ради того, чтобы спасать мир. Такая ерунда, как любовь – не для Избранного. – Не иронизируй, – хмыкнул гриффиндорец. – Мне совсем не до смеха. Я стоял в двух шагах от Лестрейнджа и смотрел на крестраж, который находится у него в груди. Эту штуку вживили в его тело! Ты понимаешь, Малфой, ЧТО это значит? – Это значит, что завладеть крестражем можно, только убив его хранителя, – произнес Драко. – Рабастан обречен. Поттер полез в рюкзак, долго в нем ковырялся в поисках очередной пачки сигарет, затем дрожащими руками извлек одну и закурил. Повисло тягостное молчание. – Малфой, я должен спросить тебя еще кое о чем... Это не личное, это касается нашего задания, – произнес Гарри. – Если ты считаешь, что я знаю больше тебя, спрашивай, – равнодушно отозвался Малфой, тоже закуривая. – Ты знал о том, что крестраж вживлен в хранителя? – Конечно, нет, – ответил Драко. – Когда хранителем был мой отец, кольцо было спрятано в каком–то тайном месте, и он постоянно поддерживал защитные чары, чтобы никто не смог туда проникнуть. Думаю, никто кроме Лестрейнджа и самого Темного Лорда не знает об этом. Даже Дамблдор, иначе он не послал бы тебя на выполнение этого задания. Ты Избранный, единственный человек, который может уничтожить Волдеморта, и директор ценит твою жизнь превыше всего остального в этом мире. Гарри недоверчиво хмыкнул, что не осталось незамеченным Драко. – Это правда. Дамблдор был в ярости, когда увидел мои воспоминания, представленные Амбридж в качестве доказательства твоей вины. Он готов был с нас всех шкуры спустить, поэтому и отменил вековой запрет на телесные наказания. А когда ты сбежал из магического мира, старик все силы бросил на твои поиски. Крестный рассказывал, что против Дамблдора выдвигали обвинения в растлении и совращении малолетних, его отстранили от должности, а в газетах писали обвинительные статьи, хотели судить и даже отправить в Азкабан, но старика, по–моему, волновало только одно – где ты, Поттер. Я не думаю, что директор отправил бы тебя на задание с той целью, чтобы ты убил Лестрейнджа. Если бы он знал о вживленном крестраже, скорее поручил бы это сделать мне, чем тебе. Убийство серьезно калечит душу мага, и Дамблдор никогда не допустит, чтобы это произошло именно с тобой. Он говорит, что в тебе заключена великая сила любви, которую тебе передала твоя мама. Говорит, что с помощью своей чистой души и святой любви ты можешь спасти весь мир, и я верю Дамблдору... Хочу верить, что ты действительно тот, кто сможет уничтожить Темного Лорда и отомстить за моих родителей. – Ты веришь Дамблдору? Не будь идиотом, не бери с меня пример! Старик использует меня, Малфой, и я здесь для того, чтобы добыть крестраж любой ценой, а это можно сделать только с помощью убийства, – Гарри передернуло, когда он произнес это слово, и Драко снова обнял его за плечи. – Меня тошнит только от одной мысли об этом. Мне даже думать противно о том, что я должен убить человека, пусть и Пожирателя Смерти, и расчленить его, будто я потрошитель, – Поттер замолчал, доверчиво прижимаясь к своему напарнику, словно ища в нем силы. – Я не знаю что мне делать, Малфой. Я попадал в разные переделки, но это просто пиздец и мне действительно страшно. – Я знаю... Поэтому это должен сделать я. – Считаешь, что я трус и у меня очко сыграло? – тут же взвился Поттер, будто слова слизеринца оскорбили его. – Я сделаю это, потому что это мое задание и мой долг. Или ты думаешь, что я жалкий педик, который способен только раздвигать ноги и подставлять жопу? – Поттер, давай не будем утрировать. Я не говорил, что ты трус и слабак, и педиком я тебя не обзывал, просто у меня есть план как можно завладеть крестражем, а у тебя нет. – Что за план? – с любопытством спросил Гарри. – Рассказывай! – Я считаю, что у меня есть больше шансов добыть артефакт, чем у тебя. Только пожалуйста, не принимай это на личный счет или как оскорбление. Мы сейчас не в квиддич играем, и нам нет необходимости доказывать кому–то, кто из нас лучший. Те времена безвозвратно прошли. У нас общее задание, и не важно, кто его выполнит – главное результат. От этого зависят жизни тысяч людей, и наши с тобой. Поэтому давай забудем об амбициях, тщеславии и прочем. Ты Избранный, а я трусливый «хорек», предатель и лжесвидетель, ты своего мнения обо мне никогда не изменишь. Ты мне не доверяешь, но, как бы там ни было, это наше общее задание. У меня есть план и больше шансов его выполнить. Только без обид, Поттер, ладно? – Может, сначала расскажешь, какой у тебя план, Малфой? И есть ли он у тебя вообще, м? – иронично произнес Гарри. – Я думаю, что все произойдет сегодня ночью. Ты слышал, что Рабастан хочет устроить для меня памятный вечер, отпраздновать мое посвящение и прибытие сюда. – Твой дядя–извращенец ждет не дождется, когда придет вечер, и наверняка попытается завалить тебя в постель, – недовольно произнес Поттер. – Он, наверное, сейчас уже дрочит, предвкушая горячую ночку. – Я думаю, что кроме секса у него на уме и кое–что другое. Он не присутствовал на моем посвящении, которое так и не состоялось, и хочет устроить сегодня нечто подобное. – А как проходит посвящение в Пожиратели Смерти? Это что–то особенное? – заинтересовался Поттер, но Малфой резко оборвал его: – Я не знаю! – Но ты же сказал, что Лестрейндж хочет устроить тебе нечто подобное! Подобное чему? – не унимался любопытный гриффиндорец. – Опять что–то скрываешь от меня, «хорек»? Почему я все должен вытаскивать из тебя? Перед мысленным взором Драко молниеносно всплыла страшная сцена того рокового вечера. На мгновение, будто погрузившись в Омут памяти, он увидел растерзанный труп Чарити Бербидж и склонившихся Беллатрису Лестрейндж, Фенрира Сивого и Питера Петтигрю, которые под монотонное пение собравшихся: «Вкуси плоть и кровь, стань Пожирателем Смерти», поедали мертвое тело профессора маггловедения. Драко почувствовал, как желчь подкатила к горлу. Он зажмурился, резко тряхнул головой, стараясь прогнать от себя жуткие видения, и снова открыл глаза, увидев заинтересованную физиономию Поттера. Гриффиндорец сгорал от любопытства в желании узнать об обряде посвящения в Пожиратели Смерти. – Как тебе известно, в тот вечер, когда должно было состояться мое посвящение, погибли мои родители, – как можно спокойнее попытался ответить Драко. – Мне самому чудом удалось спастись, так с чего ты взял, что мне приятно вспоминать и говорить об этом? И я уже неоднократно просил не называть меня «хорьком», кузен Гарри. – Тем не менее, я должен знать, что сейчас готовит Лестрейндж, – сделав вид, что не услышал колкости, ответил гриффиндорец. – От этого зависит выполнение нашего задания, «хорек». – Могу только предположить, что он готовит некий обряд черной магии, возможно, с человеческими жертвоприношениями, – медленно произнес Малфой, видя, как у Поттера от удивления и недоверия приоткрывается рот. – Ты что, никогда ничего не слышал про черные мессы, заклание младенцев и прочее? Как ты экзамены по истории сдавал, кузен? – Не твое дело! И не называй меня кузеном, а то в рожу двину, – огрызнулся Поттер, обдумывая услышанное. – Черт, это же в древние времена было, в Средневековье, – пораженно добавил он. – И именно из–за таких уродов, которые занимались черной магией, маггловская инквизиция истребляла ни в чем не повинных волшебников. Хочешь сказать, что Пожиратели до сих пор продолжают заниматься этим? – Не буду утверждать, могу только предположить... – уклончиво ответил слизеринец. – Не юли, Малфой! Тебе Люциус об этом рассказывал? Твой папашка сам этим занимался в подвалах, истязал и пытал людей. Смерть Рона Уизли и Габриель Делакур на его совести! – Оставь в покое моего погибшего отца, Поттер! Я не знал, чем он занимался! О черных мессах я читал в книгах, которые хранились в нашей библиотеке, – соврал Драко. В данный момент слизеринец больше всего на свете не хотел, чтобы именно сейчас, когда у них с Поттером стали хоть как–то налаживаться отношения, Гарри узнал бы о том, что ему довелось присутствовать при ритуальном убийстве профессора по маггловедению Чарити Бербидж, и что он сам когда–то мечтал стать Пожирателем Смерти. Малфой очень боялся, что если Поттер узнает о кровавых ритуалах прислужников Темного Лорда и происходящем там каннибализме, то еще больше возненавидит его. Драко подозревал, что нечто подобное замышляет сейчас Рабастан Лестрейндж. Наверняка сегодня ночью, здесь, в стенах этого замка, совершится дикая оргия с кровавыми жертвоприношениями и ритуалами черной магии, подобная произошедшей на его несостоявшемся посвящении. И Малфой понимал, что должен сделать все, чтобы Поттер не попал туда и никогда не узнал о подобных вещах. Драко также догадывался, что и Дамблдор тщательно скрывал от Гарри любую информацию, касающуюся каннибалических обрядов, проводимых Пожирателями Смерти, чтобы не шокировать впечатлительного гриффиндорца, большую часть жизни прожившего среди магглов совсем в ином мире, далекого от подобной средневековой дикости. – Поттер, я читал об этом в книгах, но, могу предположить, что некоторые Пожиратели Смерти, например, такие фанатичные последователи Темного Лорда, как моя тетка Беллатриса, могут проводить какие–то древние ритуалы черной магии, а они, как тебе известно, без жертвоприношений не проходят. Я всего лишь могу допустить, что дядя Рабастан хочет устроить нечто подобное, тем более что их род всегда славился склонностью к темному колдовству и даже некромантии. – Ладно, Малфой, допустим, что твой дядя–извращенец–псих–маньяк–задрот задумал не только семейную вечеринку с целью трахнуть тебя, а хочет устроить какую–то средневековую хрень. Я пойду на встречу с ним, приняв Оборотное зелье, и постараюсь что–нибудь сделать, чтобы завладеть крестражем. Кстати, можно и не убивать его, а, например, усыпить или парализовать, а потом доставить к порталу, и пусть старик сам выковыривает из него эту штуку. А что, это вариант! – оживился Поттер. – Мы же не подписывались на убийство, а только доставить крестраж вместе с гомункулусом в штаб–квартиру Ордена. Кто же знал, что вместе с крестражем придется тащить хранителя, но раз обстоятельства складываются таким образом... – Поттер, а каким образом ты собираешься парализовать, усыпить, обездвижить Лестрейнджа, если у тебя не будет палочки? С помощью своей сомнительной силы, которой ты не умеешь управлять? А что ты сделаешь, если действие Оборотного зелья закончится раньше, чем ты успеешь хоть что–то предпринять? А если дядя опоит тебя каким–нибудь пойлом, и ты вообще потеряешь способность думать и действовать? – Э...э...э... ну... Я что–нибудь придумаю, по обстоятельствам. Мне уже не раз приходилось так действовать, и я выкручивался. – Не перестаю убеждаться, что грифы никогда не научатся думать, а уж прорабатывать планы и просчитывать комбинации для вас вообще непостижимо. На это способны только слизеринцы, а Блейз был просто гением в таких делах. – Я отлично знаю, на что способны слизеринцы и твой дружок Забини, – отчеканил Гарри и Драко вынужден был замолчать. – Какого хрена он запретил тебе брать палочку? Он тебе не доверяет? Думаешь, он что–то заподозрил? – спросил Поттер, прерывая неловкое молчание. – Скорее всего, это не Рабастан не доверяет мне. Имея в себе часть души Темного Лорда, трудно оставаться самим собой. Мне кажется, крестраж влияет на него. Лорд не доверяет никому, и это передается и хранителю его души. – Хм, логично, – согласился Поттер. – Без палочки действительно все серьезно осложняется. – Поттер, я настаиваю на том, что у меня больше шансов выполнить это задание. Ты спалишься сразу же, если действие Оборотного зелья закончится раньше, а я уверен, что за час ты с этим не справишься. Более того, я считаю идиотизмом твою идею тащить Рабастана к порталу. Мы не сможем трансгрессировать с ним, а он найдет возможность при первом же удобном случае или прибить нас, или послать сигнал Темному Лорду. Мы оба понимаем, что убийство – это единственный вариант. Но как ты сможешь это сделать, Поттер? Тем более без палочки. Ты задушишь его голыми руками, перегрызешь ему горло или размозжишь череп кулаком? Поттер, ты конечно Избранный, спаситель мира и все такое, но я уверен, что ты не сможешь хладнокровно убить человека, а потом выпотрошить его. Гарри молчал, уставившись в пол. Малфой был прав, он никогда в жизни не сможет стать хладнокровным убийцей, таким, как психопат Адамс, кромсавший малолетних хастлеров, считая их исчадием ада. Его мутило только от одной мысли об убийстве, и он готов был переложить выполнение задания на кого угодно, лишь бы избавиться от этого. Драко предлагал ему сделать это, взвалив его страшный груз на свои плечи. Перекидывать это поганое дело на другого было подло, но, тем не менее, Гарри чувствовал, что еще немного, и согласится. Добровольно пойти на убийство человека, даже ради спасения жизней тысяч людей, было превыше его сил. Он понимал, что если бы такой выбор встал перед Дамблдором, старик сделал бы то, что необходимо во благо большинства, что правильно, и Малфой готов был совершить это, а вот он оказался слабаком, и жизнь одного человека, пусть и Пожирателя Смерти, имела для него такую же ценность, как и жизни миллионов. Любая жизнь была бесценна, и он не имел никакого права отнимать ее у кого–то, даже во благо остальных. Иначе он действительно станет таким же чудовищем, как Том Риддл. – Малфой, допустим, на задание вместо меня пойдешь ты. Я просто предположил, имей в виду. Допустим, пойдешь ты. И что ты сможешь сделать? Ведь он твой дядя и человек, который спас тебе жизнь, и он любит тебя. Неужели ты сможешь убить любящего тебя человека, которому обязан жизнью? – Думаешь, мне будет легко это сделать, Поттер? – охрипшим голосом произнес Малфой. – Но кто–то из нас двоих обязан это сделать. Когда я давал клятву мстить за своих родителей и истреблять всех Пожирателей Смерти, как бешеных собак, я не думал, что мне придется убивать Рабастана Лестрейнджа, которому обязан жизнью. Я вообще в тот момент не думал ни о чем. У меня перед глазами стояли страшные видения – погибший отец, мама, которая бросилась закрывать меня своим телом от смертельного заклятия. Да, я дал клятву, но сделал это, наверное, неосознанно, в состоянии аффекта, но сейчас пришло время ее выполнить, иначе нельзя. Можешь считать меня подлецом, гадом, предателем, насильником и убийцей, но у нас нет другого выхода. Как бы там ни было, но я произнес клятву и теперь должен ее выполнить, ты же любой ценой должен сохранить свою душу, не замарав ее кровью. Только так ты сможешь противостоять Темному Лорду. Если ты уподобишься ему, у тебя не останется шансов победить, поэтому ты не можешь стать убийцей. – Как ты планируешь грохнуть Лестрейнджа? – сглотнув горький комок, подступивший к горлу, поинтересовался Гарри. – Вот этим, – Драко протянул руку, демонстрируя перстень. – Фу, блядь, снова колечко Забини, – произнес Гарри, рассматривая редкостное по красоте украшение. – Что–то я этому не очень доверяю после прокола с оборотнями. Тем более, ты же говорил, что ядовитые иглы закончились. – В ложе под камнем хранится уникальный яд, которым можно убить любое существо, даже имеющее сильный иммунитет на отраву. Родственники Блейза издревле были одними из лучших алхимиков и научились делать редкостные яды. Я несколько месяцев потратил на то, чтобы научиться пользоваться этим кольцом. Предки Забини всегда имели такие штуки при себе и при их помощи отправили на тот свет сотни людей. Я подсыплю яд в его фужер, а потом, если уж ты так хочешь принять активное участие в выполнении задания, я предоставлю тебе почетную миссию по извлечению крестража из хладного трупа. Как ты его будешь оттуда выковыривать, меня это не интересует. Согласен на такой вариант? Я устраняю хранителя, ты извлекаешь крестраж. Поттер снова потянулся за сигаретами, и, закурив, принялся обдумывать план Малфоя, в котором почти не было никаких изъянов, кроме того, что ему отводилась роль мясника и предстояло сделать самую грязную работу. – Еще вопросы есть? – устало спросил слизеринец, наблюдая за задумчивым напарником. – Откуда ты так хорошо знаешь замок? Ты здесь был много лет назад, – поинтересовался Поттер. – Ты никогда не научишься доверять мне, да? – с горечью произнес Драко, на что Гарри только пожал плечами. – Пока ты крошил тыквы, якобы совершенствуя свое мастерство в боевой магии, а на самом деле вымещая на овощах свою злобу на весь мир и лично на меня, я тоже не сидел без дела. Если ты думаешь, что я только музицировал на фортепиано и делил дом Сириуса Блэка, обворовывая тебя, то ты глубоко заблуждаешься, кузен. Дамблдор каждый день занимался со мной подготовкой к этому заданию. Я отдал ему свои детские воспоминания о посещении замка, и мы каждый день погружались в Омут памяти, и за разом раз проходили с ним этими коридорами. Потом, по памяти, я рисовал схемы, чтобы лучше запомнить расположение лабиринтов и комнат, и теперь с закрытыми глазами могу ходить по этому замку, выучив расположение его помещений – они запечатлелись в моем сознании навсегда. – Я не знал, что старик занимался с тобой, – удивленно произнес Поттер. – Ну конечно, ведь я ничтожный предатель и лжесвидетель, шпион, которого презирают все члены Ордена Феникса, сын Пожирателя Смерти, которому нельзя доверять, – с горечью произнес Драко. – Ладно, «хорек», не дуйся, – примирительно ответил Поттер, поближе подсаживаясь к своему любовнику. – У нас до вечера еще слишком много времени… – Гарри облизнул губы и вдруг сам положил руку Драко между ног. – Как на счет того, чтобы... э… э… э… в очередной раз спасти мир… – Не называй меня «хорьком», кузен, – усмехнулся слизеринец, но в следующий миг Гарри повалил его на кровать и перед тем как запечатать его рот поцелуем, прошептал: – Заткнись, «хорек».