Следующим утром в школе потерянный Свен снова встретил того ученика, в которого был безответно влюблён. Лукас занимал все его мысли ещё со средней школы. Сначала это было просто любопытство. Они неплохо общались, у них было много общих интересов и тем для разговоров. Ни о чём другом учитель и помыслить не мог — ведь для него это было недопустимо. Свен наблюдал за ним, видел, как тот растёт и меняется, превращаясь из подростка в красивого юношу. Тогда его отношение к школьнику начало меняться, с каждым днём становясь всё более ужасным. Испугавшись, Свен решил оградить его от себя и резко прервал их общение. Каждый день он видел в глазах недоумевающего Лукаса вопросы, однако не мог ответить на них, вплоть до того дня, когда парень перешёл в выпускной класс. Свен не выдержал. Три года он страдал от своих неразделенных чувств, и наконец пришло время, когда учитель понял, что если ничего не сделает, то потеряет его. Наверное, лучше бы он ничего и не делал, чем испытывал столько боли. Всё стало во много раз хуже. Это был не просто отказ после признания: Лукас возненавидел его. Свен видел, как в его глазах вместо вопросов появились отвращение и неприязнь. Наверное, он считал учителя в какой-то степени монстром, а сейчас, возможно, смеялся за его спиной над его слабостью.

Теперь Лукас избегал его. Если они сталкивались взглядами — сразу же отводил глаза и начинал разговор с друзьями. Если же встречались в коридоре — разворачивался и уходил обратно. Но в его глазах Свен всё же успевал разглядеть отчуждение и презрение.

«Невыносимо… видеть его каждый день», — сокрушался учитель, чувствуя, как сердце в груди бьётся всё тяжелее. Любить того, кто тебя ненавидит не просто больно — это настоящая пытка. Но как забыть? Как избавиться от этого чувства? Самый простой и действенный вариант — уйти из школы. Но получится ли решиться на такой шаг? Ведь тогда он даже не сможет видеть Лукаса, пусть тот и презирает его.

— Я настоящий мазохист… — прошептал Свен, вечером сидя в классе и проверяя контрольные. Он никак не мог сосредоточиться на работе, цифры то и дело перескакивали с одной строки на другую. В классе было прохладно, но ему становилось нечем дышать — грудь и голову будто сдавливало стальными обручами. Да и весь он словно закован в кандалы и заперт в клетке собственных чувств. И настолько слаб, что не в силах разорвать их самостоятельно. Но разве может кто-то помочь ему? Он один, всегда был один наедине со своими мучительными чувствами. Не с кем поделиться, не к кому обратиться за советом. Признаться кому-либо он тоже не может — ведь это приведёт к ужасающим последствиям как для него, так и для его возлюбленного.

Свен взглянул на свой ежедневник, который был открыт на сегодняшнем числе. Затем протянул руку и перевернул несколько страниц назад. Он вложил записку с номером Лаэрта между страниц того дня, когда встретился с ним. В тот роковой день, когда потерял доверие Лукаса навсегда.

«Зачем я сохранил его?» — Свен взял в руки записку и преподнёс её к глазам. Ему показалось, что от клочка бумаги идёт какой-то слабый аромат. Вдохнув глубже, Свен ощутил запах корицы.

«Кажется, так пахло его тело…» — внезапно вспомнил учитель и тут же смутился. Нет, ему нельзя думать о таком. Он — учитель, а не какой-то там плейбой, который может позволить себе всё, что угодно и с кем угодно. Свен был воспитан в строгой семье, ему с детства прививали законы нравственности и морали. Сострадающий и ранимый, он никогда не позволял себе чего-то низкого и грубого, и та ночь была для него чем-то… сверхъестественным, непостижимым и невозможным. И будто открыла для него другой мир, который он видел лишь со стороны.

«Я плохо помню, что тогда произошло, но это словно мне приснилось. Я видел Лукаса, чувствовал его тело, его прекрасное жаждущее тело… Жаждущее меня…»

Свен откинул голову и, сняв очки, глубоко вздохнул, ощущая, как в его теле начало что-то пробуждаться, едва он вспомнил о Лукасе и той страстной ночи. Ему снова захотелось этого, настолько внезапно и невыносимо, что он даже испугался этого желания и постарался всеми силами подавить его. Но голод невозможно заглушить одной лишь водой, утолить его может только еда: сочная, свежая, горячая и доступная, как кусок мяса на гриле, в который так и тянет запустить зубы и оторвать половину, чтобы поглотить его.

Прошло несколько минут, а мужчина всё так же сидел и смотрел на этот номер, не в состоянии продолжать работу. Стоило ему лишь раз дать волю мыслям, как они заполнили его. Для Свена это всегда было большой проблемой: ему с трудом удавалось избавиться от мыслей. Порой он даже не мог нормально уснуть, так они свербели у него в голове. Плохо отдавая себе отчёт, он взял телефон в руки, набрал этот номер, но застыл над кнопкой вызова, понимая, что не сможет сказать что-либо. Как вообще можно говорить в такой ситуации и о чём? Чего он хочет?

Прошло ещё несколько минут в полной тишине и без движений. Свен смотрел на этот номер, а цифры пульсировали перед глазами. Потом он стёр их, и вместо этого набрал текстовое сообщение: «Ты можешь прийти ко мне в школу? Каб. 25». Совсем короткое сообщение и не вызывающее, как подумал учитель. Он ещё с полминуты смотрел на эти слова, но всё же решился отправить.

— Надо же, я думал, он продержится дольше, — читая сообщение, ухмыльнулся Лаэрт, только что вернувшись с работы и приняв душ. — Видимо, его бесполезная любовь совсем замучила. Ведь он видит того парнишку каждый день… Интересно, каково это — любить безответно? — задумался юноша, причёсывая затемнённые волосы. — Наверное, я никогда не узнаю. Возможно, к счастью.

Разобравшись с волосами, Лаэрт открыл шкаф, чтобы выбрать подходящую одежду, как вдруг его взгляд зацепился за школьную форму, висевшую в углу. Он до сих пор не понимал, почему она уже висит здесь больше десяти лет, почему он не избавился от неё, будто оставил на память. В школьных годах не было ничего хорошего, разве что, эта самая форма.

— Если подумать… Она ведь похожа на форму той школы, где работает Свен, — Лаэрт с трудом вытащил её из шкафа и протряс. Он несильно изменился за эти десять лет, так что она должна быть ему как раз. К тому же, пиджак и брюки были слегка великоваты в то время. Быстро приведя форму в порядок и отгладив её, Лаэрт оделся и придирчиво осмотрел себя в зеркале.

«Немного тесна в груди и плечах…» — подумал он, скинул пиджак и снял рубашку. Затем снова оделся. Стало ненамного легче, однако в голову пришла другая идея. Он снова полностью разделся и надел форму прямо на голое тело.

«Надеюсь, она не порвётся где-нибудь в ненужном месте», — усмехнулся про себя парень, обуваясь и беря с собой повязку для глаз. Ещё не так поздно, транспорт ходит, так что он с лёгкостью доберётся до школы.

Когда в класс постучали, Свен оторвался от проверки контрольных и посмотрел в сторону двери. Он был без очков, поэтому ученик, оказавшийся здесь в столь позднее время, весьма удивил его. Ему даже показалось, что это Лукас, и сердце учителя учащенно забилось.

— Что ты здесь делаешь так поздно? — ища очки, спросил Свен.

— Разве ты не сам позвал меня? — проходя в класс, спросил Лаэрт. Свен, наконец-то найдя свои очки, надел их и изумлённо посмотрел на парня в школьной форме. В полумраке невысокий и худощавый Лаэрт действительно мало чем отличался от ученика старшей школы.

— Ты пришёл… — рассеянно произнёс Свен, отбрасывая ручку и бумаги. По виду преподавателя было видно, что он не ожидал такого скорого прихода Лаэрта, да и не ожидал вообще. Парень заметил, как у Свена расширились зрачки при виде его школьной формы. Закрыв дверь на защёлку, Лаэрт прошёл в класс, доставая из кармана повязку для глаз.

— Постой… — выдохнул Свен, когда тот, подойдя к нему, снял очки и попытался завязать глаза.