Еще через несколько дней глухой ночью – в половине четвертого утра – вода снова прорвалась, опять принеся с собой отложения со дна реки: комья глины, камни, кости, дерево, гвозди и прочий тлелый хлам явно относительно недавнего происхождения. Рабочие щита (там были преимущественно ирландцы) и мотористы в шахте кинулись бежать. Некоторые кричали: «Темза! Темза прорвалась!» Однако наши смельчаки – Болл и Роджерс – остались на своих постах и быстро и умело остановили эту страшную атаку реки.
Вот опять из дневника сэра Марка Изамбарда:
«10 мая. Двигаемся медленно, встречаемся с большими препятствиями. Главное из них – скопление воды над нашими головами. Вода размягчает ил и уносит его, оставляя пустоты. Глина падает комьями или стекает ручьями. Очень плохо. В конце концов Темза и в самом деле может нас навестить.
12 мая. Передвигая номер 6, по непростительной небрежности оставили позади верхние накладки-бандажи, убрав при этом две верхние подпорки. Грунт был очень плохой, и дело шло в момент прилива, – в общем, грунт начал вспучиваться. Несколько участков потребовали внимания. В номер 6 подошел Граватт. Он вместе с рабочим вытянул из грунта перед верхним бандажом лопату и молоток. Это те самые, которые г-н Брюнель оставил на дне реки, когда спускался в водолазном колоколе. Триумф щита. Река от нас на расстоянии ладони – и ничего.
13 мая. Несмотря на всю нашу осмотрительность, несчастье все равно может произойти. Но хотя бы не тогда, когда арка полна посетителей! Акционеры пытаются хоть как-то уменьшить затраты, один из способов – собирать деньги с любопытных. Страшно даже подумать о том, что может случиться! Я со всей возможной убедительностью и настойчивостью рекомендовал совету директоров закрыть туннель… Забот у меня не стало меньше; я совсем не отдыхаю, уже много недель не отдыхал. До сих пор щит с триумфом преодолевал всевозможные трудности, и туннель продвигается вперед. В прошлую ночь весь грунт над нашими головами пришел в движение, и это во время прилива. На щит в прилив приходится до 600 тонн, и этот вес ему приходится выдерживать дважды в день на протяжении многих недель…»
А здесь слова отца, на которые я хотел бы особо обратить ваше благосклонное внимание, для чего выделю их курсивом:
«Как легкомыслен и беспечен тот, кто, не имея никакого представления о предмете и не исследовав состояние работ, без всякого – хотя бы краткого – раздумья дает советы по всякому поводу! Сколь мелкое тщеславие проявляют те, кто делает вид, что обладают опытом, который может явиться лишь плодом многолетних глубоких размышлений и неусыпного внимания! Какой у них опыт? Их единственное преимущество состоит в том, что они – в силу своего материального или общественного положения – имеют возможность пользоваться талантами нескольких на самом деле одаренных и опытных людей, посвятивших все свои силы, все способности своих отлично организованных умов этому предприятию! Прибавьте к этому опыт сотни шахтеров и землекопов, который им тоже неведом… Как печально, что такие люди подчас находят себе место там, где от каждого требуется принятие самостоятельных решений, – а у них нет ничего за душой, что позволило бы им принимать таковые!.. Они всегда самонадеянны, но их самонадеянность – всего лишь форма глупости; если в критический момент рядом не оказывается инженера, готового направить их действия, остается лишь миг, чтобы самый лучший план обрушился и потерпел крах! Всегда есть слабое место, в которое может попасть неглубокий ум… И, кстати, когда это случится, кто-нибудь другой, такой же по своему содержанию, как и тот, из-за которого случилось несчастье, непременно скажет злорадно: „Я так и думал, что из этого ничего не выйдет!“
15 мая. Утром сильно прибыла вода. Очень беспокойно. Мои опасения не беспричинны. Прорыв реки ужасен сам по себе – вся работа пойдет прахом. Кроме того, безопасность рабочих. Плюс посетители. Голова идет кругом. Мы должны быть готовы к худшему. Эти страхи не дают мне покоя уже много недель. Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы улучшить ситуацию.
17 мая. Нет сомнения в том, что с прошлой субботы грунт стал значительно лучше. Это не может не радовать.
18 мая. После обеда нас должна посетить леди Раффлз. Г-н Бимиш заранее дал мне знать о намечающемся визите. Я готов принять и сопровождать ее, тем более что она, по его словам, твердо намерена посетить ячейки. Не знаю, зачем такой знатной и уважаемой леди, как леди Раффлз посещать ячейки, в которых трудятся совсем простые люди, к тому же, как правило, в мокрой и запачканной илом одежде. Но делать нечего. Придется скрыть свое беспокойство. Мое беспокойство вообще с каждым днем нарастает. Баржи с глиной стоят наготове, я жду, когда судна с углем уйдут и освободят место над нами. Уверен, что расписание судоходства сбилось. Скорее бы начался этот визит. Чем скорее начнется, тем скорее кончится. У меня не столько предчувствие надвигающейся катастрофы – в том самом страшном виде, какой она может принять, сколько боязнь повторения какой-нибудь чепухи вроде того случая, когда ирландцы бросили насосы и убежали с площадки».
Здесь в отцов дневник вложен внятный и исчерпывающе полный отчет Граватта, из которого читатель мог бы составить ясное представление о том, что случилось в ночь с 18 на 19 мая. Однако, поскольку я и сам был непосредственным участником драмы, думаю, будет интереснее, если я сам расскажу о произошедшем.
Хочу лишь перед тем заметить, что неприятные предчувствия сэра Марка Изамбарда оправдались в полной мере, и просто чудо, что все более или менее обошлось: если бы события повернулись худшим образом, мы встретились бы с несчастьем такого масштаба, о котором мне страшно даже подумать.
Так вот.
Во-первых, вопреки сообщению г-на Бимиша, некие важные дела помешали леди Раффлз посетить нас. Поэтому отец, встретив наверху целую группу леди и джентльменов чуть более мелкого разряда, чем ожидаемая им леди Раффлз, счел возможным оставить их на наше попечение и уехал домой, чтобы хоть немного отдохнуть.
Гости – их было в общей сложности человек десять – в сопровождении г-на Бимиша спустились в шахту.
Мы с Граваттом были наверху, обсуждая текущие дела и проглядывая чертежи. В какой-то момент из туннеля выбежал донельзя взволнованный рабочий и, вытаращив глаза и вскинув руки, выкрикнул мне что-то совершенно невнятное.
– Что, простите? – переспросил я.
– Конец! – повторил он.
Я тут же кинулся к рабочей лестнице, чтобы спуститься, но по ней смятенной гурьбой валили вверх шахтеры. Тогда я перескочил через ограду, чтобы воспользоваться гостевой, однако и здесь встретил препятствие: навстречу мне спешно поднимались гости; мужчины помогали леди передвигаться, поскольку, как мне в тот момент показалось, дамы все как одна были решительно настроены потерять сознание.
Кое-как миновав их, я на лестничной площадке встретил Флинна.
– Куда вы?! – крикнул он. – Все кончено!
Однообразие поступающих сведений стало уже несколько раздражать меня. Я обозвал его трусом, прибавив несколько совершенно непечатных словечек, которых нахватался от горняков, и побежал дальше к барьеру для посетителей. Тут я столкнулся с г-ном Бимишем.
– В чем дело? – крикнул я.
– Все кончено! – ответил он.
Признаться, ничего другого я и не ожидал услышать.
– Да скажите хоть, в чем дело?
– Бессмысленно даже пытаться! – прокричал он, удаляясь.
Немудрено, что его ответ показался мне несколько загадочным.
– Вернитесь! – крикнул я.
Может быть, он не услышал.
Меня догнал Граватт, и некоторое время мы голосили с площадки, призывая рабочих вернуться, но тщетно. Появился Лейн.
– Не нужно, – сказал он, запыхавшись. – Они не вернутся.
Я хотел выяснить у него наконец, что же все-таки случилось, однако в этом уже не было необходимости: мы с Граваттом увидели, как прибывает вода.
