- Лика, - прервал меня супруг. – Я точно знаю и название города, и что он работает именно здесь, в центре. – Он понизил голос. - Магических кварталов я тут не обнаружил. Но и ошибки нет. В конце концов, сделай скидку на праздники. Может, он сидит дома и пироги уплетает?

- Тогда какого го… - я оглянулась на дверь кухни, где скрылась официантка. – Что мы-то тут сидим? Нам-то что мешало сидеть дома и уплетать пироги? Я тоже хочу праздник! – проявилась еще одна проблема последней недели, скачки моего настроения. Мне вдруг стало себя так жалко, так захотелось сесть под елкой и съесть пирог, большой и сладкий, что на глаза от тоски навернулись слезы. Антонин тяжело вздохнул и погладил меня по руке.

- Анж, не забывайся, у нас работа… Эй, - он посмотрел на меня и глаза его расширились. – Ты чего плачешь-то? Анж, что происходит?

- Я хочу елку, пирог и подарки, - прохныкала я. Долохов схватился за голову, уставившись на меня, потом протянул мне салфетку и заставил утереть слезы.

- Лика, в последнюю встречу… На последнем собрании, где меня не было… - склонившись ко мне еще ниже, зашептал он. - Она тебя не пытала? – я отрицательно покачала головой. На последнем собрании, четыре дня назад, я действительно была одна, без мужа. И мне там очень сильно хотелось спать. А еще во время разговора о том, что обнаружили Теда Тонкса, отца Нимфадоры, мне отчего-то совершенно беспричинно стало так весело и смешно, что я с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться на весь подвал. В итоге после официального обсуждения, видя мое странное состояние, Драко, под предлогом консультации по домашней работе, утянул меня наверх, где я и просмеялась. Правда, вернувшись домой и укладываясь спать, я уже не смеялась, а плакала. К счастью или нет, Антонин в ту ночь выполнял очередное задание Лестрейндж и дома я была одна. Что и позволяло мне почти всю ночь безнаказанно, лежа на мягкой широкой кровати, хныкать в подушку. От жалости к себе, опять-таки… - Тогда не забывайся и веди себя адекватно, - отрезал Антонин, снова устремив взгляд на окно. – Я просил тебя мне в этом помочь, вдвоем проще, но я не просил тебя себя подобным образом вести. И, - с нажимом и выделяя каждое слово, добавил он. – Мне это начинает не нравиться.

- Извини, - пробормотала я, уткнувшись взглядом в вывеску напротив. На ней были нарисованы большие ножницы и черный парик. Такой же черный, как еще совсем недавно были мои волосы… Теперь же бывшие совершенно невообразимого цвета. А с плаката рядом смотрел подросток-блондин, почему-то напомнивший мне своим грустным взглядом Драко в один из вечеров нашего с ним общения…

***

Это произошло еще до каникул, в последнюю учебную неделю семестра. Я сидела в компании Драко в Выручай-комнате, рассказывая ему про магловские напитки, вроде Кока-колы, поскольку мы в тот вечер решили о делах нашей «организации» и вообще мира магии не вспоминать. Драко расхаживал по помещению с диванами и множеством пуфиков, черных, и стеллажами с книгами на английском и немецком языках, и внезапно сел рядом со мной, совсем близко. Я сделала вид, что не заметила того, насколько он нарушил мое личное пространство. По всей вероятности, мою лояльность и тактичность Драко ошибочно принял за то, что у меня нет никаких возражений, потому как далее…

- Вообще про нее очень много спорят, те, кто ее любят, и те… - я осеклась, осознав, что Драко взял меня за руку. – Малфой! А ну-ка отсел метра на два подальше! – прищурилась я. Драко же улыбнулся, взглянув на меня, и отрицательно покачал головой.

- Драко, я серьезно, - прошипела я, начиная вытаскивать палочку из заднего кармана джинс. Малфой вздрогнул, когда моя палочка уперлась ему в горло. – Сядь подальше и слушай. Дружески предупреждаю.

- Анж… - начал было Драко. – Ты чего?

- Во-первых, я замужем. Во-вторых, мы с тобой друзья, а друзья себя так не ведут.

- Замужем? Но ты же сама говорила, что ты его не любишь!

- Это не меняет сути дела! – отозвалась я. – Я – его жена и собираюсь соответствовать этому семейному положению. И с чего это ты вообще удумал так себя вести?

- Я… Извини, что-то нашло, - Драко отсел на другой конец дивана и поднял на меня грустные и виноватые глаза. – Прости.

- Ничего, все нормально, - я выдавила из себя улыбку, продолжив разговор, но на самом деле мне было прекрасно понятно, что толкнуло Драко на такое поведение. В какой-то мере я даже разделяла эти причины, но в тот период времени позволить ему и себе что-то большее, чем дружба, было бы с моей стороны апогеем глупости. Я и так сделала слишком много промашек, делавших ситуацию шаткой и неустойчивой. Фактически брак с Антонином спасал меня от того, чтобы многочисленные упущения и ошибки стоили бы мне жизни. Я числилась женой правой руки Беллатрисы, что избавляло от ее недоверия, заставляло остальных оставаться на безопасном для меня расстоянии. И давало мне шанс выполнить полученное задание.

Я начала осознавать, что нравлюсь Драко, еще осенью, когда мы начали много общаться. Драко неожиданно проявил огромный интерес к миру маглов, в котором я в некотором роде росла, и частенько расспрашивал меня об их жизни. Начал со мной откровенничать, мы нередко вместе гуляли и он даже словно бы немножко отдалялся от Крэбба и Гойла, более тесно общаясь со мной. Наверное, первые предпосылки возникновения этих чувств у нас возникли еще в начале знакомства, в первые дни моего пребывания в Хогвартсе. И наше общение тогда немало тому поспособствовало. Я уже понимала и начинала признаваться себе в этом – Драко нравился мне, и не будь Антонина, эта взаимная симпатия могла бы стать чем-то большим… Но после того, как в моей жизни появился Долохов, все изменилось. И не в лучшую, пожалуй, сторону.

Пенси, судя по ее взгляду на меня, меня уже мысленно давно закопала под ближайшим деревом Запретного Леса, но, как и почти вся школа помимо нее, она же меня в то же время и откровенно побаивалась. Моя новая фамилия заставила людей опасаться меня, кого-то – ненавидеть. Поскольку почти у каждого из тех, кого я знала, моя фамилия теперь ассоциировалась с жестоким человеком, настоящим садистом, мастером пытки. За которого я выскочила замуж. Само собой, и людей я в это винить не могу, меня после такого поворота событий сочли юным подобием Долохова и относиться ко мне почти все резко стали хуже.

Я даже задумалась сперва, не прекратить ли совсем общение с Драко, понимая, что влюбляться в меня ему и глупо, и даже в некоторой мере опасно, учитывая, что мой супруг был человеком весьма решительным и резким в своих действиях. И непредсказуемым. А еще я, к тому же, боялась оказаться такой же, какой когда-то была Розалина. Боялась стать для кого-то подобием женщины, которую никак не могла за это простить и понять. Именно простить, за то, что ее нерешительность и неопределенность испортили жизнь не одному человеку. И в частности человеку, который за недолгое знакомство стал мне небезразличен…

Но, поразмыслив, я пришла к выводу, что дружеские рамки у нас не нарушаются и нарушиться не должны, и что я в случае необходимости сумею отказать коротко и ясно. И наше с Драко общение было продолжено, оставаясь теперь исключительно дружбой. Возникшая симпатия была подавлена и заслонена моим замужеством и сложными отношениями, неоднозначными и непростыми, с Антонином.

***

Я по-прежнему не понимала, как на самом деле отношусь к нему, это была какая-то странная смесь симпатии, сочувствия и даже жалости, напряженности, непонимания и в то же время понимания… Я начала понимать, что он чувствует, научилась видеть его усталость, злость, непроходящую боль из-за истории с Розалиной. Я знала, что он мало спит, когда меня нет, но когда я была рядом, это изменялось. Не раз я просыпалась среди ночи, будучи дома, и видела его крепко спавшим. Однажды на его почти всегда нахмуренном во сне лице я вдруг заметила легкую улыбку… А его отношение ко мне изменилось к лучшему, я заметила, что оно стало как-то? насколько для него это было возможно, нежнее. И случилось это после того, как он спас Кэтти от кого-то из Хранителей. Я толком не знала, что там произошло, и насколько близко он был с ними связан. Я пришла домой на выходные, зная, что Антонин собирался быть в тот день дома. Но его в «Долохов-резидэнс» не было, а в гостиной я обнаружила записку. Дом был защищен настоящим множеством таких чар, о которых я даже после двух лет учебы в Денбридже и не слышала, и попасть туда кто-то посторонний не мог никак. Как выяснилось, даже Заклинание Доверия, что-то вроде него, было наложено на нашу обитель. Накладывая же в начале декабря что-то вместо этого, что-то новое, Хранителем Тайны Антонин сделал меня. Для меня, начавшей понимать и узнавать его человеческую сторону, это было с его стороны высшим проявлением доверия ко мне. Доверия, которое во имя исполнения своего задания я просто обязана была нарушить. Вот только с каждым днем я все больше сомневалась, что смогу это сделать… Так вот, оставить записку он вполне мог себе позволить, зная, что в руки тем, кому ее прочесть недозволенно, она не попадет.