- И тогда Рон как даст по нему мечом!

- И он… уничтожился? И всё? — прошептала Гермиона.

- Ну, он бился от страха, открываясь, и здорово орал, - улыбнулась я Рону. – Но теперь умер…

- Вот, - Гарри показал ей бывший крестраж. Герми с опаской его осмотрела, Гарри убрал щит. И посмотрел на Рона.

- Когда ты удирал от егерей, у тебя вроде образовалась лишняя волшебная палочка?

- Что? — отозвался Рон, глядя на Гермиону, рассматривавшую медальон. — А, ну да.

Он расстегнул пряжку на кармане рюкзака и вытащил короткую палочку из тёмного дерева.

- Вот, я подумал, что невредно будет иметь запасную.

- И кстати, потому что моя сломалась, - заметил Гарри.

- Серьёзно? — сказал Рон, но тут Гермиона поднялась на ноги, и он испуганно съёжился.

Гермиона спрятала обезвреженный крестраж в расшитую бисером сумочку, забралась в кровать и молча укрылась одеялом. Рон передал Гарри новую палочку.

Рон переодевался в пижаму, пока Гарри проверял палочку, Гермиона отвернулась от нас, все еще молча и гневно фыркая… А вскоре, оставив пришедшего Рона спать, а Герми – дуться, мы с Гарри отошли к выходу из палатки, где я и рассказала ему про полет в Афины, что там случилось, и про слова на моей руке, когда я сжала руку Оливии…

- Может, она пыталась тебе сказать, что ты можешь как-то связаться с ней безопасно и на расстоянии? – произнес Гарри, задумчиво на меня поглядев.

- Может. Только одна беда – я не знаю, как это сделать, - вздохнула я.

После возвращения Рона в палатке стало немного грустно и сумрачно, поскольку Герми еще долго дулась, но все-таки общий подъем ощущался. Крестража больше не было и это нас вдохновляло. Теперь мы активно думали о том, чтобы найти и другие и уничтожить их. И где их найти…

А еще оказалось, что Беллатриса наложила чары на свое настоящее имя, своеобразное Табу. Так они и нашли ребят на Тотнем-Корт-роуд тогда, так чуть не поймали Кингсли и, что было ужасно, могли выявить членов Ордена. Я взмолилась, чтобы папа знал о Табу и не называл ее по имени. Точнее, имени и фамилии вместе или фамилии одной. Лестрейндж уже давно превратилось в что-то нарицательное, обозначая, как правило, даже не человека, а некоего самого страшного врага. Не всегда, упоминая эту фамилию, имели в виду Беллу. Иногда ее организацию в целом…

После обеда на второй день Гарри и Рон отошли снова, якобы искать мифическую ежевику, и, вернувшись, обменялись со мной родившимися у них предположениями. Они даже предположили невероятное – Дамблдор жив. Я понимала, что им этого хотелось бы, но я знала и другое – он мертв. Даже если бы Северус не убил его в ту ночь, скорее всего, Дамблдор был бы уже мертв сейчас. А еще, и я с трудом удержалась от усмешки, они решили, что и лань – его. Он положил туда меч… Что еще больше навело меня на мысль, что сделал это Сев. Сев положил меч в озеро, по плану Дамблдора, вполне возможно, но Сев… От этой мысли приятно кольнуло сердце – он жив, помогает нам, даже был совсем недалеко от меня. И тут же его сжало ледяными клещами страха – помогая нам, он рисковал жизнью. В памяти вновь вспыли простые и жестокие слова. «Преемница Тезла-Экалы».

Выбором моим он не был, но я выбрала его для себя сама. В данном случае, что я уже уяснила, долго и мучительно думая об этом и вспоминая все, что знала о валькириях, Тезла-Экалой могла я стать после смерти Северуса… Анна и сама лишилась любимого, а не выбора. И детей у нас не было… И, возможно, уже не могло бы быть…

Наверное, уничтожение крестража и впрямь стало для нас каким-то моментом, давшим толчок для более активных действий. По крайней мере, за последовавшие четыре месяца мы достигли куда больше, чем нам это удалось за предыдущие пять… Рон вернулся к нам в последних числах декабря, а вскоре настал уже новый год. И в начале января у нас родилась еще одна идея, посетить отца Полумны, Ксенофилиуса. Гермиона нашла знак Грин-де-Вальда в письме Дамблдора из книжонки Риты Скитер. И в Годриковой Впадине на могиле кого-то, которая появилась намного раньше, чем родился Грин-де-Вальд. И Лавгуд, что ребята вспомнили, пришел на свадьбу Билла и Флер с этим же знаком на шее. Гермиона наполнилась азартным желанием навестить его и поговорить с ним.

Гарри ответил не сразу. Он посмотрел на исполненную азарта Гермиону, потом в темноту за палаткой и глубоко задумался. Наконец он сказал:

- Не надо нам ещё одной Годриковой Впадины. Мы тогда убедили друг друга, будто нам туда очень нужно, и что вышло?

- Но он же всё время нам попадается, Гарри! Дамблдор завещал мне «Сказки барда Бидля», так откуда ты знаешь, что не ради этого знака?

- Ну вот, опять всё сначала! — Гарри вдруг вышел из себя. — Мы всё время уговариваем сами себя, что Дамблдор оставил нам какие-то тайные указания, намёки…

- Делюминатор здорово пригодился, — подал голос молчавший до этого Рон. — По-моему, Гермиона права. Я думаю, надо навестить этого Лавгуда. И тут не то же самое, что в Годриковой Впадине, — прибавил Рон. — Лавгуды на нашей стороне. «Придира» с самого начала был за тебя, он постоянно всех призывает помогать тебе!

— Ладно, — сдался Гарри, не зная, смеяться ему или злиться. — Только давайте после Лавгуда поищем ещё крестражей, идёт? Где они хоть живут, эти Лавгуды? Кто-нибудь знает?

— Да недалеко от нас, — ответил Рон. — Точно не знаю, но мама с папой, когда о них говорят, всегда показывают в сторону холмов. Мы их легко найдём.

- Кэт, а ты что скажешь? – спросил Гарри меня, явно надеясь, что я запрещу и думать о походе к Лавгуду. Ошибся. Я, прикинув, как сильно мы рискуем, решила попробовать…

- Думаю, рискнуть можно, - пробормотала я. – Не скажу, что я ему всецелом доверяю, но рискнуть можно… Давайте попробуем, если что, нас все-таки четверо…

На следующее утро мы трансгрессировали на холмы недалеко от деревушки, рядом с которой жила семья Рона… Всматриваясь в сторону «Норы», видели мы только живые изгороди и сады, загораживавшие домик Уизли от взора маглов. Гарри, само собой, скрылся под своей Мантией-невидимкой…

- Странное ощущение — совсем рядом, а зайти нельзя, — сказал Рон.

- Вряд ли ты успел соскучиться. Ты ведь был здесь на Рождество, — холодно промолвила Гермиона.

- Не был! — возмутился Рон. — Ты что, думаешь, я бы явился к ним и сообщил, что бросил вас в лесу? Ага, Фред и Джордж меня бы за это по головке погладили. А уж Джинни бы как меня поняла!

- Где же тогда ты был? — удивилась Гермиона.

- У Билла и Флёр, в их новом доме. Коттедж «Ракушка». Билл всегда со мной нормально обращался. Он, конечно, не пришёл в восторг, когда услышал, что я наворотил, но жилы тянуть не стал. Он видел, что я всерьёз об этом жалею. А больше никто из наших не знал, что я у него. Билл сказал маме, что они с Флёр не поедут в «Нору», хотят провести Рождество наедине — типа, первый праздник после свадьбы и так далее. Флёр вроде была не против. Она терпеть не может Селестину Уорлок.

Мы осматривали холмы несколько часов, но не было и признаков жилья. Лишь маленький коттедж на склоне одного из холмов, но, по мнению Рона, для Лавгудов слишком нормальный. Я плохо знала Полумну и предпочла в этом вопросе довериться ребята…

- Я думаю, если бы тут жили Лавгуды, это было бы заметно. Пошли теперь вон к тем холмам. – Сказал Рон.

Мы трансгрессировали на несколько миль к северу. Ветер мгновенно принялся трепать волосы и одежду. Это холмы продувались всеми мыслимыми и немыслимыми ветрами, пожалуй. Со всех сторон.

- Ага! — завопил Рон. Он показывал на вершину ближайшего холма. На фоне неба вырисовывался очень странный дом — громадный чёрный цилиндр, над которым средь бела дня висела призрачная луна. - Это точно дом Полумны, кто ещё будет жить в такой жуткой конструкции? Похоже на гигантскую ладью!

Возле покосившейся калитки были прибиты три самодельные таблички. На первой была надпись: «Кс. Лавгуд, главный редактор журнала „Придира“», на второй: «Омела на ваш выбор», на третьей: «Не наступайте на сливы-цеппелины!».