“Завтра придумаю оправдательную ложь, но сегодня пусть спит. Я думаю, Дамблдор-то поверит, что неприличных мыслей в адрес Кэтрин у меня и в помине нет…”

Открыв дверь своей комнаты, я уложил «спящую красавицу» на кровать, поверх одеяла.

- Ммм, Римус, мне надо в дормиторию… - не открывая глаз, пробормотала Реддл, снова впадая в сон.

- Тише, спи, никто ругать не будет, - прошептал я, накрывая ее одеялом – в комнате было довольно прохладно. Белая мантия девушки сливалась с белой простыней, и на этом фоне ярко выделялись темно-каштановые пряди слегка вьющихся волос. Я вновь заметил, что она действительно красива, очень красива… Что в ее живом юном лице есть что-то притягивающее взгляд. Внезапно мне вспомнились строгие красивые черты лица Розалины… И невольно я отметил, что хотя они были очень похожи, Кэтрин отчего-то выглядела живее. И вновь я почувствовал прилив необъяснимой нежности к ней, ласково провел рукой по волосам. Словно по шелку. Давно уже я не касался волос живой девушки. Что-то значащей для меня, вот только что?

Мне вновь и вновь вспоминались те мелочи, что натолкнули меня на мысль о ее влюбленности в меня и потом укрепили их до твердой уверенности. Поначалу мне даже казалось, что это было блажью студентки, причислявшей себя к влиятельным людям магической Британии. Отец ведь - заместитель министра магии. Но сейчас я все больше убеждался, что это не так, что Кэтрин вообще никогда не было свойственно считать себя выше других, и фразу “мой отец”, которую просто обожал Драко, сын еще одного заместителя министра, девушка употребляла редко и исключительно в важном случае…

Мне все сильнее казалось, что ее чувства не так уж безответны, но признавать это я не спешил. Шестнадцатилетняя девчонка, школьница, молодая валькирия - Орден Сов, насколько я знал, занимается тем, что помогает людям. Бороться с магами, подобными Пожирателям, исцелять кого-то, может быть, они противостоят как Орден чему-то пострашнее Лестрейндж и ее компании. И я - уже прилично разменявший четвертый десяток лет преподаватель с весьма и весьма сомнительным прошлым. Я сомневался, что у этого есть какое-то будущее…

“Совет совершил ошибку”, - прозвучал в ушах ее голос. Для валькирии это было равносильно признанию в любви, если я правильно понимал, что означает “выбор”. Признанию, сделанному ей из-за обиды, боли, ужаса, быть может. Едва ли она контролировала, что говорит, когда выпалила это. И все же это было своего рода признанием с ее стороны. Осознание этого принесло мне странное осознание уже другого - те слова были мне приятны, хотелось почему-то услышать их при других обстоятельствах. Надлежало, наверное, все же разрешить складывавшуюся ситуацию, пока что-нибудь в ней не запуталось окончательно. Пока девушка, которую я, кажется, люблю, не наделала в силу своей молодости каких-нибудь глупостей.

Чувства образовывали запутанный клубок, с одной стороны которого оставалась Лили, все эти годы считавшаяся моей любимой женщиной, и даже я не допускал мысли о том, что вместо нее я полюблю кого бы то ни было еще. С другой стороны - Кэтрин, с которой в мою жизнь вернулся какой-то живой, реальный смысл. И тепло…

Улегшись на старенький диванчик – какое счастье, что я его отсюда не убрал! – я закрыл дверь на пароль, погасил лампу. И прислушивался к тихому легкому дыханию… Она крепко спала, изредка что-то бормоча во сне. А вот мне не спалось.

Но потом я все же уснул, проснулся через несколько часов от шума шагов. И услышал шепот Кэт.

- Слизерин… Лань… Лили Эванс… Ну какой у него пароль-то?! Может, имя матери или отца? А как их звали, интересно? – ясно, пытается открыть дверь.

- Не мучайтесь, мисс Реддл, не откроете, - улыбнулся я. – А разговоры сама с собой… Это ведь признак пугающий!

- А спать в комнате постороннего мужчины не пугающий признак? – обернулась Кэт от двери. Шепнула «Люмос»… Посмотрела на часы, - четыре утра?! Вы почему меня не разбудили? Потом опять накажете за то, что я ночевала не в дормитории?

- На этот раз нет, ты же не пытаешься меня связать. И потом, ты уснула на отработке, было уже довольно поздно. Я не хотел тебя будить… - Кэт тряхнула головой, распущенные волосы легли на плечи аккуратной волной.

- Быстрый прогресс… Днем вы меня целуете, ночью я просыпаюсь в вашей комнате. Вы издеваетесь надо мной, да?

- Отнюдь… - подходя к ней, я снова ощутил нежный запах ее волос и кожи. Аккуратно притянув к себе, обнял за талию и при свете свечи заглянул в глаза. В карих глазах девушки сейчас не было ни утренней злости, ни недавней еще обиды… В них светились совсем другие чувства.

- Тогда почему я здесь? И теперь до утра не могу уйти, - прошептала она, не пытаясь отстраниться, - что вы хотите?

- Потому что мне не хотелось тебя будить. И не хочется сейчас отпускать, - проводя рукой по теплой щеке, я сумел сдержать свои чувства. Но зачем скрывать отношение к ней? Она ведь платит мне взаимностью… Осторожно приподняв ее личико за подбородок, я вновь коснулся поцелуем теплых губ. И вновь на мой поцелуй был ответ… Тонкие руки обвили мою шею, на этот раз смелее. Но мой самоконтроль был непоколебим. Свои желания, даже вспыхнувшие столь внезапно, я мог удержать.

- А голову не мешало бы вымыть, - голос Кэт вернул меня в реальность.

- Вы напрашиваетесь на отработку, Кэтрин? Я сам знаю, когда мне мыть голову, - не выпуская ее из объятий, я улыбнулся. Она права, не мешало бы… Но сказано это было ласково, а мне нужно как-то оправдать свои встречи с ней. Отработка – один из способов сделать это. Точнее, лжеотработка. – Во втором семестре, две недели. В шесть вечера…

- Могу и попозже… Но вредный же ты! Почему так мало?!

- Я найду к чему потом придраться, - усмехнулся я.

- И ты ничего не хочешь мне сказать? – в глазах Кэт засветился лукавый огонек.

- Хочу… Но не уверен, что это своевременно.

- Твои действия уже говорят красноречиво… - теплый взгляд карих глаз. Я даже не помнил, были ли в моей жизни подобные моменты.

- Тогда скажу… - она хотела это услышать, я пересилил внезапное волнение – я в любви не признавался еще никогда, несмотря на свой возраст, - я… Я люблю тебя… - это произнеслось как-то само собой, подсознательно. Может быть, говорить о любви еще и рано, но она действительно значила для меня что-то светлое. Что-то, что можно было назвать влюбленностью. И…

- Не продолжай, - прошептали нежные губки, – это все, что я хотела услышать, и я могу не отвечать, ты и так все знаешь…

- Знаю. Когда тебя отпустить? Нам нельзя уходить отсюда вместе. Могут неправильно понять, - сильнее прижал я ее к себе.

- Когда будет часов семь, я скажу, что ночевала у Люпина… Вечером на отработку во сколько?

- В семь, я увеличу ее на час.

- Вредина! Мне уроки надо делать! - подхватив ее на руки, я вздохнул. Она моя студентка, но я, тем не менее, был сейчас счастлив…

- Возьми учебники с собой, я помогу. Тем более что от завтрашнего сочинения по Зельям я тебя освобождаю.