– Блондинов? – спросил меня Уэб, озираясь.
Я улыбнулся:
– Странно одетая троица у двери. Видишь их? В желтых сапогах и куртках?
Он дважды скользнул по незнакомцам взглядом, а потом, вздрогнув, уставился на них в упор. Его глаза широко распахнулись.
– Ты их знаешь? – спросил я, увидев на его лице ужас.
– Они «перекованные»? – спросил он хриплым шепотом.
– «Перекованные»? Да разве такое возможно?
Я уставился на них, спрашивая себя, что могло испугать Уэба. «Перековка» лишала людей всего человеческого, отрывала от сети жизни и сопереживания, от того, что позволяет нам заботиться друг о друге и принимать чужую заботу. «Перекованные» любили только самих себя. Когда-то в Шести Герцогствах их было много – пираты красных кораблей превращали наших людей в наших врагов и возвращали их на родные земли, чтобы те грабили собственные семьи и раздирали королевство изнутри. «Перековка» была темной магией Бледной Госпожи и ее капитана, Кебала Робреда. Но мы одержали победу и отогнали пиратов от наших берегов. Спустя годы после окончания войны красных кораблей мы отправились к последнему оплоту Бледной Госпожи, острову Аслевджал, и покончили с ней навсегда. Созданные ей и Робредом «перекованные» давно отправились в могилы. Эту злую магию никто не применял вот уже много лет.
– Они кажутся мне «перекованными». Мой Дар не может их отыскать. Я едва их чувствую, если не брать в расчет зрение. Откуда они явились?
Как мастер Дара, Уэб полагался на эту звериную магию куда сильней, чем я. Возможно, она стала его преобладающим восприятием, ибо Дар наделяет способностью ощущать любое живое существо. Теперь, встревоженный Уэбом, я потянулся своим Даром к вновь прибывшим. Я не обладал его способностью сознательно управлять этой магией, и заполненная людьми комната еще сильней притупила мои чувства. Новые гости показались мне почти что неощутимыми. Я пренебрег этим, пожав плечами.
– Не «перекованные», – решил я. – Они слишком по-приятельски сгрудились там. Будь они «перекованными», каждый бы немедленно пустился на поиски того, чего ему больше всего хочется, – еды, питья, тепла. Они колеблются, не желая, чтобы их посчитали незваными гостями, и испытывают неудобство оттого, что не знают наших обычаев. Так что они не «перекованные». «Перекованных» не волнуют подобные тонкости.
Я вдруг понял, что говорю совсем как ученик убийцы, воспитанный Чейдом, разбирая по косточкам поведение новоприбывших. Они были гостями, передо мной не стояло задачи их убивать. Я прочистил горло.
– Не знаю, откуда они. Ревел сказал – они объявились у дверей и назвались музыкантами для празднества. Или, возможно, акробатами.
Уэб продолжал на них пялиться.
– Они не то и не другое, – решительно проговорил он. Нотки любопытства послышались в его голосе, когда он объявил: – Давай поговорим с ними и все выясним.
Тем временем трое совещались между собой. Женщина и младший мужчина резко кивнули в ответ на то, что сказал высокий. Потом, словно пастушьи собаки, которым приказали собрать овец, они резко отделились от него и принялись целеустремленно пробираться сквозь толпу. Женщина держала руку у бедра, словно пытаясь нащупать отсутствующий меч. Они вертели головами и озирались по сторонам, пока шли. Искали что-то? Нет. Кого-то. Женщина привстала на цыпочки, пытаясь заглянуть поверх голов гостей, наблюдавших за сменой музыкантов. Их главный потихоньку отошел обратно к двери. Охранял на тот случай, если их добыча попытается сбежать? Или у меня воображение разыгралось?
– За кем они охотятся? – негромко спросил я, сам того не ожидая.
Уэб не ответил. Он уже начал двигаться в сторону странных чужаков. Но когда он отвернулся от меня, к радостной барабанной дроби внезапно присоединились веселые голоса и трель дудочки и гости снова хлынули на площадку для танцев. Пары кружились и прыгали, точно волчки, в такт бодрой мелодии, преграждая наш путь и заслоняя мне обзор. Я положил руку на широкое плечо Уэба и увлек его прочь от опасностей танцевальной площадки.
– Пойдем вокруг, – сказал я ему и повел за собой.
Но даже этот путь оказался преисполнен задержек, ибо многие гости желали поздороваться, а такие беседы нельзя завершить поспешно без риска показаться грубым. Уэб, как всегда обаятельный и словоохотливый, как будто утратил интерес к чужакам. Он полностью сосредотачивался на новых знакомых и демонстрировал свое обаяние, просто проявляя живой интерес к тому, кто они такие, чем зарабатывают на жизнь и веселятся ли этим вечером. Я наблюдал за происходящим в зале, но не смог отыскать чужаков взглядом.
Они не грелись у большого очага, мимо которого мы прошли. Я не увидел, чтобы они наслаждались едой или напитками, танцевали или следили за праздником, сидя на скамьях. Когда музыка стихла и волна танцоров схлынула, я решительно извинился перед беседовавшими Уэбом и леди Эссенс и быстрым шагом направился через зал туда, где видел чужаков в последний раз. Теперь я был убежден, что они не музыканты и Ивовый Лес для них не случайное место ночлега. Я пытался не давать воли своим подозрениям: полученное в детстве обучение не всегда служило добрую службу в мирной жизни.
Я ни одного из них не нашел. Тогда я выскользнул из Большого зала в относительную тишину наружного коридора и напрасно поискал их там. Ушли. Я перевел дух и решил умерить свое любопытство. Несомненно, они где-то в Ивовом Лесу – переодеваются в сухую одежду, пьют вино или, возможно, затерялись в толпе танцоров. Я снова их увижу. Пока что я был хозяином этого пира, и моя Молли слишком надолго осталась в одиночестве. Мне следовало заниматься гостями, танцевать с милой женой и наслаждаться красивым праздником. Если они музыканты или акробаты, то скоро дадут о себе знать, ибо нет сомнений в том, что они вознамерятся выиграть благосклонность и щедрые дары собравшихся гостей. Возможно, они искали меня, потому что я распоряжался кошелем, из которого платили артистам. Если я наберусь терпения, они сами появятся. А если они попрошайки или странники, то все равно им здесь рады. Отчего я вечно воображаю, будто моим любимым угрожает опасность?
Я снова погрузился в водоворот веселья, опять танцевал с Молли, пригласил Неттл присоединиться ко мне во время джиги, пока Риддл ее у меня не украл; помешал Хирсу проверить, сколько медовых пряников он сможет сложить башней на одной тарелке, чтобы повеселить миленькую девушку из Ивняков; от души наелся имбирного печенья, и в конце концов Уэб настиг меня возле бочонка с элем. Он наполнил свою кружку после меня и потом устроил так, что мы оба оказались на скамье недалеко от очага. Я поискал взглядом Молли, но они с Неттл о чем-то переговаривались, сблизив головы, и пока я смотрел, они дружно двинулись к Пейшенс, задремавшей в кресле, чтобы ее разбудить. Она вяло запротестовала, когда мои жена и дочь подняли ее и повели отдыхать.
Уэб заговорил без обиняков.
– Ты идешь против своей природы, Том, – упрекнул он меня, не заботясь насчет того, что кто-то может нас подслушать. – Ты так одинок, что мой Дар ощущает внутри тебя гулкую пустоту. Ты должен открыться для новой связи. Человеку Древней Крови опасно оставаться так долго без партнера.
– Не вижу необходимости, – откровенно сказал я ему. – У меня здесь хорошая жизнь – с Молли, Пейшенс и мальчиками. Я честно тружусь и с удовольствием отдыхаю вместе с теми, кого люблю. Уэб, я не сомневаюсь в твоей мудрости и опыте, но еще я не сомневаюсь в собственном сердце. Мне не нужно ничего сверх того, что у меня есть.
Он посмотрел мне в глаза, и я не отвернулся. Мои последние слова были почти правдивы. Если бы я мог вернуть своего волка, то да, жизнь стала бы куда милей. Если бы я мог открыть дверь и обнаружить на пороге ухмыляющегося Шута, то она бы, несомненно, сделалась полна. Но нет смысла вздыхать по тому, чего не вернешь. Это лишь отвлекает от того, что есть, а в эти дни у меня было много больше, чем за всю прошлую жизнь. Дом, моя супруга, мальчишки, превращающиеся в мужчин под моей крышей, и уютная собственная постель по ночам. Достаточно много запросов из Оленьего замка, чтобы я чувствовал, что в большом мире во мне все еще нуждаются, и достаточно мало, чтобы я понимал – на самом деле они могли бы справиться и сами, позволив мне жить в спокойствии. У меня были годовщины, достойные служить поводом для гордости. Прошло почти восемь лет с тех пор, как Молли стала моей женой. Прошло почти десять лет с тех пор, как я в последний раз кого-то убил.
