— Пусть войдет.

Послышались шаги и, обернувшись, султан Мехмет увидел своего возмужавшего сына, который поклонился ему с каким-то неприятным чувством в глазах. Видимо, все еще не простил казнь матери.

— Повелитель.

Вздохнув, тот медленно подошел к сыну и неуверенно положил ладонь на его широкое плечо, отчего шехзаде Орхан пошатнулся.

— Михримах Султан для нас обоих многое значила, не так ли?

Шехзаде мрачно опустил голову, промолчав.

— Помню, когда скончался ее супруг — Рустем-паша, Михримах покинула Стамбул и приехала ко мне, в Манису, где я правил еще как шехзаде, — задумчиво проговорил султан Мехмет. — И произнесла слова, которые я помню до сих пор. «Нужно не смерти бояться, а пустой жизни». Знаешь, Орхан, то же самое могу сказать и о ней самой. Михримах всегда была достойной дочерью, сестрой и матерью. Еще лучше ей удалась роль султанши, так как прежде дочерям султана подобным могуществом и славой овладеть не удавалось, да и я уверен, не удастся.

— Единственное, что нас связывает, повелитель, так это любовь к Михримах Султан и скорбь по ней, — сухо ответил шехзаде Орхан, подняв темно-карие глаза на отца. — С вашего позволения я отправлюсь в отведенные мне покои.

— Ступай, — разочарованно кивнул султан Мехмет, с тоской смотря вслед уходящему сыну.

Спустя некоторое время…

Вскоре в столицу прибыли и его наложницы Дэфне, Гюльхан и Селин, которых Сейхан Султан встретила довольно холодно и разместила в отдаленных покоях гарема.

Нурбахар Султан по повелению султана было позволено явиться на похороны, но из ссылки он возвращать ее не желал, что все-таки огорчало султаншу, которая в Старом дворце умирала от тоски.

Утром того дня, на который были назначены похороны Михримах Султан, Сейхан Султан вошла в небольшую башню, откуда была видна площадь перед Топкапы, на которой и должна была происходить церемония.

Гроб султанши уже вынесли из гарема под надрывный плач Хюмашах Султан, который разбередил всем сердца, поэтому сейчас султанша с красными от слез глазами стояла у самого окна, мрачно созерцая действо.

Позади нее были Дэфне, Гюльхан и Селин, а также Эсмехан Султан, скорбь в которой вовсе не виделась, и Шах Султан, в противовес сестре глубоко мрачная, но скорее, из-за смерти дочери.

Поклонившись султаншам династии, Сейхан Султан встала позади плачущей Хюмашах Султан, но едва она попыталась разглядеть хоть что-то сквозь решетку, как двери снова распахнулись, и ее пораженным зеленым глазам предстала светловолосая Нурбахар Султан в черном платье без привычной диадемы.

Шах Султан и Эсмехан Султан испытали те же чувства при виде Нурбахар Султан, которая, поклонившись, невозмутимо встала рядом с Сейхан Султан.

— Что ты здесь делаешь? — не сдержалась от негодования последняя, смерив султаншу взглядом.

— Повелитель позволил мне прибыть на похороны, — сухо ответила Нурбахар Султан, даже не взглянув на девушку. — Также я попросила, наконец, увидеться со своими детьми.

Шах Султан злорадно ухмыльнулась, взглянув на возмущенную Сейхан Султан, а после обернулась на Эсмехан Султан, которая ответила ей похожей ухмылкой.

После церемонии похорон, когда тело Михримах Султанувезли в мечеть Шехзадебаши, где были похоронены ее муж и сын, все султанши собрались в покоях Валиде Султан, где был устроен ужин в честь покойной.

Пришлось накрывать целых два столика, дабы все госпожи смогли уместиться. Сейхан, Нурбахар, Дэфне, Гюльхан и Селин, как наложницы, разместились за одним столом, а Хюмашах, Эсмехан и Шах за другим.

Без особого аппетита поедая веточку винограда, Сейхан Султан перевела взгляд зеленых глаз к Нурбахар Султан, которая, почувствовав, что на нее смотрят, напряглась.

— Как в Старом дворце, Нурбахар? — проговорила она, не спуская с той взгляда. — Успела освоиться?

— Вполне неплохо, — соврала светловолосая султанша, через силу улыбнувшись. — Знаешь, я там единственная госпожа, которую все очень уважают.

— Понимаю тебя, ведь и я сама являюсь единственной госпожой в Топкапы, — ухмыльнулась Сейхан Султан, поймав напряженный взгляд сероглазой Дэфне и подавленную улыбку Гюльхан. — Когда же ты планируешь вернуться в Старый дворец, где обрела спокойствие и уважение?

— Когда это будет угодно нашему повелителю.

Жены султана обменялись испепеляющими взглядами.

За другим столиком лишь Эсмехан Султан пыталась завязать разговор, но мрачные сестры не отзывались на ее попытки.

— Повара постарались на славу. Прекрасная еда, не так ли, Хюмашах?

— Верно, — сухо ответила та, не поднимая глаз.

— Шах, а ты уже виделась с шехзаде Орханом? — не унималась Эсмехан Султан, повернув лицо к темноволосой и смуглой госпоже.

— Разумеется. По прибытии брат навестил меня.

Султанш потревожил скрип распахнувшихся дверей, в которые вошли султан Мехмет, а следом за ним шехзаде Орхан. Все женщины поднялись со своих подушек и почтенно склонились перед султаном, который медленно вошел в покои.

Дэфне, распрямившись, устремила взволнованный взгляд в сторону шехзаде, но тот почему-то смотрел на Сейхан Султан, и светловолосая женщина наполнилась ревностью и непониманием.

Султан Мехмет же задумчиво взглянул на Нурбахар Султан, откровенно ищущую его взгляда, а после на Сейхан Султан, и так же заметил, что они с шехзаде смотрят друг на друга.

Ему и Дэфне не было известно о причине этих взглядов — они бросали один другому вызов, показывая, что в их сердцах нет страха и что они намерены бороться до последнего.

Поджав губы, султан Мехмет опустился на тахту, позади султанш, а рядом с ним сел шехзаде Орхан. Для мужчин немедленно принесли третий стол и в мгновение ока накрыли его всевозможными яствами.

Султанши, наконец, опустились обратно на подушки, но более к еде никто из них не стал притрагиваться.

Спустя около получаса ужина в молчании, Хюмашах Султан поднялась из-за стола и подошла к сидящему на тахте султану.

— Повелитель, с вашего позволения я вернусь в свой дворец.

— Разумеется, — понимающе кивнул тот. — Ступай, Хюмашах.

Поклонившись, султанша под множественными сочувствующими взглядами покинула покои, а следом за ней откланялись и Эсмехан Султан, и Нурбахар Султан, пожелавшая, наконец, увидеться с детьми, находящимися в отдельных покоях на время ужина.

Когда и Шах Султан поднялась из-за столика, султан Мехмет нахмурился, глядя, как дочь подходит к нему и кланяется.

— Повелитель, позвольте…

Не дослушав ее, султан поднялся с тахты и, расправив полы черного кафтана, подошел к мрачной дочери.

— Выйдем на террасу, Хюма Шах.

Шехзаде Орхан и остальные султанши заинтересованно проводили взглядами их, уходящих, а после переглянулись. Сейхан Султан сидела лицом к шехзаде Орхану, поэтому, отложив виноград в сторону, она обратила к нему свои зеленые глаза.

— Шехзаде, а как долго вы планируете оставаться в столице?

Дэфне бросила на нее мимолетный, осторожный взгляд.

— До этого дня я планировал уже завтра отбыть обратно в военный лагерь, но после сегодняшнего разговора с повелителем между нами было принято решение, что во время его отсутствия в военном походе, куда он вскоре отправится, я буду регентом престола и останусь в столице охранять империю.

Сказав это, шехзаде Орхан с затаенным удовольствием увидел рождающиеся на лице у султанши недовольство и растерянность. Дэфне и Гюльхан изумленно взглянули на шехзаде, но тот не сводил взгляда с Сейхан Султан, отчего обе мрачно насупились. Селин же, кажется, ничего не замечала вокруг себя, отрешенно наблюдая за горящей свечой, стоящей на столе.

На террасе султан Мехмет, подойдя к перилам, устало выдохнул, а Шах Султан вынужденно подошла к нему ближе.

— О чем вы хотели поговорить со мной, отец?

— Я беспокоюсь о тебе, Хюма Шах. Слышал, ты очень переживаешь смерть своей новорожденной Назлыхан.

Душа Шах Султан болезненно сжалась от упоминания имени ее девочки, и султанша опустила голову, пряча зарождающиеся слезы.