- Ну нашла бы ты выход, – резонно вторгся Малик в ее мысленные рассуждения, – и что дальше?

Николь обернулась, но ничего не сказала. Хранитель стоял в дверях в полном боевом обмундировании и сверлил ее своими голубыми глазами. Да, в последнее время, он что-то слишком часто прибегал к маскировке: можно подумать, что если он постоянно будет носить лицо Арчера, Никки забудет о том, с кем имела дело. Однако внимание девушки привлекло не то, что Малик так сильно прикипел к своему блондинистому образу, а то, что он вертел в руке – тот самый стеклянный шарик, с которым совсем недавно игрался Берг.

- Нас со всех сторон окружает пустыня, малышка, – устало продолжал мутант, игнорируя немой вопрос, который Николь транслировала взглядом. – Не зная дороги, ты рискуешь потеряться и залететь в такую глушь, что даже я буду не в силах найти тебя.

- Звучит заманчиво, – хмыкнула та, продолжая переводить хмурый взгляд с шарика на Малика и обратно.

- А поджариться заживо – это тоже звучит заманчиво?

- Что ты сделал с Бергом? – не выдержала Николь, поняв, что Малик весьма избирательно комментировал ее мысли.

- Он жив, если тебя это волнует, – мужчина прищурился и слегка наклонил голову, пронизывая собеседницу пытливым взглядом. – Скажи, ты хоть чему-нибудь за это время научилась?

- В смысле?

Малик уже открыл было рот, чтобы ответить, но замер, уловив шальную мыслишку, проскочившую в голове Николь. Через мгновенье он, запрокинув голову, в голос хохотал, заставляя девушку залиться пурпурной краской: она-то думала, что успела прогнать воспоминания достаточно быстро; что телепат не успел прочесть их. Успел. Черт!

- Нет, говоря о том, что ты должна была научиться хоть чему-то новенькому, я не это имел в виду, – просмеявшись, выдавил Малик. – Хотя, безусловно, ты права: прошлая ночь для тебя была-таки полна открытий.

Никки стиснула зубы, ее лицо все еще пылало.

- Я говорю о том, – мужчина все еще посмеивался, качая головой, – что ты упрямо продолжаешь занимать не ту сторону. Думаешь, раз Берг разок спас тебе жизнь, это делает его хорошим парнем? Что ты знаешь о нем, Николь? Что ты знаешь о том, кем он был до того, как вошел в спальню и встал между тобой и Райли? Что ты знаешь о том, чем он занимается за пределами моего дома?

- Ты прав, – Николь отвернулась не в силах больше выносить насмешливый взгляд синих глаз, в которых явно читались намеки о прошлой ночи. – Пока я здесь, пока мой мир ограничен этим местом, я могу судить лишь о том, чему сама являюсь очевидцем. О Берге, о Райли, – девушка вновь подошла к окну и начала дразнить поле прикосновениями, – о тебе. И раз уж я спрашиваю о Берге, это значит лишь то, что сравнение вышло не в твою пользу.

- Неужели? – голос мужчины звучал уже не так весело. И еще он зазвучал ближе. Николь стоило огромных трудов оставаться на месте и не поддаваться желанию спрятаться куда подальше. – И по каким же критериям ты нас сравнивала, мне интересно?

- Я не…, – Николь осеклась, стоило ей развернуться: Малик стоял почти вплотную к ней, прожигая ее совсем не добрым взглядом.

- Повторяю для альтернативно одаренных: то, что он спас тебе жизнь, не делает его героем, Николь, – девушка начала пятиться: когда хранитель называл ее по имени, у нее вдруг начинало появляться нехорошее предчувствие. – Берг – самый скользкий засранец из всех, которых когда-либо знал орден. Этот гад выживает всегда и везде; он как таракан: маленький, надоедливый и очень живучий. Такие понятия, как верность или честность, для него не существуют; для него есть только две стороны: та, на которой ему выгодно, и та, на которой – нет, – Малик продолжал наступать на девушку, пока той больше некуда было отступать. Прижав Николь к стене, он навис над ней, уперев руки в стену по обе стороны от ее головы. – Сейчас ему выгодно сотрудничать со мной. А сотрудничество со мной предполагает защиту моего имущества, коим являешься и ты, – Николь вскинулась, готовясь высказать свой протест, но что-то во взгляде хранителя ее остановило. – Он тебе не защитник, ниса. В каком-то смысле, он представляет еще большую опасность, чем Райли, ибо последний хотя бы не скрывал своих намерений. Довериться Бергу – все равно, что довериться ветру: какое-то время он будет дуть в твои паруса, но…, – Малик отстранился, освобождая личное пространство девушки. – Берг – последний человек, которому стоит доверять, особенно, если тебе нечем отплатить за его помощь. Запомни, ниса: он ничего не делает просто так.

- Здесь никто ничего не делает просто так, – тихо сказала Николь, когда мужчина был уже у порога. – Хочешь сказать, его расчет чем-то отличается от твоего?

- Разумеется, – хмыкнул Малик и развернулся. – Ты же понимаешь разницу между такими понятиями, как «цель» и «средство»?

- И?

- Так вот для меня, ниса, твоя жизнь, а точнее, ее сохранение, это цель, – Николь подняла брови, всем своим видом выражая скепсис. – А для Берга – средство. Средство сохранения собственной. Так что если у тебя есть хотя бы половина благоразумия, на которое ты претендуешь, ты будешь держаться от него подальше.

- Если он так опасен, так почему ты просто не избавишься от него? Я думала, подобные проблемы здесь решаются именно так, – и снова Николь не дала хранителю уйти, окликнув его в самый последний момент.

- Ты прекрасно знаешь, почему, – стиснув зубы, отчеканил Малик. – Ты слышала достаточно, для того, чтобы понять это, не так ли? Кстати, – он обернулся, уголок его губ приподнялся в усмешке, – сегодняшний разговор – яркий пример тому, о чем я говорю: какого черта он начал рассказывать подобные подробности какой-то серой? Думаешь, он сделал это по доброте душевной? Ничерта подобного.

- Ему-то какая от этого выгода?

- Без понятия, – пожал плечами тот. – Это-то и бесит.

- Как? Разве ты не все знаешь?

- Он – икс, ниса, – лицо мужчины приобрело недовольно-брезгливое выражение. – Он был рожден иксом, а не стал им после сыворотки подавления способностей: я не могу читать его мысли.

- Почему ты говоришь мне все это? – Николь скрестила руки на груди, запоздало поняв, что за два часа ожидания она и не подумала о том, чтобы переодеться: на ней все еще был халат Малика, и пусть теперь ткань высохла не прилипала к ее телу, менее прозрачной от этого она не становилась. И взгляд хранителя, который все чаще стал соскальзывать с ее лица вниз, был лишним тому напоминанием. – И прекрати на меня пялиться!

Мужчина прыснул.

- Ты думаешь, я там чего-то не видел?

Николь снова покраснела до кончиков волос – она ничего не могла с собой поделать.

- Так откуда вдруг такая жажда откровений? – вернулась к исходной теме девушка.

- Считай, что это – утренний разговор, – Николь нахмурилась, мужчина оскалился. – Разве вы, девушки, не любите поболтать после секса?

- Может, хватит уже об этом?! – вскинулась Никки, пылая под хищным взглядом собеседника.

- Думаешь, если об этом не говорить, счетчик обнулится? Что все забудется, будто ничего и не было? – Малик слегка прищурился, и Николь поняла, что он снова вгрызался в ее мысли. – Ты права, я делаю это специально: я специально перевожу все к одной теме, потому что знаю, как тебя это злит. И вот этого я не могу понять, как ни стараюсь: к чему вся эта драма? К чему вся эта патетика и пафос, ниса? Мы переспали. Это нормально. Это то, чем занимаются все взрослые люди, так какого черта ты все еще об этом думаешь?

- То есть для тебя это ничего не значит?

- Вот об этом я и говорю, – тихо рассмеялся тот. – Что, по-твоему, это должно для меня значить? Секс – это такая же потребность организма, как и потребность в пище или воде, разве нет? Хочешь сказать, ты анализируешь каждый кусочек пищи, прежде чем съесть его или, что еще хуже, после того, как ты его съела?

Николь ничего не ответила. Она ожидала чего-то подобного, однако, когда мужчина озвучил свою позицию, девушка не могла не признать того, что его слова ее задели. Где-то там, глубоко в ее душе, докуда не добрался ни Стужев со своей антиинопланетной пропагандой, ни кто-либо еще, Николь все еще оставалась самой обыкновенной девушкой. Девушкой, взращенной на сказках о настоящей любви, победы добра над злом и прочей ванильной ересью. Причем слово «ванильной» появилось в ее лексиконе сравнительно недавно: это все последствия ее нынешнего образа жизни. Так вот та самая принцесса, которая все еще жила в Николь; которой когда-то принадлежала та Барби-комната, имела определенные представления о том, каким должен был быть ее первый раз. И ни в одной из своих фантазий ее принц не сравнивал секс с ней с приемом пищи.