- Брат, успокойся, - подходит к нему Таня. - Божья воля. Виноватых нет. Душа моей племянницы Нины уже летит на небо.

- Ах виноватых нет? - рычит Архип. - Я знаю одну дуру, забивающую голову Нины чушью!

Мужчина подбегает к Алёне и с размаха бьёт её по лицу. Ба даже не реагирует и не защищается, давно свыкнувшись с привычками Архипа. Когда Алёна падает на пол, всё в её глазах чернеет.

- Поедешь в столицу, поедешь в столицу! - орет Архип. - Это ты ей обещала? Что за детские бредни! Хотела она на царя посмотреть - так показали бы его портрет. Вон на базаре стоит!

- Помнится, Нина говаривала, что в столице юнверситет имеется, - тихо говорит Таня. - Она на него хотела смотреть, а не на царя.

- Может, она хотела и на Бабу Ягу с Кощеем посмотреть? - кричал Архип. - Узнала б, что их тоже на белом свете нет, повесилась бы? Дуры! Две конченные дуры!

Архип последний раз ударил Алёну, и звук его шагов стал удаляться.

Я чувствовала, как Ба кашляет, выплёвывая кровь из повреждённых лёгких, но, проснувшись, поняла, что это был мой собственный кашель. Простой кашель без крови, который можно унять простым стаканом воды из-под крана. После снов Ба мне всегда казалось стыдным то, что мои проблемы можно решить так легко.

Глава 11

Алёна втянулась в учёбу КалТека и захотела остаться в магистратуре после выпуска, гарантировав мне ещё два бессонных года. То, чем она стала заниматься на последних курсах, так и осталось непонятным для меня. Если в первые годы я хотя бы могла разобрать картинки взаимодействий частиц, схемы работы коллайдеров, пульсирующие анимированные модели одиннадцатимерного мира теории струн и красочные компьютерные симуляции первых секунд жизни Вселенной после Большого Взрыва, то на старших курсах все профессора и студенты полагались на воображение и описывали свои действия длинными формулами и экзотическими словами.

Тем не менее, Ба продолжала меня заставлять разбираться в биологии, эмбриологии и нейробиологии, просиживая часы в библиотеке и занимаясь самостоятельно, потому что как Алёна ни старалась, она не смогла записать меня на лекции другого факультета, не задвинув какие-нибудь из её собственных лекций учебного плана. Так что я без подсказок учила названия нейромедиаторов (что бы это слово ни означало) и с умным видом смотрела на результаты нашей с Алёной томографии, делая вид, будто что-то понимаю, и надеясь, что Ба не уличит меня в обратном.

Моя соседка по общежитию Джанет несколько лет подряд пыталась пройти конкурс на работу в НАСА, но не выдерживала конкуренции и продолжала сидеть аспирантом на кафедре Искусственного Интеллекта в КалТеке, которая ей давно наскучила. А скучающий аспирант вечно ссорится с профессорами, которые из-за этого редко воспринимают его проекты всерьез.

- Не думала, что просижу в КалТеке столько же, сколько в школе, - вздыхала Джанет, сидя на общей кухне. - Надо было учиться на адвоката, как брат...

- Если посчитать, то и я учусь уже девятый год, - задумалась я с ужасом.

- Точно, ты же ещё в России четыре года отпахала, да? - удивилась Джанет. - Кошмар, на что мы тратим жизнь...

- Услышали бы нас люди, годами пытающиеся поступить в КалТек! - рассмеялась я.

"А я её раньше уважала, - с презрением думала Ба. - И теперь она развела нюни, как ребёнок. Тьфу, смотреть противно!"

- И правда, - грустно улыбнулась Джанет. - Мне кажется, я занимаю место человека, которому оно больше нужно, чем мне.

- Это кому оно нужно? - спросила я.

- Ну, не конкретному человеку... Я имею в виду, что где-то в мире есть человек, которому принесёт больше радости должность аспиранта в КалТеке, чем мне. И он или она принесет больше пользы кафедре.

- Когда тебя возьмут в НАСА, этот человек займёт твоё место, - улыбнулась я.

- Ну да... - вздохнула Джанет.

Не знаю, касалось ли это исключительно учёных или всех живущих на Земле людей, но все наши с Джанет сверстники начинали сомневаться в выборе жизненного пути. Наступал возраст, в котором они не могли найти университет, готовый заняться интересными для них исследованиями, не могли получить грант или не могли устроиться на службу в структуры вроде НАСА или СпэйсИКС.

Такую же тревогу за будущее своей научной карьеры я чувствовала и в Пете, общаясь с ним по Скайпу. Он работал день и ночь и несколько раз переходил из одного европейского университета в другой, в основном обитая в Германии и уже зная немецкий язык как родной. К тому же, он должен был в совершенстве, если не говорить, то хотя бы читать по-английски, потому что мировая наука вершилась исключительно на этом языке.

- Где ты сейчас находишься? - спрашивала я, когда мы в последний раз говорили с Петей по видеосвязи. - Я уже не могу следить за твоими перемещениями.

- В Гамбургском университете, - с гордостью сообщил он. - Здесь даже есть обсерватория, но такая проблема... Она построена в тысяча восемьсот втором году.

"А-хах-а! - гомерически смеялась Ба в голове. - Твой Петя такой лох, я не могу".

- И теперь в телескоп... ничего не видно? - предположила я.

- Видно, конечно, - улыбнулся парень. - На самом деле оборудование здесь хорошее, и телескоп начала девятнадцатого века стоит только в музее. Самый новый у нас - роботический телескоп две тысячи первого года.

- Роботический?

- Ну, я не уверен, что в русском есть такое слово... В общем, это телескоп, который сам ориентируется по звёздам и обращается к нужному участку неба в нужное время. Очень крутая вещь, но просто... Так как у нас не лучший телескоп в мире и не лучшие условия для наблюдения, то всё, что мы можем, - перепроверять чужие наблюдения, в том числе и из Чили. И искать ошибки.

- Понимаю, - рассмеялась я. - Я каждое лето тусуюсь на кафедре профессора, ищущего ошибки в интерпретации данных Большого Адронного Коллайдера.

- Наверно, это случается со всеми учёными, которые ничего не добились. Они надеются прославиться за счёт чужих ошибок... А ты чем занимаешься сейчас?

"Алёна?" - обратилась я к Ба.

"А? Да он всё равно не поймёт, неси всё, что в голову взбредёт".

"Да как так, Ба!"

- Ало, меня слышно? - стучал по микрофону Петя.

- Да, слышно! Я ещё в магистратуре, так что продолжаю слушать лекции. Но на кафедре, где я делаю годовой проект, мы занимаемся... экзотической материей, - ляпнула я.

- Экзотической? - удивился Петя. - Что-то я о ней слышал.

- Изучаем материю с отрицательной массой, - мне хотелось сгореть от стыда за своё скудное воображение.

- Точно, я читал в новостях, что в США получили жидкость, кажется, с отрицательной массой, которая при придании ей ускорения движется в обратном направлении. Ты про это?

- Да, именно! - облегчённо выдохнула я.

- Это так круто! Новость с вашей кафедры, что ли?

- М-м-м, нет.

- Всё равно здорово! Ой, прости, мне пора бежать, - улыбнулся Петя и оборвал связь.

"Смотри-ка, ты всё угадала", - думала Алёна.

"Как это? - не поверила я. - Про экзотическую материю? И про отрицательную массу?"

"Да, этим я и занимаюсь".

"Так сложно было самой сказать, а? - бесилась я. - Я могла опозориться!"

"Расслабься, не на конференции же доклад читала. Как видишь, Петя сам в этом не шарит".

"Не смей так больше делать! - как можно серьёзнее думала я. - Ты же знаешь, что я совсем не разбираюсь в научных примочках!"

"Разбираешься, - спокойно ответила Алёна, - если сосредоточиться".

***

Я нечасто следила за новостями из России, но недавно мне попалась статья про путешественника Вадима. В течение нескольких лет он служил официальным российским представителем в Красном Кресте и ездил по Африке, оказывая помощь больным.

Месяц жил находился в алжирском офисе Красного Креста, но в один день не вышел на работу, а коллеги не смогли до него дозвониться. Что с ним случилось, произошла ли трагедия или Вадим исчез по собственной воле - неизвестно.