Николь прервал стук в дверь. Через секунду в проеме появилась белокурая голова, привнося с собой алкогольные пары. Движимая каким-то непонятным инстинктом, девушка выступила вперед, закрывая собой мужчину от ненавистных сальных глазок.
- Ну что, рыбка, шоу начинается? – все в той же издевательской манере осведомился тот. – Давай, собирай манатки, хавчик, или что там еще тебе нужно… Через десять минут жду тебя на конюшне. И это, – он просунул голову чуть дальше, – без глупостей! Имей в виду, живая и невредимая – это не одно и то же.
Не дожидаясь ответа, он захлопнул дверь.
- Ублюдок, – все же прошептала вслед Николь. Перегнувшись через Зомби, девушка нырнула под кровать и взяла портфель: она нашла его в сундуке и искренне надеялась, что Бесси не обнаружит пропажу. Удивительно, как Кей не заметил ее скромные пожитки, он же сидел в двадцати сантиметрах от них.
Проверив содержимое, Николь вздохнула и закинула рюкзак за спину. Затем, взяв принесенную мужчиной подушку, девушка заботливо подложила ее ему под голову и укрыла его одеялом со своей кровати. Она уже собиралась встать, когда почувствовала, как на ее запястье сомкнулась стальная хватка. Николь пискнула, но вовремя зажала себе рот. Кристиан, намертво вцепившийся в ее руку, открыл глаза и еле слышно прошептал: «Не надо». На долю секунды девушка испытала прилив облегчения: он ее слышал. Значит теперь, она хотя бы могла уйти с чистой совестью. Ну, или не с такой грязной.
- Прости, – одними губами Николь прошептала в ответ, аккуратно высвобождая руку. – Мне, правда, очень жаль.
С этими словами девушка выключила фонарик и растворилась в ночи.
====== Глава 35 Демон ======
Девушка, сидя на покатой спине Нерона, клевала носом, качаясь в такт ровной поступи благородного скакуна. Ее глаза были закрыты, а потому приближение рассвета девушка скорее почувствовала, чем увидела: морозный воздух кусал ей щеки и закрадывался под широченную кожанку, которую девушка также позаимствовала у миссис Братт. Пол продолжал что-то выкрикивать, время от времени прикладываясь к фляге, но Никки уже не обращала на него внимания: она ехала с ним всю ночь, и этих часов вполне хватило, чтобы отрастить толстую кожу. Его намеки и смешки больше не задевали ее, и, по-хорошему, ей было плевать, куда и к кому они ехали. Единственное, чем были заняты ее мысли с тех пор, как небо украсили бледно-розовые рассветные полосы, это то, проснулся ли Зомби; успел ли он скрыться.
Николь открыла красные глаза, осмотрелась и укуталась в кожанку поплотнее. Оказывается, они вышли из леса и теперь поднимались куда-то в горы. Девушка никогда еще не была так глубоко на севере страны, но вот настроения любоваться красотами у нее совсем не возникало. Она лишь скользила безразличным взглядом по покрытой дымкой равнине, каменистым холмам, что простирались впереди; тонувшим в утреннем тумане деревьям. Голова девушки отмечала красоту сего зрелища, великолепие вида, но ее сердце оставалось глухо. Перед ней была раскраска, полная чудесных и завораживающих картин, вот только фломастеров, чтобы раскрасить их, у нее не было.
Пара совсем уж ранних пташек разрезала небесные просторы, пронзительными криками оповещая своих сородичей о том, что наступило утро. Николь подняла глаза вверх: кажется, дядя говорил, что в их краю водится очень много птиц. Самых разных: обычных и редких, больших и маленьких… Он всегда восхищался ими, никогда не упускал случая рассказать ей или Эмбер очередную захватывающую историю про этих пернатых созданий. Вообще-то, истории-то как раз были самые обыкновенные, все волшебство заключалось в рассказчике: в магии его голоса, в его светлом взгляде. Николь обожала слушать Ричарда Прайса, но никогда его не слышала: ей было все равно, что он говорил – ей нравился его голос. Теперь вот она жалела об этом. Возможно, будь она внимательней, эти далекие пернатые тушки были бы для нее чем-то большим, чем просто безликие, едва различимые тени, разрезающие морозную тишину утра. Николь завидовала им: они были свободны. Свободны во всех возможных смыслах.
Девушка опустила взгляд: теперь он упирался в спину ее мучителя. Этот пьяный идиот, который каким-то образом умудрялся держаться в седле, засунул револьвер сзади, за пояс штанов, продолжая опустошать фляжку. Никки, при желании, могла бы одним резким движением завладеть оружием и перекочевать из статуса заложницы в статус похитителя. Но желания у нее не было. Что бы это изменило, в любом случае? Какой толк от свободного тела, когда душа все еще в ловушке?
- Эй, рыба, – парень завел свою привычную шарманку. – Даже не думай сделать ноги, поняла?
Он включал эту пластинку каждый час, видимо, считая, что это придавало его облику авторитетности; позиционировало его как хозяина положения. Жалкий тип.
В этот раз, однако, Пола пробило на разговоры, и он решил не останавливаться на протокольной фразе.
- Слушай, а вы хоть успели как следует попрощаться-то, а? – он загоготал, переходя на хрюканье. Николь, закатив глаза, запустила руки в белоснежную гриву коня и выдохнула: Нерон, старый богатырь, был ее единственным утешением. Ощущение живого, теплого и, в каком-то смысле, даже родного тела рядом придавало силы. Девушка ногами ощущала сокращающиеся мышцы животного, чувствовала ровное биение его сердца.
- Да ладно тебе, – сквозь пелену ее отчужденности продолжал пробиваться похабный пьяный голосок. – Все равно нам еще полдня идти! Давай поговорим!
Пол притормозил свою лошадь соловой масти, грубо натянув поводья, чтобы идти вровень с Николь.
- Ну что, рыбка, – девушка поморщилась, почувствовав запах перегара. – Как он в постели?
- С какой-то конкретной целью интересуешься? – Никки отвела Нерона чуть в сторону.
- Я просто поддерживаю беседу.
- А это, по твоему мнению, беседа? – иронично осведомилась та, подняв воротник кожанки и втянув голову в плечи: утро выдалось на редкость морозным.
- Ну и? – у блондина был недюжинный талант не замечать презрения в собственный адрес. Теперь, когда его фляга опустела, ему нужен был другой способ развлекаться. – Как он в постели?
- Никак, – Николь же начинала жалеть, что упустила случай завладеть пистолетом. – Он спит на полу.
И не дав парню вставить слова, девушка пустила коня рысью. Конечно, она не хотела нагружать своего скакуна-пенсионера, но, учитывая, что они чувствовали настой друг друга, Николь посчитала, что и сам Нерон был рад избавиться от компании.
- Фу, какая-ты скучная, – Пол сплюнул на землю и тоже поднажал. Вообще, он никогда не любил конные прогулки: животные вечно воняли, да и седло уже натерло ему все самые интересные места, но приходилось бороться с неудобствами – вознаграждение того стоило. Даже если тип, который его предлагал, был более чем жутким: Пол до сих пор помнил взгляд пронизывающих черных глаз, холодный и мертвый. Парню тогда показалось, что незнакомец видел его насквозь, знал его мысли, ведал его страхи. Отвратительное чувство. Пол ощущал себя лягушкой, над которой уже занесли скальпель, но которую не умертвили перед препарированием, а ввели в наркоз, чтобы она могла лишь безмолвно наблюдать за тем, как кромсают ее тело. Он тогда перекинулся еще парой слов с другими посетителями бара, и все, как один, соглашались с ним: они тоже чувствовали себя крайне неуютно. И так же, как и Пол, они не ушли только потому, что количество нулей в обещанном вознаграждении волновало их больше, чем собственная шкура. Правда, был среди завсегдатаев один дед, который ничего подобного не ощущал: он был в стельку пьян, и даже не соображал, что происходит. Мало кто обратил на это внимание тогда. А вот Пол обратил и, более того, последовал его примеру. Как ни странно, алкоголь подействовал: чувство чьего-то присутствия в его голове ушло, забрав с собой также способность здраво мыслить и контролировать свои действия. Перед парнем стояла дилемма: оставаться трезвым и потерять себя, или же беспробудно пить, оставшись собой. Очевидно, он выбрал второе и благополучно забыл о всех своих проблемах. Пол уже не помнил, когда в последний раз видел мил трезвыми глазами: каждый раз, когда в нем начинала говорить совесть, он понимал, что скоро наступит трезвость, а потому спешил залить в бак очередную порцию горючего. Это была не жизнь, а бегство; бегство, которое длилось всего несколько дней, но которое уже совсем скоро его доконает. И где-то, на периферии сознания, у парня все еще крутилась шальная мысль: вдруг, если он отдаст этому черноглазому демону то, что тот хочет, то его голова прояснеет? Вознаграждением для него были уже не столько деньги (хотя, кого он обманывает, деньги ему тоже были очень нужны), сколько желание стать самим собой, принадлежать только себе и никому больше.
