Литмир - Электронная Библиотека

Ред переспросил:

– Что?

И Эбби громко повторила:

– Жареная курица. – А затем уже тише добавила: – Мы любим курицу, но тебе вовсе необязательно для нас готовить.

– Я люблю готовить, – ответила Нора.

– Тогда пусть Ред сходит за продуктами?

– Дуглас привезет продукты на грузовике.

Дуглас – в смысле Стем. Но настоящим именем его в семье не называли с двух лет, поэтому в первую секунду никто не мог сообразить, о ком речь, хотя они и понимали, что Норе приятно называть мужа «как взрослого».

Когда Нора и Стем объявили, что собираются пожениться, Эбби робко спросила:

– Прошу прощения, но хочешь ли ты, чтобы… Дуглас перешел в твою церковь?

Они только и знали о Норе, что та принадлежит к фундаменталистской конфессии и что религия играет в ее жизни очень серьезную роль. Однако Нора ответила:

– О нет. Я не верю в переменную евангели-зацию.

Эбби позже передала своим дочерям:

– Она не верит в «переменную евангелизацию».

Из-за этого Нору долго считали недалекой, хотя до рождения детей она и занимала вполне ответственную должность – медсестры во врачебном кабинете. И время от времени отпускала пугающе глубокомысленные замечания. Или это выходило случайно? Нора оставалась для них загадкой. Может, теперь, живя вместе, они поймут наконец, какая она на самом деле?

Ред и Эбби оставили ее наверху разбираться с детьми, которые молотили друг друга подушками, а Хайди, взбалмошная колли, прыгала вокруг и отчаянно гавкала. Уитшенки-старшие спустились в гостиную. Делать было ничего не нужно, и они просто сели, сложив на коленях руки, и воззрились друг на друга. Эбби сказала:

– Что же, так до конца дней и проживем?

Ред не понял:

– Чего?

– Ничего, – ответила Эбби.

Стем и Хью, муж Джинни, подъехали на грузовике к задней двери, и все, даже дети и Эбби, пошли разгружать вещи. Нора же, приняв от Стема первое, что он внес, – сумку-холодильник с продуктами, достала лежавший поверх всего фартук фасона сороковых годов. Матери Реда и Эбби носили такие – ситцевые, в цветочек, с нагрудником на лямках, застегивающихся на шее сзади. Нора надела его и начала готовить.

За ужином очень много говорили о том, как же им разместиться. Эбби все предлагала поселить кого-то из мальчиков в ее кабинете.

– Может, Пити, он старший? – говорила она. – Или Сэмми, раз он младший?

– Или меня, раз я средний, – завопил Томми.

– Не волнуйся, мама, – сказал Стем. – Они и дома жили в одной комнате. Привыкли.

– Уж не знаю почему, – заметила Эбби, – но последние несколько лет дом вечно кажется не того размера. Когда мы с отцом одни, он слишком большой, а когда вы все приезжаете в гости, слишком маленький.

– Все будет нормально, – успокоил Стем.

– Это вы о собаке? – спросил Ред.

– Собаке?

– Не представляю себе двух собак на одной территории.

– Что ты, Ред, они прекрасно уживутся, – заверила Эбби, – ведь Клэренс просто ягненок, ты же знаешь.

– Что-что?

– Клэренс сейчас валяется на моей кровати, – объявил Пити, – а Хайди – на кровати Сэмми.

Ред перебил Пити, возможно не поняв, что тот вообще что-то говорит:

– Мой отец был против собак в доме. Они для дома настоящая чума и дерево портят. Отец выставил бы эту парочку во двор. Ему бы и не понять, на кой они сдались, если от них нет пользы.

Взрослые слышали это уже столько раз, что не потрудились ответить, но Пити возразил:

– От Хайди есть польза! Она нас веселит.

– Лучше б овец пасла, – проворчал Ред.

– Ой, а можно мы заведем овец, дедушка? Можно?

– Курица превосходная, – сказала Эбби Норе.

– Спасибо.

– Ред, правда, курица превосходная?

– А то! Я уже съел два куска и подумываю о третьем.

– Куда тебе три? Сплошной холестерин!

В кухне зазвонил телефон.

– Батюшки, кто это может быть? – всполошилась Эбби.

– Есть только один способ узнать, – съязвил Ред.

– Я не стану отвечать. Все нормальные люди знают, что сейчас время ужина, – заявила Эбби, но сама уже отодвигала стул и вставала из-за стола.

Ей всегда казалось, что кто-то непременно сейчас в ней нуждается. Она бросилась на кухню, по пути чуть не задвинув парочку своих внуков под стол.

– Да? – услышали все. – Ой, привет, Денни!

Стем и Ред повернули головы. Нора положила горку шпината на тарелку Сэмми, который скривился от отвращения.

– Нет, никто не думал… Что? Ой, ну что за глупости. Никто не знал…

– Что на десерт? – поинтересовался Томми у мамы.

Стем шикнул на него:

– Ш-ш-ш, бабушка разговаривает.

– Черничный пирог, – сказала Нора.

– Вкуснятина!

– Да, конечно, мы бы… – бормотала Эбби. Последовала пауза. – А вот это неправда, Денни! Это попросту непра… Алло?

Через секунду раздался щелчок: Эбби положила трубку на рычаг телефона, висевшего на стене. И появилась в дверном проеме.

– Это Денни, – сообщила она всем, – он приезжает сегодня. В полпервого ночи. Говорит, чтобы мы оставили дверь незапертой, а он возьмет на вокзале такси.

– Ха! Вот и пусть, – бросил Ред. – Я в такое время вставать не намерен.

– Возможно, тебе все-таки стоило бы его встретить.

– Это еще почему?

– Я встречу, – предложил Стем.

– Нет, милый, лучше отец.

Все замолчали.

– Что там у него опять? – осведомился все же Ред.

– Опять? – повторила Эбби. – Нет, не то чтобы опять. Просто он не понимает, почему мы не попросили его пожить с нами.

Даже Нора посмотрела удивленно.

– Почему не попросили? – изумился Ред. – А он бы что, согласился?

– Говорит, что да. И что все равно сейчас приедет.

Эбби так и стояла в проеме, но сейчас вернулась на свое место и рухнула на стул, будто после утомительного путешествия.

– Он узнал от Джинни, что вы переезжаете, – сказала она Стему, – и недоволен, что с ним не посоветовались. Якобы в доме нет на вас на всех комнат и переехать следовало ему.

Нора принялась абсолютно бесшумно собирать тарелки и составлять их в стопку.

– А что неправда? – спросил Ред у Эбби.

– Что?

– Ты говорила: «А вот это неправда, Денни».

– Видишь, каков? – обратилась Эбби к Стему. – То глух как пень, а то вдруг слышит, что происходит на кухне.

– Так что неправда, Эбби? – упорствовал Ред.

– Ну, – беззаботно отозвалась Эбби, – сам знаешь. Обычная история.

Она аккуратно положила серебряные нож и вилку поперек тарелки и отдала ее Норе.

– Он не понимает, почему мы позвали Стема, если он… ну, ты понимаешь. Если он не Уитшенк.

Повисла новая пауза. Нора, все так же беззвучно, одним плавным движением поднялась и понесла тарелки на кухню.

Стем и правда был не Уитшенк. Но только в самом буквальном понимании слова.

Люди как-то забывали о том, что Стем – сын укладчика кафеля Одиночки О’Брайана, Лоренса О’Брайана, если по-настоящему. Только он, подобно большинству укладчиков, был нелюдим, любил работать один и никогда не болтал о личном, вот его и прозвали Одиночкой. Ред всегда утверждал, что Одиночка кладет кафель лучше всех, хоть и далеко не быстрее.

Казалось странным, что у Одиночки есть ребенок. Глядя на него, высоченного, тощего как скелет и такого светлокожего, что видны кости черепа, никто почему-то не сомневался, что живет он отшельником, без жены, без детей, без друзей. Да, без жены и, наверное, без друзей, зато с сыном по имени Дуглас. И несколько раз, когда подводили няни, он приводил малыша с собой на работу. Правилами такое запрещалось, но, поскольку укладчикам не требовалось заходить в опасную зону, Ред смотрел на нарушение сквозь пальцы. Одиночка шел прямиком на кухню или в ванную, где работал, а Дуглас семенил за ним на коротких ножках. Одиночка никогда не смотрел, поспевает ли за ним мальчик, а тот не жаловался и не просил подождать. Они устраивались в помещении, плотно закрывали дверь, и все утро из-за двери не доносилось ни звука. В обед выходили, отец, а за ним, ковыляя, Дуглас, и ели сэндвичи – вроде бы вместе с остальными, а вроде бы и в сторонке. Дуглас, совсем еще маленький, пил из бутылочки с соской. Он не отличался миловидностью и походил скорее на беспризорника, чем на рекламного бутуза с ямочками на щеках, какими принято представлять детей этого возраста. Волосы у него были почти белые, стриженные колючим ежиком, глаза – бледно-бледно-голубые, с розоватым ободком по краям. Вся одежда, казалось, была ему велика. Создавалось впечатление, что это она его носит, нацепив впопыхах, как очки или шарф. Брюки ему подворачивали несколько раз. Красная курточка выглядела огромной на его паучьей фигурке, из-под эластичных манжет едва виднелись кончики пальцев, припорошенные белым, как и у отца, – издержки профессии.

18
{"b":"600887","o":1}