Первый луч утреннего солнца заглянул в окно и, робко коснувшись, подушки застыл, словно раздумывая над тем, куда двигаться дальше. А потом, медленно крадясь, коснулся блондинистых волос, проскользнул по лбу, по изогнутой брови, по закрытому веку, и, словно наткнувшись на длинные, густые ресницы и запутавшись в них, затрепетал, вынуждая спящего открыть глаза.
Томми Джо Рэтлифф ненавидел, когда яркое солнце будило его по утрам. Вот как сейчас. А февральское солнце Лос-Анджелеса было особенно ярким, даже ослепляющим. Фаааак! Ну, за что такие мучения? Еще так рано. Тем более после вчерашней вечеринки в честь дня рождения Адама Ламберта, которая сначала началась в Sassafras, где было негде яблоку упасть. Расслабляющая атмосфера салунной вечеринки вполне оправдывала происходящее: были и теплые, искренние пожелания, и зажигательные танцы, и забавные розыгрыши, и нескончаемые тосты благодаря которым, были выпиты реки алкоголя. А потом вечеринка плавно переместилась в квартиру Адама, но уже приватной компанией — только близкие друзья. Среди друзей были и бывшие бойфренды — ну, как же без них, без «милого финского мальчика» — Саули Коскинена и не менее милого Брэда Белла или как еще его называли друзья, Чикса? Удивительно, но Адам умудрялся поддерживать со всеми своими «бывшими» дружеские отношения. Может, другим такие «высокие отношения» и казались странными, но в этом был весь Ламберт. В общем, веселье продолжилось. Видимо, уже сильно повышенный алкогольный градус и интимная атмосфера провоцировали на откровенные разговоры, откровенные признания и откровенные танцы. Томми, находясь уже в тяжелом пьяном дурмане, мало что помнил из происходящего. Хотя было кое-что, что ему запомнилось очень хорошо…
Откуда вообще возникла такая идея — приватные танцы для именинника? Но идею радостно подхватили, и даже желающие поучаствовать в этой вакханалии нашлись. Кто бы мог подумать, но Саули Коскинен и Брэд Белл решили даже устроить соревнование на лучший стриптиз для Адама Ламберта, остальные же разбились на группы поддержки, которые всевозможными способами поддерживали участников. Томми Джо не был любителем мужского стриптиза и, решив быть просто сторонним наблюдателем, уселся за барную стойку с очередной порцией виски и стал наблюдать за происходящим — его больше интересовала реакция самого именинника. Сначала Адам расслабленно сидел, откинувшись на спинку дивана, и просто наблюдал пьяным взглядом за танцующими, но потом, явно отдав кому-то из двоих предпочтение, резко подался вперед и застыл, не отрывая глаз от происходящего. Томми перевел заинтересованный взгляд на того, кто так «зацепил» Ламберта. Черт! Теперь уже и Рэтлифф не мог отвести взгляда от хрупкого тела Брэда Белла, от его стройных ног, плоского живота и изящных рук, которыми Чикс ласкал себя. Рэтлиффа завораживали эти движения рук Брэда, эти плавные, грациозные движения его тела, в которых совмещались мужская сила и некоторое женское кокетство, эти крепкие покачивающиеся в такт музыки бедра. Брэд танцевал в полной тишине — не было ни криков, ни свиста, ни улюлюканий, потому что все, затаив дыхание, восхищенно смотрели на него. Это было охуительно красиво! На лице Чикса блуждала пьяная улыбка, его глаза были прикрыты, но он знал, что завладел вниманием каждого, и что Саули уже не танцует. Чикс провел языком по пухлой нижней губе, а потом, закусив ее, неожиданно, распахнув глаза, посмотрел на Адама и улыбнулся ему невозможно-блядской улыбкой. Томми видел заинтересованность и блеск в глазах именинника, видел, как он тяжело дышит, видел его возбуждение… Чертов Чикс! Томми с грохотом поставил стакан на гранитную столешницу и этим привлек внимание к себе. Чикс, не переставая двигаться в такт музыки, оторвал взгляд от Адама и теперь смотрел своими огромными карими глазами уже на него. И Томми чувствовал, как этот взгляд, словно горячий шоколад, обжигал грудь, проникал прямо ему в душу и, растекаясь по венам, заставлял сердце биться быстрее. До сегодняшнего вечера только один мужчина вызывал в нем такие эмоции. Томми Джо никогда не думал, что искусство раздеваться под музыку — стриптиз в мужском исполнении, может выглядеть так красиво, так возбуждающе… Брэд был похож на Ангела: порочного, искушающего, соблазнительного темного Ангела с черными, как ночь глазами. Это завораживало и заводило… Заводило настолько, что Томми почувствовал, как его член уперся в ширинку узких джинсов, принося некоторый дискомфорт и болезненность. Фак! Он просто пьян, как, впрочем, и каждый в этой комнате. Нет, он непросто пьян… Он чертовски сильно пьян. Томми мотнул головой, разрывая с Чиксом зрительный контакт, и тяжело поднялся со стула — ему срочно нужна разрядка. Рэтлифф, покачиваясь, вышел из комнаты. А дальше… А дальше память услужливо стерла все воспоминания, оставив только обрывки: жаркое дыхание в ключицу… горячие губы, припадающие к шее… руки, торопливо шарящие по телу… жалящие поцелуи… влажные губы, сомкнувшиеся плотным кольцом на его члене… И все время перед ним были глаза цвета горячего шоколада…
Солнечный луч не оставлял своих попыток разбудить Томми Джо Рэтлиффа, и он, не открывая глаз, мучительно застонал, перевернулся на другой бок и уткнулся лбом в плечо, лежащего рядом. Томми улыбнулся, протянул руку и, нащупав под одеялом голую задницу, легонько сжал ее.
— Ты опять забыл закрыть жалюзи.
— Прости, милый, не знал, что это входит в мои обязанности, — этот голос был очень хорошо знаком Рэтлиффу, но он никак не ожидал услышать его в своей постели. То, что никак не удавалось сделать солнечному лучу, удалось сделать этому голосу — Томми удивленно распахнул глаза и встретился с не менее удивленным взглядом Брэда Белла.
— Фак! — они произнесли это короткое емкое слово почти одновременно, и отпрянув друг от друга, откатились на края кровати так быстро, что Томми при этом чуть не свалился на пол.
Кровь, взбудораженная адреналином, стучала в висках. Томми пытался успокоиться и судорожно искал объяснение тому, как они с Чиксом оказались в одной постели абсолютно голыми. В том, что на них нет даже трусов, Рэтлифф только что убедился собственноручно, и теперь был в ужасе — что такого должно было вчера произойти, что Адам даже выделил им свою гостевую спальню? В том, что они находились в квартире Адама, Томми не сомневался. Рэтлифф не помнил решительным счетом ничего… или почти ничего. Это было и немудрено, после такого количества спиртного, выпитого накануне, когда состояние можно было классифицировать как — «в моем алкоголе крови не обнаружено». Неужели он настолько впечатлился стриптизом Чикса, что затащил его в постель? Это в каком надо было находиться состоянии, чтобы не помнить об этом? Хотя, кто кого затащил — это был еще вопрос. Судя по обрывочным воспоминаниям и дискомфорту в собственной заднице, Томми Джо был уверен в том, что Чикс был сегодняшней ночью «сверху». Блядь! Этого просто не могло быть. Может, Белл хоть что-то прояснит? Томми сел и прислонился к изголовью кровати и осторожно посмотрел на Чикса.
— Послушай, Брэд. Я совершенно ничего не помню… Хотя, стриптиз ты танцуешь охуенно! Я даже возбудился, но это последнее, что я помню… И если что-то и между нами было, то давай все забудем. Сделаем вид, что ничего не было. Не то чтобы ты мне не нравишься, но…
— Я сам ничего не помню, Томми. Последнее, что помню я — это, как танцую приват для Адама, но почему-то смотрю при этом в глаза тебе, — Чикс вздохнул и тоже, подтянувшись, прислонился к изголовью кровати. — Не думаю, что между нами что-то было… По крайней мере, я ничего такого не чувствую… Ну ты понимаешь, о чем я…
— Нет, Чикс, было, — Томми покачал головой и посмотрел Чиксу в глаза.
— Господи! — Брэд обхватил себя руками, словно пытался согреться. — Не может быть… Ты уверен?
— Просто поверь мне, — Томми усмехнулся. — Черт! Что Адаму-то сказать? Что напился до беспамятства и не ведал, что творил? Почему он не остановил меня? Ничего не понимаю… Мать твою! — Рэтлифф застонал и закрыл лицо руками.
