- Ага.

- Ясно, – закончив осмотр, он повернулся к девушке. – Не обижайся, Никки, но… Когда ты говорила, что привезла ее личные вещи, я думал, что, может быть, увидев их, я смогу лучше понять ту, что когда-то была мне матерью. А здесь я лишь вижу демонстрацию увлечений среднестатистической старушки: вязание, вышивка, аппликации, плетение… Все это я могу увидеть в любом доме престарелых, понимаешь? Да, это красиво. Да, в поделках чувствуется мастерство. Но ни одна из этих вещей ни на йоту не приблизила меня к той, что их сделала. Я ничего не чувствую.

- Я просто пыталась сделать помещение уютнее…

- Эй, – Дэвид, увидев, что девушка совсем поникла, обошел кровать и присел рядом, – это был камень не в твой огород, Никки. Конечно, палата выглядит лучше, чем было… Я имел в виду другое: при том, что все эти вещи – личные, я не могу разглядеть за ними личность. Парадокс, да? Ты и твои дизайнерские решения тут абсолютно ни при чем, поверь. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю?

- Вообще-то понимаю, – Николь открыла сумку и аккуратно достала дневник. – О чем-то вроде этого?

- А что это? – мужчина, подняв бровь, внимательно осмотрел тетрадь.

- Дневник Мэриан.

- Она вела дневник? – вот теперь Николь могла поклясться, что в его голосе звучал искренний интерес. – Странно, я думал, сейчас подобным не занимаются.

- Как видишь, занимаются, – она улыбнулась и, не без колебания, протянула дневник Дэвиду. – Правда, это необычный дневник. Мэриан говорила, что словами не всегда можно передать то, что чувствуешь, поэтому она предпочитала рисовать. Передавать образы, а не словесное описание.

- А это возможно? Я имею в виду, что если она что-то забудет, а перед глазами будет парочка размытых цветных пятен и непонятные закорючки? Как ты его читаешь?

- Я его не читаю, – Николь усмехнулась, увидев скепсис на лице Дэвида. – Я не говорю, что я не хотела, просто… Мэриан не разрешала, и пока она жива, я буду считаться с ее волей.

Мужчина, который уже почти развязал шнурок, замер. Пару минут он просто всматривался в тетрадь, а потом затянул узел.

- Ты права, – он протянул дневник Николь. – Это было бы неправильно.

- Да нет, я не это имела в виду. Ты – ее сын, поэтому…

- В том-то и дело, что нет, Николь. Я был ее сыном. Но того мальчика больше нет. Я попал в систему, которая превратила меня в другого человека. Давай смотреть правде в глаза: ваша с ней связь гораздо прочнее, чем наша. Сейчас ты ей родней, чем когда-либо был я.

- Неправда! – Николь вскочила на ноги. – Если бы ты только знал, как она скучала! Не было и дня, чтобы она не думала о тебе. Она так ждала, что ты вернешься…

- Хватит! – мужчина тоже поднялся, в его голосе звучала сталь. – Я не желаю слушать эту сентиментальную ересь! Слова – это всего лишь слова. Они ничерта не значат, Николь! Поступки – вот что действительно имеет значение. Поступки, а не сотрясание воздуха.

Он говорил очень тихо, но у девушки было впечатление, будто он кричал. Да и лучше бы он действительно орал, потому что ярость, плескавшаяся в его шоколадных глазах, никак не вязалась с холодным цинизмом голоса. И этот контраст пугал Николь гораздо больше, чем все, что он говорил и делал. Его лицо, некогда казавшееся ей знакомым, теперь выглядело как маска: мертвая и холодная.

- Я уже говорил, что все это чушь! Если бы эта женщина любила меня, она бы забрала бы меня из приюта! Если бы она так скучала по своему сыну, то вместо того, чтобы ждать, могла бы просто отказаться от своих фантазий, и сама прийти за ним! Или я не прав, Никки?!

Он надвигался на нее, заставляя отступать все дальше к стене.

- Ответ, мне нужен был лишь ответ на один-единственный вопрос – почему? Почему, черт возьми, она променяла меня на свой иллюзорный мир? Я что, действительно так плох? Я не заслуживал нормальной семьи? Какая мать способна сотворить с ребенком подобное?

- Дэвид, ты…

- Но даже этого она мне дать не смогла. Неужели я так много прошу? Ответ – это слишком? Сколько еще я буду вынужден оглядываться на свое прошлое? – он прекратил надвигаться, только когда Николь уперлась спиной в прохладный бетон. В ее глазах все отчетливей читался страх, и Дэвид ненавидел себя за то, что стал его причиной. Она была последним человеком, которому он хотел причинить зло, хоть эта глупышка этого не понимала. Просто он не мог больше слушать ее наивные речи преданного ребенка. Она, как любая любящая дочь, была склонна идеализировать свою мать. Ну или, в данном случае, няню. Она и не подозревала, что каждое слово, сказанное в защиту Мэриан, мужчина воспринимал как обвинение в свой адрес. А ему просто хотелось, чтобы девушка поняла, кто на самом деле страдал все эти годы. По-настоящему страдал, а не рассыпался в полных раскаянья словах. – Даже в этой тетрадке, – он поднял дневник повыше, – даже здесь я не найду то, что мне нужно. Потому что мне не нужны образы или переживания – мне нужен простой и четкий ответ. Но чем дольше я нахожусь здесь, чем больше я ищу, тем яснее понимаю, что все это было ошибкой. Я просто никак не могу смириться с очевидным фактом: МОЕЙ. МАТЕРИ. НЕТ. ДО МЕНЯ. ДЕЛА. Вот и все, Никки. Все просто.

Он взял руку девушки и вложил в нее дневник.

- Мне это неинтересно, на самом деле. Просто ты и твоя вера в эту женщину чуть пошатнули мою собственную позицию. И, возможно, Мэриан не так уж плоха, раз смогла заслужить подобную преданность, но…. Во мне больше нет веры. Во мне нет ничего кроме пустоты, и ничего, кроме злости, я не чувствую. Думаю, мне вообще не стоило возвращаться. Мне здесь не место.

Наконец мужчина отступил, дав Николь перевести дыхание. Резким движением он отлепил бейджик с надписью «посетитель» от одежды и, скомкав его, отбросил прочь.

- Прости, если напугал тебя, Никки. Я этого не хотел, – он приблизился и запечатлел на ее лбу легкий поцелуй. – Я лучше пойду. Еще раз прости, что все так вышло. Прощай.

И, даже не посмотрев на Мэриан, он вышел из палаты. Николь проводила его стеклянными глазами, судорожно прижимая дневник к груди. Она подавила всхлип, готовый вырваться из груди – она же обещала, что не станет плакать при няне, но внутри у нее все рвалось на части. Что-то подсказывало ей, что она больше не увидит Дэвида. Он снова исчезнет, как и много лет назад, только на этот раз сам, без чьей-либо помощи, и навсегда. Он ведь ясно дал понять, что прошлое тяготит его, а Николь – его часть. Так зачем он вообще возвращался?! Уж лучше бы они никогда вновь не встречались! Дэвид, может, и забудет прошлое, научится двигаться дальше, но что делать ей? Ведь теперь каждый раз, когда Николь будет смотреть на Мэриан, она будет вспоминать его, его слова и его боль. Неужели он не понимает, что не только его вера пошатнулась? Он практически разрушил все, во что она верила всю жизнь, а потом оставил ее одну среди руин ее беззаботного детства. Отшвырнул ее прочь, как этот бейджик – ненужную, бесполезную вещь. Как он мог так поступить?

Комментарий к Глава 11 Шоппинг на прощанье * Прайд-флаг(Радужный флаг) – интернациональный символ ЛГБТ-сообщества.

====== Глава 12 Лает, но не кусает ======

- В чем подвох? – Кристиан сверлил спину девушки взглядом, отбросив все попытки сдержать раздражение. – Ты утверждала, что я привлекаю слишком много внимания, нося костюм, однако, теперь его стало только больше. Как это понимать?!

Николь, сжав челюсти, продолжала идти. Можно подумать, его одного это раздражало. Девушка уже сотню раз пожалела, что поддалась на уговоры Дэвида и купила Арчеру обыкновенную, повседневную одежду. Если раньше все смотрели на Кристиана, как на чудака, то теперь… Теперь каждая вторая девушка считала своим долгом оглядеть мужчину с ног до головы, включив пошленькую улыбку-завлекалочку. И, разумеется, увидев Николь, улыбочка превращалась в пренебрежительно-брезгливую гримасу. О, Никки знала, о чем думали все эти гламурные курицы: почему красавчики западают на серых мышек? Да что там говорить, Никки сама грешила подобными мыслями, особенно когда дело касалось очередного объекта ее обожания. Но теперь, когда из ряда судей она перекочевала в класс обвиняемых, настроение у нее ухудшалось в геометрической прогрессии. Сначала сцена в больнице, теперь еще и это. И Зомби тоже хорош: можно подумать, что он сам не понимал, в чем дело! Он же не вчера родился. Этот пришелец просто-напросто напрашивался на комплимент. Хотел потешить самолюбие, да и только. Ибо Николь ни за что не поверит, что у него не было отношений с девушками. Может, у них там, на Эстасе, с демографией и были проблемы, но с техникой ее решения – вряд ли. Никки даже не представляла, сколько у Кея было женщин. И вообще, с какой стати ее должно это волновать? Было достаточно того, что она тратила свое драгоценное время на походы по магазинам: обувь сама собой не покупалась. А ведь этот неблагодарный пришелец даже и не понимал, на какие жертвы шла Никки: во-первых, она в принципе ненавидела ходить по магазинам; во-вторых, она старалась избегать массового скопления людей; в-третьих, этот торговый центр теперь напоминал ей о Дэвиде, о том, что произошло утром.