Прячась за широкой и, как ей отчего-то казалось, монолитной спиной Кузьмы от волн отцовского гнева, Нина слушала матерные рулады отца вполуха, только запоминая слова, но не вникая в их содержание. С него ведь ещё станется спросить – что именно он говорил. Не сегодня, завтра или послезавтра, а совершенно внезапно, когда посчитает нужным, и вот если неблагодарный слушатель не сможет ответить на этот вопрос… вот тогда его ждёт самое настоящее наказание.

Девушка поморщилась, вспомнив, что забыла предупредить своего любимого о подобной особенности собственного папани. А затем едва заметно усмехнулась, ведь Кузьма у неё паренёк резкий, и с него станется повторить императору всё слово в слово… М-да. Надо обязательно предупредить, а не то – точно будет вторая серия.

Цесаревна тихонько вздохнула и покосилась на сжавшуюся рядом сестру, так же, как и она, разыгрывающую пантомиму «Нерадивая дщерь, застигнутая грозным отцом на горяченьком», в вариации «Подле благородного рыцаря». Поза десятая: «Он тоже виноват, но не очень!» С неудовольствием девушка отметила, что актрисой сестра оказалось получше, нежели она сама, что, впрочем, видимо, объяснялось тем, что в данный момент на душе у самой Нины действительно вовсю скребли кошки.

Весомова чувствовала себя очень и очень виноватой. И вроде бы всё получилось как нельзя лучше, затащив Инну в их с Кузьмой постель, она действительно добилась невероятно многого, вот только почему-то у неё было такое ощущение, что именно она внаглую изменила своему любимому человеку. Впрочем, с этим неприятным чувством следовало разобраться позже, хотя скорее всего, произрастало оно не из любовных утех на троих, в коих они провели прошедшие сутки и ночь, а из того, что во всём её тщательно продуманном плане существовало одно очень узкое и опасное место. Этакий Рубикон, после пересечения которого многое становилось ясным, но можно было и налететь очень по-крупному.

Нина, знала, что после нападения наёмников и похищения Андре, за её особняком было установлено самое что ни на есть тщательное наблюдение, и вот тот момент, когда «на стол» к её отцу лёг доклад о том, чем именно занимаются его младшие дочери с молодым Аватаром… был самым непредсказуемым и опасным. Многое в их с сестрой будущем зависело от того, как прореагирует на подобное непотребство Его Величество.

Никаких действий, собственно говоря, не последовало. Это было одновременно и очень плохо и очень даже хорошо, смотря с какой стороны посмотреть, но как минимум косвенно подтвердило определённые данные, переданные ей разведкой дома Лопатиных, что примирило её с сестрой, и что самое главное, они сейчас стояли здесь, все трое. В противном же случае вполне вероятен был очень неприятный исход.

В особняк ворвалась бы штурмовая команда и… Нине не известно, где бы оказались она и сестра, но скорее всего в какой-нибудь из закрытых регенерационно-восстановительных клиник, где из них снова бы сделали «девочек», почти неотличимых от «натуральных»… ну а Кузьму отправили бы на долгий и очень неприятный разговор в подвалы дома на Лубянке. Но в этом плане всё обошлось, хотя девушка всё равно чувствовала себя той ещё сволочью.

Но… если «слухи», которыми с ней поделилось СБ деда, всё равно требовали ещё многочисленных уточнений, то своих целей в отношении сестры и планов её матушки Нина добилась, что несколько успокаивало её так не вовремя пробудившуюся совесть. Ей удалось совершенно незаметно для разгорячённой и возбуждённой сестры поставить ей на чакру Свадхистхану контрацептическую вязь, и теперь залететь от того, под кого надумает подложить Инну её дражайшая мамаша, у девушки просто-напросто не получится.

Жестоко – да! Но это только цветочки. Так, на всякий случай, если прелестнейшая Вика Степановна Герцина решится пойти ва-банк и похитить более не принадлежащую ей дочь. А так… она с её родичами покусились на её Кузьму, а подобного Нина спускать была не намерена. Кузьма вроде бы говорил, что он «собственник» и убьёт любого, кто покусится на неё, так вот, любимый, видимо, даже не догадывался, кто именно из них двоих на деле является этим самым пресловутым «собственником»!

Решиться на то, чтобы подпустить к нему какую-либо ещё женщину, девушке стоило неимоверных усилий. Она фактически сломала сама себя через колено. Намного проще было уговорами, угрозами и обманом склонить сестру к подобному мероприятию… всё-таки у неё это был первый раз, да к тому же Весомовой просто необходимо было, чтобы всё это происходило при её активном участии, в противном случае ей не удалось бы навесить на сестру вязь.

Но на самом деле тут была целая песня, которую девушка исполнила по высшему разряду. В тот день, когда Кузьма по её вине загремел в больницу, Инна хоть и бодрилась, но всё равно находилась в таком состоянии, что, видимо, позабыла все основные правила личной безопасности. Евгению же Ленка, как девушки и договорились, просто не подпускала. Так что вызванная герцогом Сафроновым машина привезла старшую цесаревну не в посольство Первого, а прямиком домой к младшей сестре. Где коварная Нина и отпаивала почти всю оставшуюся ночь находящуюся в расстроенных чувствах родственницу очень особым и полезным чайком с интересными и не совсем разрешёнными к применению добавками.

В результате действия напитка вначале девушке удалось уговорить сестру отослать от себя временно впавшую в немилость Евгению, а затем, когда старшенькая дошла до нужной кондиции размягчения мозгов, перешла в наступление. Впрочем, сопротивлялась сестра не долго. Видимо, действительно была влюблена, да и упоминания об образовавшемся долге перед молодым человеком подействовали отупляюще на и так находящиеся под воздействием препарата мозги, вот она и поддалась уговорам.

Можно было, конечно, повысить дозу, добавить снотворного и сделать всё, не прибегая к подобным ухищрениям, но это чревато скандалом, который вполне мог перерасти в войну родов. Ведь на следующий день были занятия, и Нина при всём желании не смогла бы задержать сестру у себя. Да к тому же, зная о не самых лучших взаимоотношениях между младшими дочерями императора, первое, что сделала Евгения, встретив хозяйку утром, так это немедленно просветила её ручным сканером и, кажется, даже удивилась, не обнаружив на Инне ровным счётом ничего.

Нина и не была такой дурой, чтобы палиться подобным образом. Сама себя она считала человеком мстительным, а потому, несмотря на слова и поведение, вовсе не собиралась вот так вот спускать что-либо давней и так удачно попавшейся в её сети сопернице.

Своё слово Инна сдержала, хотя, похоже, и жалела уже о столь опрометчиво данном сестре обещании. Проблемы возникли с другой стороны… Кузьма, ломая все стереотипы о парнях, которым только дай волю, помани пальчиком, и они готовы, пуская слюни, запрыгнуть в постель, а тем более к целым двум настоящим красавицам – бился как лев, ломая все так удачно разворачивающиеся планы. Даже несмотря на то, что она сама, сражаясь с совестью и собственными эмоциями, наивно хлопая глазками, врала ему, что она действительно этого хочет, он, словно чувствуя, что творится у неё на душе, сопротивлялся до последнего.

Нине было очень приятно, что её любимый такой честный и верный, но позволить вырваться бабочке из сетей – она не могла. Впрочем, она уже неплохо познакомилась с характером своего парня, а потому приготовилась к чему-то подобному. Настоящая «Красавица & Красавица», заранее выписанная ею из фамильной аптеки, ударная доза которой была добавлена в кофе, подействовала в результате на всех троих. Накрыло даже её, но то, что нужно было сделать – она сделала. И дело было даже не в том, чтобы незаметно установить на Инну противозачаточную вязь. Нине нужно было больше, а потому в самый ответственный момент, когда ещё ничего не случилось, но старшая сестра уже плохо соображала, растаяв под взаимными ласками, цесаревна провела над ней и любимым сакрально-интимный обряд принятия в дом фаворитки.

Естественно, что в здравом уме и твёрдой памяти Инна никогда бы не согласилась на что-то подобное. Ведь фаворитка это не соперница, не свободная женщина и, что самое главное – не любовница мужа. Это верная рабыня хозяйки дома. То есть той, кто собственно и проводит обряд принятия над соединившимися мужчиной и женщиной. Ни при каких других условиях владетельные аристократские жёны не согласились бы, чтобы их мужья ходили налево, а в семью входили посторонние люди. Тем более всего-то из-за какого-то там «Эдикта о магии».