Ривер сжал пальцы.
— Что. Тебе. Нужно?
«То, что есть у тебя, говнюк».
Ревенант поднялся на ноги и откинул Ривера на дюжину рядов кресел. Рев держал силу близко к поверхности, готовый уничтожить этих мудаков, если они что-то предпримут.
— Что я хочу? — спросил он. — Ответов. Почему вы, сукины дети, меня бросили, младенцем в Шеуле. Почему оставили меня, а забрали Ривера. И очень хочу знать, почему вы не спасли мать.
Пара ангелов приняла смущённый вид, некоторые с позором отвели взор. Но было очевидно, что все они были вовлечены в то, что случилось столько лет назад.
Михаил вышел вперёд.
— Мы не знали где она…
— Херня, — прервал Ревенант. — Ривер собственноручно, без чьей либо помощи смог проникнуть в самую охраняемую тюрьму Сатаны и спасти Харвестер. Так что, не лги мне.
— Ривер особенный. — Габриэль умоляюще развёл руки. — Судьба и пророчество были на его стороне. Когда вы родились, мы не были способны на такого рода операции спасения.
Ох, отлично, ещё больше об особенном дерьме Ривера.
— Ложь, — выплюнул Ревенант. — У вас смелости не хватило, вот чего.
Рафаэль фыркнул.
— Ривер, если я ещё раз скажу убрать его отсюда…
— То что? — спросил Ривер. — Сурово со мной заговоришь? Посмотришь на меня с укором? А, нет, погоди, пошлёшь ещё одного друга с кем-нибудь спариваться, просто чтобы наказать меня.
Ревенант не представлял, о чем Ривер говорил, но ему понравилось то, что от этого лицо Рафаэля приобрело оттенок задницы бабуина.
— Лиллиана и Азагот отличная пара.
— К счастью для тебя, — проговорил Ривер, опершись бедром о спинку одного из кресел. — А теперь, раз Ревенант не совершил ничего, кроме того, что отправил Кхамаэля на встречу с Азаготом и Гадесом, думаю, стоит его выслушать. Ему нужны ответы, и, честно говоря, я хотел бы их тоже послушать. — Прежде чем Рев смог начать рычать на всю эту братско-нежно-любовную хрень, Ривер кинул на него серьёзный взгляд. — Но предупреждаю, одно неверное движение, и я окрашу скучные стены твоей кровью.
— Брат, — протянул Рев, — наши мысли так сходятся. Мама бы нами гордилась.
В глазах Ривера вспыхнула какая-то эмоция, но так быстро исчезла, что Ревенант не смог разобрать что именно, хотя напоминало гнев. Потому что, да, ужасно думать, что они двое — близнецы.
Появился Кхамаэль, одежда которого превратилась в обугленные лохмотья, а лицо и руки покрывала кровь. В голубых глазах читалась дикость, и Рев был уверен, что брови и ресницы архангела были подпалены.
Это какое-то забавное дерьмо.
— Значит, — начал Ревенант, медленно подходя к сцене, — ты говоришь, что тогда, когда родились мы, у вас не было способа нас вызволить. А позже?
Габриэль провёл ладонью по лицу.
— Слушай, Ревенант, с самого начала у нас были связаны руки. У Сатаны в рукаве была вся колода карт. Нам повезло, что удалось вызволить хотя бы одного ребёнка. Нам привели Ривера, и мы смирились.
— Чистая случайность, — вставил Рафаэль, но его тон передавал разочарование небес к этой сделке. Очевидно, разговоры о Ривере ему, как серпом по яйцам.
Ревенант знал это чувство, и ему стало противно от того, что у него с Рафаэлем появилось что-то общее
— И вы сдались. — Рев был уже у сцены, и архангелы начали потеть. — Оставив меня, расти в аду, а мать страдать, вы про нас просто забыли.
— Не забыли, — возразил Михаил. — Пытались уговорить вашу мать уйти. — Некоторые повернулись и уставились на Михаила… Разве не занятно, они не знали, о чем говорил Михаил.
— Что ты хочешь сказать? — спросил Ревенант. — Как она могла уйти?
Габриэль схватил со стола оловянную чашу и опрокинул её содержимое себе в рот, прежде чем впиться взглядом в Ривера.
— Ты знал, что твоя мать могла покинуть Шеул с тобой? — спросил Габриэль. — Но она выбрала остаться там, даже зная, что ей больше не представиться такая возможность.
— Метатрон говорил об этом, — ответил Ривер, и, впервые, Ревенант услышал в голосе брата дрожь. — Кое-что рассказывал.
Рев мог лишь вновь и вновь тяжело глотать, пока его слюнные железы вырабатывали все больше слюны, чтобы смочить пересохшие губы.
Наконец, ему удалось прокряхтеть:
— Почему? Зачем она осталась?
— Чтобы защитить тебя, — ответил Габриэль, выражая тоном своё неодобрение к её решению. — Она знала, что Ривер будет в безопасности и проживёт хорошую жизнь, даже если не она его воспитает. Но ты был обречён жить в аду, и она хотела по возможности защитить тебя. Она заключила сделку с Сатаной, что ты останешься с ней до десятилетнего — по человеческим меркам — возраста. Предполагаю, что сделка состоялась.
Ревенант, оцепенело, кивнул. Он считал, что после его рождения, мать против воли удерживали в аду. Вина превратила костный мозг в желе, и Рев не мог больше идти и остановился на алом ковре. Колени Рева дрожали, а внутренности сводило. Боже… мой. Мама пожертвовала всем ради него, даже зная, что вечность будет страдать. Он — причина её страданий.
— Она… — Он откашлялся от унизительной хрипотцы. — Она осталась со мной. Что получил Сатана в этой сделке?
Габриэль потупил взор.
— Прости, но мы не знаем.
Ревенант так дрожал, что едва мог стоять ровно. Он услышал, как на расстоянии что-то треснуло и ударилось, и осознал, что не только он дрожит. Здание тоже тряслось. Он посмотрел на пол, на котором проявились черные прожилки, разрастающиеся по аудитории, словно назойливый корни ядовитого растения.
— Убери его отсюда!
— Ривер быстрей!
— Он засоряет пространство!
— Мы предупреждали! Он — яд.
Но чьи это были голоса, он не знал, хотя разбирал каждое слово. Он почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо, и затем, словно разрушилось заклинание, Рев закричал, и молнии начали стрелять из его тела. Он услышал крики, вопли и как его звал Ривер…
Затем его схватили, словно зажали в тиски, и появилось внезапное, сумасшедшее чувство свободного падения сквозь облака, космос и огонь. Спустя вечность, это чувство прошло, и он упал на что-то чертовски твёрдое, а Ривер свалился на него. Внутри Ревенанта появился ужасный водоворот из боли, ярости и стыда.
— Ревенант! — голос Ривера едва достигал затуманенного сознания Рева. — Успокойся!
Всё в душе сжалось тисками с давлением в миллион фунтов, и Рев смог лишь закричать. Он кричал, как ребёнок, который видел, как его мать страдает за его проступки.
Он кричал, и кричал, и кричал. А когда замолк, на глаза навернулись слезы, а горло саднило, а вокруг на многие мили была лишь почерневшая, выжженная земля.
Даже Риверу досталось, его лицо покрывал пепел, а одежда дымилась. Спустя мгновение, его брат вновь стал выглядеть по обыкновенному, словно ничего не произошло.
А что именно произошло?
Должно быть, он задал этот вопрос вслух, так как Ривер опустился на колени рядом с ним, истекающим кровью на земле.
— Ты словно бомба взорвался. — Он указал на окружающий пейзаж. — Я ожидал такого, поэтому мы на старом ядерном полигоне в Нью-Мексико. Здесь ты не мог бы сильно никому навредить.
Ривер положил руку Ревенанту на плечо, и он почувствовал силу, плывущую в него, но ничего не происходило, кроме того, что стало больнее. Рев посмотрел на себя, о да, на груди была глубокая рана, которая чертовски болела.
— Откуда у меня рана? — прокряхтел он. Черт, у него кружилась голова.
— Метатрон говорил, что мы мгновенно излечиваемся от всех ран, — пояснил Ривер, — кроме тех, которые нанесли себе сами.
— Это знание могло бы пригодиться до того, как я изобразил из себя Хиросиму. — Кроме того, он не преднамеренно это сделала. Очевидно, в способностях Сумеречного Ангела нужно ещё попрактиковаться.
Ривер закончил вливать в Ревенанта силу, и Рев застонал, ожидая, что его органы взорвутся.
— Проклятье, — выдохнул Ривер. — Я не могу тебя исцелить. Нужно отправиться в ЦБП.
Рев откатился от Ривера.
— Со мной все нормально. — Перед глазами заплясали черные точки. Ага, нормально.