«Пройдет немного времени, – подумал я, – и бо́льшая часть Рима будет находиться не в кольце стен, а за их пределами. А откуда берется все это избыточное население? Наверняка появляется не благодаря увеличивающейся рождаемости. Вообще-то многие старинные фамилии вымирают из-за недостатка жизненной энергии. Плодовитость Цецилиев Метеллов – явно исключение».
Нет, Рим наполняли крестьяне из сельской местности и освобожденные рабы. Крестьянам, некогда главной опоре общества, приходилось продавать свои земли, разоряясь из-за огромных малоэффективных плантаций, использовавших дешевый рабский труд, – еще одно несчастье, которое мой класс навлек на Рим. А сами рабы добывались в результате наших бесконечных войн с другими странами. Горемык, которые кончали свою жизнь на плантациях или в рудниках, заставляли работать до смерти, но многих использовали на менее трудных работах в Риме, и мало кто из них оставался рабом на всю жизнь. Их освобождали, и в течение поколения, максимум двух, их потомки получали все гражданские права.
На улице рядом со скотным рынком я увидел напыщенного, исполненного чувства собственного достоинства сенатора, шествующего во главе толпы своих клиентов. Вообще-то некоторые из них шли впереди, расчищая путь для великого человека. Их, наверное, была целая сотня – вот еще одна из причин быстрого увеличения числа вольноотпущенников. Одним из способов продемонстрировать свою важность было показаться с большой клиентелой[16], а освобожденные рабы автоматически становились вашими клиентами, связанными узами долга и обязанностью посещать вас. У по-настоящему богатых людей таких клиентов были тысячи. В довершение всего я знал, что этот сенатор (имя его я не назову – его обидчивые потомки в наши дни очень могущественны) сам был внуком освобожденного раба.
Я брел наугад. Я часто так поступал. В юности я ненавидел скучных стариков, которые вечно сокрушались об испортившихся временах и о том, как низко пала Республика. Теперь, когда я сам стал старым, я, скорее, наслаждаюсь всем этим.
На скотном рынке я прошел среди загонов и клеток, очень внимательно глядя себе под ноги. Воздух был пропитан запахом сгрудившихся здесь домашних животных и звенел от блеяния, рева, кудахтанья и прочих звуков. Несмотря на название «Бычий форум», тут продавалось очень мало крупного скота, не считая животных, предназначенных в жертву. Зато тут было множество другой живности, от ослов до жертвенных голубей. Их можно было купить живыми или по кускам, уже забитых.
Кроме прилавков мясников, фермеров и продавцов скота, тут стояло много прилавков других торговцев, но я не искал, что бы мне купить. На Форуме я заметил, что исчезли палатки предсказателей судьбы – без сомнения, их прогнали цензоры или эдилы. Такое случалось каждые несколько лет, но они всегда мало-помалу возвращались. Им нужно было где-то обретаться, и скотный рынок вполне им подходил, но пока я не увидел ни одного.
Потом я заметил, что перед продавцом козы разглагольствует какой-то человек в сенаторской тоге вроде моей, но одноцветной. Он протянул руку, и торговец угрюмо передал ему несколько монет. Раз он собирает штрафы на рынке, значит, это один из плебейских эдилов. Курульные эдилы носили тогу с пурпурной каймой.
– Простите меня, эдил, – сказал я, подойдя к нему сзади.
Сборщик штрафов повернулся, и его взгляд машинально опустился к пурпурной полосе на моей тоге.
– Да, сенатор? Чем могу…
А потом мы одновременно узнали друг друга.
– Деций Цецилий! Когда ты вернулся? – Он протянул руку, и я пожал ее, ухитрившись не скрипнуть зубами.
Это был Луций Кальпурний Бестия, человек, которого я ненавидел.
– Только вчера, – ответил я. – Твой чин тебе подходит, Луций. Ты похудел.
Мой недруг скорчил гримасу.
– Проклятая должность! Никогда нет времени поесть, и я провожу дни, лазая по зданиям и выискивая нарушения строительных норм. Это поддерживает меня в форме. К тому же это разорительно дорого, поскольку суммы, выделяемые на строительство государством, были установлены примерно триста лет тому назад, а цены с тех пор выросли. Нам приходится возмещать разницу из собственных кошельков. Не могу выразить, как я благодарен, что год почти подошел к концу.
Бестия весело рассмеялся. Этот человек действительно не понимал, как сильно он мне не нравится.
– Когда ты выдвинешься на должность эдила, Деций?
– Примерно через пять лет, если проживу так долго. Тогда я буду соответствовать возрастным требованиям.
– Начни занимать для этого уже сейчас, – посоветовал Луций. – Что привело тебя на скотный рынок? Я бы никогда сюда не приходил, если б того не требовала моя работа.
– Я гадал, куда подевались предсказатели судьбы. Их нет на Форуме, и здесь я их тоже не вижу.
Я почувствовал, что меня тянут за подол тоги, и посмотрел вниз. Меня дергал за одежду ребенок. Я вырвал подол из рук маленького бесенка и решил, что это все ерунда. Ребенок с разочарованным видом пошел к своей няньке.
– Мы выгнали их из города в начале года, – сказал Бестия. – Ты же знаешь, что Цезарь одержим страстью к порядку. Это первое, что он поручил нам в качестве консула и великого понтифика: выгнать их за ворота. Без разрешения одного из эдилов они не могут войти в город даже для того, чтобы что-нибудь купить.
– И где же они сейчас? – спросил я.
– Поставили свои палатки на Марсовом поле рядом с цирком Фламиния. А я думал, ты из тех людей, которые не верят в предзнаменования… Зачем тебе предсказатель судьбы?
– Осторожность никогда не помешает, – ответил я.
Луций Кальпурний был из тех людей, с которыми я определенно не хотел обсуждать свое расследование.
– Ну, там ты их и найдешь. Ну же, признайся: ты обрюхатил какую-нибудь высокородную госпожу, и тебе нужно устроить аборт!
– Ты угадал. Жену Цезаря.
Эдил оглушительно захохотал.
– А она должна быть выше подозрений![17]
Спустя четыре года римляне все еще находили смешным это невероятно напыщенное и лицемерное заявление Юлия Цезаря. Однако при Цезаре мы все меньше и меньше смеялись.
Я поблагодарил Луция и ушел.
Бестия был по уши замаран в сумасбродном заговоре Катилины и почти наверняка вовлечен в убийство. Однако он вышел из этого чистеньким, потому что в то время действовал как шпион Помпея. Было мало смысла вставать в позу морального превосходства. В римской общественной жизни почти невозможно чего-нибудь добиться, не имея дела с такими гнусными людьми, как Луций Кальпурний. Он был среди них еще не самым худшим.
Цирк Фламиния находился далеко, но кто возражал бы против пешей прогулки после двух дней, проведенных в море и верхом?
Я покинул истинный Город через ворота Карменты рядом с южным подножием Капитолия. В том месте в Сервиевой стене есть двое ворот на расстоянии нескольких шагов друг от друга, но пользоваться можно только одними, потому что вторые открываются лишь для триумфальных процессий.
Я не искал какого-нибудь конкретного предсказателя, мне просто нужно было окунуться в атмосферу мира, почти полностью мне незнакомого: странного преступного мира ведьм.
Известные мне италийские ведьмы делятся на три вида. Сага, или мудрая женщина, – обычно гадалка, которая также разбирается в травах и оккультных делах. Саги редко считались злыми, и власти периодически изгоняли их из Города только потому, что они иногда предсказывали политические события и смерть важных людей. Эти предсказания легко могли сбываться, учитывая, насколько суеверными были горожане и как сильно Рим полагался на слухи в качестве информации.
Следующая разновидность стрига – настоящая ведьма или колдунья. Как известно, эти женщины насылают чары, накладывают проклятия и используют тела умерших для нечестивых ритуалов. Этих ведьм очень боялись, и их деятельность строго запрещалась законом.
И, наконец, были уже упоминавшиеся здесь венефики – отравительницы. Пока я не планировал искать одну из них. А они, по понятной причине, не кричали, расхваливая открыто свои товары, как поступали обычные продавцы.
