- Я тебя услышал, – рассмеялся Оливер, качая головой, в то время как Сандевал чуть ли не дымилась от гнева. – Но, прости за такую наглость, здесь тебе придется напрячь не только слуховой, но и зрительный анализатор, – мужчина подошел к одной из капсул и поманил Николь, чтобы та присоединилась к нему. Девушка, все еще пытавшаяся восстановить дыхание, послушно подошла. – Хочу предупредить, Николь, зрелище не для слабонервных.

- Слабонервные здесь не выживают, – Никки осмотрела капсулу от и до: два метра длиной, вблизи она больше напоминала даже не аквариум, а большой железный гроб. На крышке было небольшое окошко, но Николь не могла ничего разглядеть, так как внутри было очень темно. – Ну и?

- Терпение, – Оливер обернулся к Каролине и коротко кивнул. – Давай, Кэр.

И она дала. С едва уловимым щелчком, металлическая крыша разъехалась в стороны, точно двери лифта, явив взору Николь то самое зрелище, от которого нервным стоило бы воздержаться. Поначалу девушка даже не поняла, что именно она увидела. Точнее, понять-то она поняла, но ее мозг посчитал увиденное настолько невероятным, что тут же начал отнекиваться, ища другое объяснение происходящему. В гробу, а теперь Николь вполне справедливо называла капсулу гробом, лежал человек. Точнее, чуть больше половины человека. Почерневшая, сморщенная, точно скомканная фольга, его кожа едва ли прикрывала красную, влажную плоть. Собственно говоря, Николь даже не могла понять, были ли почерневшие ошметки, отслаивающиеся от тела, кожей или же остатками одежды. Обугленный, точно сгоревшая спичка, незнакомец был лишен волос, черты его лица едва ли были узнаваемы. У него отсутствовали обе ноги ниже колен, правая рука была полностью черной и сухой; она выглядела, скорее, как паленое бревно. И если бы не грудь мужчины, которая еле заметно вздымалась в такт его дыханию, Николь бы подумала, что перед ней был иссушенный, обгорелый труп, забальзамированный для музея.

Когда первый шок и рвотные позывы прошли, Николь подошла к гробу-витрине чуть ближе, вглядываясь в почерневшее лицо. Это было нелегко, потому что к голове мужчины были подсоединены многочисленные светящиеся провода: они опоясывали его череп, отчего казалось, что на погорельце была светящаяся вязаная шапочка. Однако, присмотревшись, Николь поняла, что привлекло ее внимание: глаза незнакомца двигались. Глазные яблоки за почерневшими веками были в движении, причем весьма активном для человека, чье тело было похоже на опаленную развалину. Зрелище, действительно, было не для неженок. Девушке еще повезло, что капсула-гроб не пропускала запах.

Тяжело сглотнув, Никки отступила обратно, хотя даже после того, как ее глаза вновь обрели свободу в выборе предмета для созерцания, легче ей от этого не стало. Девушка ощущала какую-то тяжесть, ноющую боль внутри, но к позвоночнику это не имело никакого отношения. Даже испепеляющий взгляд Каролины, который Николь чувствовала затылком, уже не доставлял ей беспокойства. Тоска, чувство потерянности нахлынуло на девушку, накрывая ее с головой.

- К-кто это? – ее голос вдруг стал хриплым и безжизненным.

- Это не все, – не менее тихо ответил Оливер и указал на соседнюю капсулу. Она тоже была обшита металлом, но, когда по сигналу хранителя, Каролина убрала железный панцирь, капсула не стала напоминать гроб. На этот раз, это был уже аквариум. Полностью прозрачный и заполненный, как Николь показалось, водой, он тоже обладал «квартирантом», однако, в отличие от погорельца, этот незнакомец был прекрасен. Его тоже опоясывали какие-то трубки и провода, на лице была кислородная маска, но на этом сходства заканчивались. Светлая кожа, точеные линии поджарого тела, обрисовывавшие рельеф мышц, длинные ноги, сильные руки. Этот незнакомец был очень хорошо сложен, пропорции его тела были правильными, лицо – красивым. Волосы «ихтиандра», что волновались в воде в неторопливом танце, казались темными, но Николь почему-то была уверена, что на самом деле они были русыми, цвета спелой пшеницы. И еще что-то ей подсказывало, что глаза незнакомца были синими. Цвета ночного моря.

При всем своем великолепии, было в «ихтиандре» что-то неправильное; при всем его физическом совершенстве, было в нем что-то такое, что не позволяло Николь видеть в нем реального, настоящего человека. Возможно, дело было как раз-таки в глазах: они были неподвижны. Тело, что всем своим видом излучало красоту и здоровье, было абсолютно безжизненным.

- Цирк уродов продолжается, или это все? – осведомилась Николь, сглотнув ком, внезапно подступивший к горлу. Она не хотела звучать жестоко, но уж лучше так, чем позволить инопланетянам понять, как глубоко ее задело увиденное.

- Это все, – Оливер подал знак Каролине, и та закрыла обе капсулы.

- Ну и кто они такие? – девушка всеми силами старалась не замечать изучающего взгляда хранителя.

- У тебя совсем нет предположений?

- Стала бы я спрашивать, если бы они были, да? – Николь все сложнее было сдерживать слезы. Но почему, черт возьми?!

- Это Кристиан Арчер, – озвучил мужчина то, о чем на подсознательном уровне думала сама девушка. Николь с шумом втянула в себя воздух. – Точнее, это его тела. Первое мы вынесли из развалин Гладиуса, а второе – это его точная генетическая копия. Клон, иными словами.

- Что все это значит?

- Присядем? – Оливер указал на кресла, что стояли внизу, за компьютерами. Николь, у которой внезапно возникли трудности с продуцированием членораздельной речи, молча кивнула и послушно поплелась в указанном направлении. На этот раз она приняла помощь хранителя при спуске с лестницы, но сделала она это чисто инстинктивно: ненависть к инопланетной расе на время отступила.

- Значит… Арчер все-таки сгорел, – констатировала девушка, опустившись в кресло.

- И да, и нет, – кивнул Оливер, продолжая внимательно следить за собеседницей. – Ты узнала его? Может, вспомнила что-то?

Николь молча помотала головой.

- Но почувствовала, не так ли?

- Отвращение считается? – Никки, взяв себя в руки, прямо посмотрела на белого. – Я только что увидела горелый труп и ростовую человеческую куклу, что, по-твоему, я могла почувствовать?

- Николь, это нормально, что ты…

- Что с ним случилось? – отчеканила девушка, не желая копаться в собственных чувствах. Оливер не стал настаивать.

- Между Крисом и Дэвидом была своего рода дуэль…

- И Арчер проиграл ее, – перебила Николь. – Маска все это рассказывал. И про то, как Арчер продул, и про то, как вмешался Малик-старший и тоже продул. Про то, как все сгорело и…

- Да, думаю, выглядело все примерно так, – согласился хранитель, стараясь говорить спокойно и ровно, видя, что его собеседница была на грани истерики. Ему было жаль девушку, но вместе с тем он торжествовал: Николь Кларк могла не помнить Кристиана Арчера, но она по-прежнему что-то чувствовала к нему, и слезы, которые эта девочка все отчаяннее пыталась скрыть, были явным тому подтверждением. – Но, на самом деле, произошло кое-что другое. Все дело в некоторых особенностях организма хранителя. В природе наших способностей. Что ты о них знаешь?

- То же, что и все: вас условно делят на телепатов, телекинетиков, провидцев и иксов, – Николь была рада переключиться на что-то другое. – Возможно, есть и другие способности, но они очень редко встречаются и не берутся в расчет. Что еще… Есть гибриды, то есть мутанты, обладающие сразу несколькими способностями…

- Все так, – одобрил тот. – Но есть еще один немаловажный факт. Видишь ли, чем сильнее хранитель, тем выше риск его преждевременной смерти. Это очень легко объяснить: способности и контроль над ними требуют огромного напряжения, как физического, так и психического, а потому, чем сильнее развиты способности, тем больше нагрузка, в первую очередь, на мозг и на сердце. В группе риска, как правило, первыми идут телепаты, потом провидцы и затем телекинетики. Иксы, в этом плане, гораздо удачливее. Ну и, разумеется, самая большая опасность подстерегает гибридов. Пока все понятно? – Николь заторможено кивнула. – Наши медики уже достаточно давно проследили эту взаимосвязь, и мы вывели специальную систему обучения хранителей, при которой наносился бы меньший вред здоровью. Именно поэтому хранителей забирали в Гладиус с младенчества, чтобы с самых первых дней учить их, как правильно обращаться со своими талантами; именно поэтому нас обучали ничуть не хуже, чем обыкновенных солдат: чтобы мы не полагались только на свои способности, но прибегали к ним в случае крайней необходимости. Плюс ко всему, мы укрепляли наш организм специальными препаратами, придерживались специального рациона, одним словом, делали все, чтобы минимизировать риск. Так обучали меня, Криса – всех хранителей, что выросли на Эстасе, но вот Малик был этого лишен. Он был предоставлен сам себе и, естественно, обнаружив в себе необычные таланты, да еще и такие мощные, он пустился во все тяжкие. Он пользовался своими способностями, абсолютно не заботясь о последствиях, именно поэтому, к тридцати годам, ну чуть меньше, когда он решил-таки связаться с нами и проникнуть на Эстас, в его мозге уже начались необратимые изменения. Он слабел, и ему нужна была помощь. Помощь, которую ему могли оказать только здесь.