- Может быть… - я задумчиво глядела в ночное поле. Мама в детстве, до семи лет, раз сто рассказывала мне эту сказку, а потом, когда я стала валькирией, я ее несколько раз читала сама. И до самого получения Мантии Джеймса для меня это была лишь поучительная сказка, а над камешком мама всегда смеялась, говоря, что она, как валькирия, знает, что это невозможно… Верила ли она в Дары Смерти? А ведь тетя Джесс и бабушка наверняка рассказывали ей эту сказку с пеленок… Бабушка, которая не была мне бабушкой… Мама из всей семьи Эванс сблизилась лишь с Лили, и до самой смерти Браунов звала мамой и папой… Почему же я зову крестного Римус? Он ведь… Он мой крестный, даже если на самом деле это не так. Он был им для меня двадцать лет, он всегда был ко мне заботлив и внимателен. И плевать, что там на самом деле, Римус – мой крестный. – Может, она в них не верила? Да и ты сам говорил, что плохо разглядел символы на камне.

- Не верила? – недоверчиво спросил Гарри.

- Ты и сам не так давно не верил. Я не верила. Моя мама не верила, а ее растили волшебники… Гарри, взрослые, как правило, не верят в эту сказку!

- Точно… - он посмотрел на меня. – Она знает, что Бузинная палочка есть, но вряд ли верит, что есть все три дара. Считает, что Бузинная палочка – просто очень сильная. Возможно. Она ведь считает, что…

- Думаю, верить в сказки волшебников-простолюдинов ниже ее достоинства, - улыбнулась я. – Ладно, пошли в палатку.

Гермиона стояла на том же месте, где мы ее оставили. Рон тоже.

- Гарри, Кэт, вы увлеклись… Если Дары действительно существуют и Дамблдор знал, что человек, собравший все три Дара, победит Смерть, почему он тебе об этом не сказал?

- Но если у меня были бы все три дара, я смог бы кое-что противопоставить ей и ее крестражам! Последний же враг истребится – Смерть! – выпалил Гарри.

– Гарри, мы не можем отвлекаться. Забудь об этих дарах и сосредоточься на крестражах. Это – наша миссия!

- Моя миссия, - резко прервал ее Гарри. – Не наша, а моя. – Он снова повертел в руках снитч.

- Рон? – пискнула Гермиона. – Кэт?

- Я думаю, Гарри, всё-таки наше дело — избавиться от крестражей. Это нам поручил Дамблдор. Наверное, лучше не заморачиваться с этими Дарами Смерти.

- Я верю тебе, Гарри. Но крестражи – важнее. При всей любви к тебе и том, что ты мой выбор, я пальцем не шевельну для поисков Даров Смерти. Извини, - на самом деле я сомневалась в том, что камень сможет работать после уничтожения крестража, и боялась, что Бузинная Палочка, окажись она у Гарри, овладеет его сознанием и превратит в мага, несущего смерть и однажды умеревшего, чтобы отдать палочку другому жестокому магу, жаждущему смертоносного оружия…

С той ночи Гарри словно охватила жажда собрать вместе все Дары Смерти, и все прочее почти перестало его волновать. Мы с ребятами обсуждали, что еще может быть крестражами и где они могут быть, Рон и Герми думали над таинственным появлением серебряной лани, но Гарри был равнодушен к нашему «бзику» насчет крестражей. Я не сомневалась, что он злится на нас, в особенности на меня, за отказ помогать ему в этих поисках, но один он не рисковал, к счастью. Однако теперь мы с ребятами по очереди караулили его, в его дежурства по ночам, чтобы он не удрал со своим заходом искать Дары Смерти в одиночку. Как эта жажда их заполучить скажется на нем, я боялась и представить… И, что было еще хуже и еще страшнее, у меня после паузы, давшей мне отдых, начались сны еще кошмарнее предыщущих. Смерти моих близких, одна другой страшнее, рисовались в голове картинкой, четкой до безобразия.

Я неожиданно для себя стала бояться спать и дежурила сутками напролет, лишь бы устать так, чтобы не видеть никаких снов. Но они были. Все кошмарнее с каждым разом. Трижды я тонула, дважды уже Гарри во сне на моих глазах буквально сгорал заживо, и сгорал изнутри… Вереница кошмарных снов и таких моих страхов, которые я загнала в самые дальние уголки своей души превратилась в нескончаемый поток ужасов. А наяву меня начали захлестывать видения валькирии… И, что было окончательно ужасно, я все меньше могла отличить сон от видения. Иногда, видя чью-то мучительную смерть, я уже не уверена была, что это не происходит на самом деле или не произойдет пару часов спустя… Во время все более коротких промежутков озарения я начинала понимать, что схожу с ума. Мы посещали какие-то места, связанные с Беллатрисой, но все реже. Потому что все чаще я сидела, укутавшись в плед, наблюдая за тем, как в моей голове в сотый раз режут на кусочки Рона и Гермиону, душат Гарри и сотня Нагайн кусает меня и папу… К ужасу друзей, я пару дней такой жизни спустя перестала кричать от ужаса, обливаясь холодным потом. У меня уже и на это сил не было. И однажды Гермиона просто не выдержала…

Точнее, не выдержала я и в одно из своих наиболее четких и ярких видений, уже неотличимых от ночных кошмаров, или наоборот, собралась идти и спасать миссис Уизли, которую в моем воспаленном воображении только что начали пытать, подвесив вверх тормашками дядю Артура и Джинни. Всего неделя прошла с того момента, как у меня начались видения, но для меня прошла целая вечность. Вторая неделя января, самое ее начало…

Гарри попытался силком удержать меня на месте, впервые за эти дни сам выйдя из своего транса. И отлетел на другой конец палатки, связанный моим парализующим заклинанием. Я склонилась к его лицу, теряя контроль над собой. Туманные видения смешивались с вернувшейся яростью. И сквозь отрешение от всего я услышала негромкое:

- Влад… Кэтрин пытается убить Гарри… - я сама научила ее этому, но в этот миг собой управляла уже практически не я, а что-то иное. Гермиона эта поняла, и поняла, быть может вовремя… Хлопок, как раз когда я налетела на Грейнджер, заткнув рот Рона куском мыла по пути. Заклинанием, конечно. Меня оторвали от пола две очень сильных руки и перед глазами предстало два больших круглых глаза, совсем как Василиск, и тоже желтых… Кроме них, я ничего не видела, а в голове роем заметались обрывки воспоминаний, видений, снов, мыслей… Все вперемешку, и больше всего – сцены всевозможных ужасов. Однако вскоре я осознала, что обрывки эти словно складываются в две больших коробки, ложась друг на друга, и когда они заполнились, одна из них закрылась и обмоталась тремя слоями какой-то бумаги и кучей клипкой ленты маглов. В голове стало неожиданно спокойно, а перед глазами прояснилось и вскоре я глядела уже в нормальные голубые глаза со зрачками. Майкл поставил меня обратно на пол.

- Ты где таких ужасов насмотрелась, просветленная ты наша? – поинтересовался он. – Я что только в чужих снах не видел, но чтоб такое…

- Она в себе? – поинтересовался за его спиной Гарри. Ожешко кивнул и отступил, показав меня троице и Владу, обнимавшему за плечи Гермиону.

- Гарри, прости, - выдохнула я, припоминая, что творила за секунду до появления двух ифритов. – Гермиона, я не хотела…

- Мы понимаем, - буркнул Рон, полоскавший рот водой. – В следующий раз пусть это хотя бы хлеб будет. Мыло как-то не очень-то вкусное…

- Рон, прости, - я покачала головой.

- Майкл, - осторожно усадив Гермиону в кресло, подошел к нам Влад. – Это… У нее прошло?

- Приступ прошел, пару дней она будет в себе, потом опять начнется. Видения возникали изнутри, это не Димитр, - отозвался Ожешко, задумчиво покручивая большими пальцами рук. – Но я не пойму, в чем дело, - покачал он головой. – Давно началось?

- Неделю назад, и все хуже и хуже. У нее какие-то сны кошмарные и видения, она сначала кричала постоянно, а теперь молчит. А сейчас вот понеслась спасать кого-то, и накинулась на нас. Мы ее задержать пытались…

- Тяжелый случай, - прокомментировал Майкл. – Ну теперь понятно, почему у нее в голове такой хаос. Толком не спит, постоянно не в себе. Что делать будем? - посмотрел он на Влада.

- Ее же должен был амулет защищать, - оглядел нас Матей.

- А он и защищает. Я же говорю – ее так изнутри накрывает, из подсознания. Давние и новые страхи.