- Выбирай вначале режим разморозки, - пришла на помощь Джанет, пальцем показывая на нужные клавиши, - а через десять минут запрограммируй включение конвекции. И, как я понимаю, ты не ладишь с Фаренгейтом? Смело ставь ровно четыреста градусов. По Цельсию это двести четыре и четыре в периоде.

"Вот видишь, не страшный язык", - думала Алёна.

"Но я не знаю, как ответить!" - паниковала я.

"Повторяй за мной..."

- Спасибо, часто путаюсь в ваших градусах, - повторяла я за Алёной по-английски. - Но, конечно, я знаю, что можно просто вычесть из градусов Фаренгейта тридцать два и умножить на пять девятых, чтобы получить градусы Цельсия.

- Ты счастливая, если можешь проделать такое в уме, - вернулась к варке спагетти Джанет. - Я, пока не попала в КалТек, была уверена, что все в мире пользуются Фаренгейтом, а про градусы Цельсия говорят только, чтобы показаться умнее. Но у нас половина студентов из других стран, и оказалось, что только здесь, в США, мы пользуемся древней метрической системой.

- Во многих отношениях ваша система даже полезнее международной системы единиц, - произносила я мысли Алёна. - Она как интуитивно понятный интерфейс.

- Серьёзно? - рассмеялась Джанет и чуть не упустила вываривающиеся макароны. - Впервые вижу, чтобы европейским студентам нравилась наша система! Обычно все проклинают!

Алёна забыла про голод и продолжила болтать с Джанет до готовности пиццы. На удивление она даже не пилила меня за пиццу, хотя обычно и настаивала на питании овощами и отварной куриной грудкой.

Я понимала немногое из диалога, потому что вскоре девушки стали обсуждать якобы научную хрень типа математического предела терпения профессора по специальной теории относительности и экспериментально обоснованной формулы идеальной пиццы.

"И на что вы тратите мозги?" - спародировала я ворчливую интонацию Ба.

"Заткнись", - отозвалась та и продолжила болтать.

К концу бессмысленного разговора голова разбухла, как забытые в стиральной машинке носки, а язык распух, как от укуса пчелы, от бесплодных попыток быстро произносить английские термины. Я уже боялась представить, что меня ждёт на экзаменах.

Однако мне удалось уловить, что Джанет моя ровесница, что она учится на третьем курсе Отделения Технологий и Прикладной Науки, изучая искусственный интеллект. Она из небогатой семьи, которая была вынуждена взять кредит на оплату института дочери, и теперь Джанет зарабатывает, как может. Поднаторев в программировании, она смогла запатентовать несколько алгоритмов, придуманные ей изначально лишь для сдачи экзаменов, и один из таких патентов смогла продать Гуглу, что пока она считала главным достижением жизни.

- Но в будущем я буду делать нейросети для НАСА, - с уверенностью говорила Джанет.

- А в соседнем кабинете я открою, что такое нейросети на самом деле, - с не меньшей уверенностью ответила Алёна.

***

Пока Алёна зубрила лекции, я строила головокружительную карьеру баристы в столовой кампуса. Мне помогла Джанет, работавшая здесь же на первом курсе, а теперь занятая на кафедре информатики. Работа баристы оказалась самой непыльной в столовой, потому что мало кто из бедных студентов подходил к нашему с кофемашиной уголку, чтобы купить капучино за три бакса. За эти же деньги они могли набрать целый поднос зажаренной картошки фри, и поэтому люди на раздаче еды работали, не покладая рук, но и получали в три раза больше меня.

"Говорила бы сносно на инглише - получала бы больше", - недовольно прокомментировала родственница.

Пока не было посетителей, я пялилась в окно, слушая сбивчивые мысли Алёны. Та, начав учиться на чужом языке, стала на нём же думать, и порой я чувствовала языковой барьер не только с чужими людьми, но и с Алёной.

Вдруг в столовую вбежал пожилой мужчина с потным лицом и съехавшими очками.

- Один большой латте и капкейк с вишней, - сказал он, подойдя к моей витрине и начав отсчитывать мелочь из кошелька.

- Пять долларов сорок восемь центов, - посчитала я на кассе.

- О, мисс Кузнецова! - посмотрел на меня мужчина и улыбнулся. - Не замечал, что вы здесь работаете. Давно?

"Кто это?" - спросила я Алёну.

"Твой лектор по химии", - ответила та.

"Ты мне скажи, как его зовут!" - кричала я.

- Добрый день, профессор МакКинсли, - поздоровалась я после подсказки родственницы.

- Да-да, привет, - суетился мужчина, вытряхивая мелочь. - Вот, посчитайте сами, я не силён в складывании центов.

Пришлось разгребать горку монет по пять-десять и меньше центов каждая, пока аппарат готовил кофе.

- Надеюсь, вы не злоупотребляете кофеином? - спросил профессор МакКинсли, чаще, чем это делают спокойные люди, поправляя очки. - Уверен, вы помните из моих лекций, что кофеин является алкалоидом, которые относят к группе психомоторных стимуляторов.

"Что он говорит?" - кричала я Алёне, сохраняя улыбку на лице.

"Умничает, - фыркнула Ба. - Повторяй за мной..."

- Но он блокирует аденозиновые рецепторы головного мозга, - повторяла я вслух, - и не даёт аденозину стимулировать сонное состояние.

- Вижу, вы уже готовы перейти к лекциям по биологии, - улыбнулся профессор, а я продолжала отсчитывать монетки, мало следя за их с Алёной разговором.

- Жду не дождусь перейти на следующий уровень, - повторяла я за родственницей.

- Не стоит считать, что биология превосходит химию, - говорил мужчина. - Они рассматривают материю в разных масштабах, давая происходящему разные объяснения, которые не могут существовать одно без другого.

- Я это и имела в виду, - произносила я мысли Алёны. - Тем не менее, я считаю, что мир стоит изучать по мере изменения масштаба, от малого к крупному или наоборот.

- Но, если не ошибаюсь... - нахмурился МакКинсли, - ваше основное направление - это физика, верно?

- Верно, - кивнула я за Алёну, не отрываясь от монет.

- Тогда по вашей логике, вы не сможете начать изучение химии или биологии или, не дай бог, психологии, пока не изучите всю физику, в том числе такую загадочную её отрасль, как квантовая механика? - снисходительно улыбался профессор.

- Не совсем так, - повторяла я за Алёной. - Я сказала, что можно начать от самых маленьких частиц к самым крупным, но и наоборот сработает. Проблема в том, что никто не знает, какая структура самая малая и какая - самая большая. Может быть, ничего меньше кварка не существует, а может и существует. И как бы ни был высок соблазн начать с самого низу, это невозможно...

- Продолжайте, - заинтересованно поправил очки профессор.

- И я решила принять за начала координат наш уровень, - я пыталась сделать вдумчивый взгляд, понимая, что Алёна начинает выпендриваться перед преподавателем в надежде на сданный экзамен. - Тот, что принято называть макроуровнем. Там, где можно ронять ядра с Пизанских башен, чтобы оценить скорость свободного падения, и можно следить как быстро холодное молоко смешивается с горячим кофе.

- То есть начать с законов физики, законов классической механики, и пойти... куда? - развёл руками профессор. - Вверх или вниз?

- В обе стороны, - загадочно улыбнулась я, чувствуя настроение Алёны.

- Не понял.

- Одновременно и вверх, и вниз. От законов классической механики открыт путь и наверх к, как вы сказали, не дай бог, психологии, и вниз, к квантовой механике.

- Считаете, что путь занимает одинаковое... - профессор вращал руками, пытаясь сформулировать, - расстояние... время?..

- Зависит от интеллектуальных способностей, - усмехнулась Алёна, и я почувствовала, как её мерзкая усмешка проявилась на моём лице.

- Тут вы правы, - рассмеялся МакКинсли. - Не хочу вас обидеть, но боюсь, что никому из людей не под силу в одиночку пройти такой путь.

- А вдвоём?

- Хоть втроём, хоть вчетвером, хоть семью миллиардами. Мы делаем это всем миром, мисс Кузнецова, и пока не преуспели. Хотя, если вы всего лишь говорите о занятном упражнении для разума, и не о том, чтобы всерьёз заняться всеми науками сразу...