Пришлось Федору заняться отвратным для него делом – залезть в Интернет. Матерясь и шипя от злости, он месяца полтора просеивал скудную информацию и в результате совершил вояж в Европу. Сначала в Англию, а затем в Германию. У высокомерных бриттов полезного ничего не нашел – одни понты на зеленых лужайках. Наши ролевики выглядели более достоверно. Вот немцы его приятно удивили. У них возродили орден Розенкрейцеров, деньгами помогли частные меценаты. Дойчи подошли к делу весьма основательно. Накопав массу исторических документов, возродили мечный бой времен рыцарства.

За очень большие деньги Дубову удалось сманить одного из гросс-мастеров – Дитриха Вольфа – сроком на год. Теперь Ленчик ходил в синяках и проклинал в сердцах дотошного Дитриха вместе с его рыцарями и заботливого папу Федора в придачу. Через год, закончив обучение, немец свалил в фатерланд, заметив на прощание: «У малшика кароший задатки, но очшен рассеян». За время, проведенное в России, Дитрих научился двум вещам – сносно шпрехать по-русски и ходить в баню.

В одиннадцатом выпускном классе в маленьком семействе Дубовых случилась беда – Ленчик влюбился в учительницу химии Светлану Алексеевну. Она имела поразительное сходство с французской актрисой, игравшей роль Констанции Бонасье в фильме «Три мушкетера» шестидесятых годов, который младший Дубов неоднократно смотрел. У них имелась огромная фильмотека.

Любовь-морковь, почти все проходят через это болезненное состояние в юношеском возрасте. Ленчик втрескался по самые уши, и, что хуже всего, Светлана Алексеевна ответила взаимностью. Ну дык чего не ответить – парень кровь с молоком, вымахал орясина под метр восемьдесят, эдакий жгучий брюнет с гусарскими замашками и на удивление элегантными манерами.

Как на грех, учительница химии только окончила институт и была старше юноши всего на семь лет. Отношения развивались стремительно, и папа Федор озадаченно чесал затылок, глядя на главного телохранителя, принесшего печальную весть.

– Прям беда, Федор Иванович, – гудел медвежьим басом Николай. – Оне ведь на полосе препятствий дуркуют и на стрельбище. Башку в небо задерет, глаза дурные, и иди чиркать в блокнотике. Стишата пишуть.

– Шутки шутишь, какие на фиг стишата? – просипел ошарашенный Дубов.

Гуров, не вдаваясь в полемику, достал из нагрудного кармана камуфляжа небольшой листок и протянул шефу.

– Вчерась подобрал на полигоне.

Федор с отвращением прочел содержание – ода любви, розовые сопли. «Че делать, куды бечь?» – Обрывки мыслей беспомощно метались в голове Дубова.

– Ладно, Коля, иди, мне надо подумать.

Дня три он крутил проблему со всех сторон и не находил верного решения, пока не додумался пригласить на «совет в Филях» начальника безо-пасности, бывшего контрразведчика экс-майора Рогова. Тот, оказывается, был в курсе и пришел с дельным советом.

– Федор Иванович, вспомните дядюшку Джо, который Виссарионович, с его знаменитой фразой: «Нет человека – нет проблемы».

Дубов выпучил на контрразведчика глаза:

– Ты что, охренел, безвинную девушку под нож!

– Шеф, ну вы совсем уже меня за людоеда держите. Никакой мокрухи. Объект вежливо и нежно удаляется с Ленечкиного горизонта в неизвестном направлении, и все дела. Тем более, через четыре с половиной месяца заканчивается учебный год. Химичка увольняется по собственному желанию и убывает в светлое будущее, подкрепленное хорошим бонусом. Думаю, спокойствие и душевное равновесие вашего сына стоят некоторых затрат.

Дубов, светлевший ликом после каждой фразы контрразведчика, не выдержал и, вскочив с кресла, прошелся по кабинету в некоем подобии плясовой.

– Маладэц, Вениамин Григорьевич! Умнейшая у тебя голова. Выписываю премию в размере оклада. Как думаешь, лимона училке хватит?

Экс-майор, покрутив головой, скорчил рожу:

– Не, за миллион рублей только захудалую однокомнатную квартирку купит, на подъемные не останется.

– А кто говорит о деревянных, естественно, лимон зеленых.

– Если в баксах, то другое дело.

– Тогда, Вениамин Григорьевич, готовься к командировке в столицу. Подыщешь Светлане Алексеевне теплое местечко в престижной школе. Для подмазки и утряски выделю сотню тысяч в валюте.

Безопасник согласно кивнул и выкатился из кабинета.

На душе у Дубова стало немного спокойнее, но если бы он смог заглянуть в ближайшее будущее, то понял бы, что Ленечкина любовь-морковь – так, цветочки.

Зима, а следом весна промелькнули незаметно, и вот, наконец, прощальный звонок. Выпускные экзамены Ленчик сдал, не напрягаясь. Да какие там экзамены – так, убогий тест ЕГЭ.

Выпускной бал, тур вальса со Светланой Алексеевной, шампанское и бессонная ночь с любимой. Через день Ленчик тупо рассматривал прощальную записку. Папа Федор, предвидя юношескую реакцию, увез парня в реабилитационный центр, где профи психологи провели мягкую коррекцию. После чего душевные муки и терзания Ленчика снизились до приемлемой черты. Но первую любовь он помнил всю свою жизнь, впрочем, как многие, которым посчастливилось пережить это яркое чувство в столь юном возрасте.

Погожим летним утром, за завтраком, при выборе учебного заведения наследный принц, к удивлению Федора, уперся рогом и решительно сказал нет военному училищу, рекомендованному Дубовым. Упрямый юноша воспротивился всеми четырьмя лапами и, радостно лыбясь, сразил приемного родителя наповал:

– В цирковое училище поступать буду, выучусь на фокусника. Вот. Представляешь, отец, выхожу весь в белом на арену и эдак небрежно достаю из шляпы зайца или другую какую-нито зверушку. Вся публика сидит с раскрытыми хлебальниками, потом овации, цветы. Наша фамилия прогремит на всю Россию. Ну, может, и на всю Европу, – добавил он, скромно потупясь. – Как, отец, одобряешь мой выбор, что скажешь?

От шока у Федора пропал дар речи – заклинило челюсти. Поспешил к бару и ополовинил бутылку «Джонни Уокер» прямо из горла.

У Ленчика сразу брови домиком. Отец редко потреблял спиртное, а по утрам – вообще нонсенс. «Да-а, с цирком чего-то не того, похоже, накрылась медным тазом мечта моего детства», – подумал юноша, опасливо поглядывая на посуровевшего отца.

– На твои фантазии могу сказать одно: ты, видимо, забыл о своей главной цели в жизни.

В ответ Ленчик покраснел – в далеком мире мама ждет от него помощи.

– Убийцы императора Диона III, твоего родного, кровного отца, безнаказанно топчут землю, а он сопли распустил. Какой на фиг цирк с фокусами?

– Прости, папа Федор, ляпнул не подумавши. Тем не менее офицером быть не хочу.

Федор, от возмущения не садясь за стол, нарезал круги по столовой, выкрикивая обличительные фразы.

– Зайчики у него, понимаешь, из шляпы. Детсад какой-то. Ты же уникальная личность, телепортируешься на сто метров. Безнадежных больных на ноги ставишь.

– На километр, папа, – подало голос непутевое чадо.

– Что на километр? – не понял Федор.

– Я говорю, сейчас могу перемещаться на один километр.

– Тем более! – рубанул воздух рукой Дубов.

– Ты, отец, зря, между прочим, скептически отнесся к фокусам. Такого ни в одном цирке не делают. Вот смотри.

Обернувшись, Федор узрел на столе невесть откуда взявшийся черный атласный цилиндр. Ленчик, не вставая со стула, под радостное «Вуаля!» выдернул из цилиндра серого зайчишку за длинные ушки. Тот удивленно озирался на окружающих и дрыгал задними лапами. Затем доморощенный фокусник достал из архаичного головного убора поочередно – ворону, большую лягушку и десяток желтых пищащих комочков. Цыплята тут же разбежались по столу, клюя крошки, а один нахально залез в тарелку с салатом.

Папа Федор круглыми глазами наблюдал за появлением мини-зоопарка. Финал и вовсе его ошеломил. Пацан с довольной мордашкой хлопнул в ладоши, и вся беспокойная живность исчезла вместе с цилиндром. Дубов плюхнулся, обессиленный от эмоций, на стул.

– Ленчик, – попросил он шепотом, – принеси мне виски из бара. Чегой-то ноги ослабли.