Пролог

Куртка была разодрана и продолжала намокать от крови, вытекающей из ран, оставленных несколькими пулями. Алекс неспешно шёл по мокрому асфальту, буквально пробиваясь, сквозь стену проливного дождя, окутавшего столицу своей пеленой. После всего, что произошло сегодня, ему остался последний в его жизни бой и он был к нему готов.

Не смотря на сильную боль, Алекс продолжал идти вперёд не останавливаясь не оборачиваясь назад.

– Как же все-таки хорошо жить! – подумал он, и ещё крепче сжал холодный металл цевья автомата.

– Можно ли изменить мир, имея в запасе всего двадцать четыре часа? – спросил сам себя и тут же ответил, – скорее всего, нет!

Алекс поднял глаза и посмотрел вдаль, где десятки автомобилей в огнях красных и синих проблесковых маячков, неслись по лётному полю аэропорта.

– Можно сколько угодно пытаться изменить себя, но не более… Многим людям, живущим, казалось бы, полной жизнью, этой самой жизни и не хватает на то, чтобы осознать всё многообразие жестокости тесно связанной с красотой и миролюбием окружающего нас мира. Лишь единицы на протяжении неё пытаются хоть что-то изменить, мне дали на это только 24 часа.

– И это моя история!

Глава 1

– Построиться! – крикнул сержант, открыв кормушку камерной двери и заглянув внутрь камеры.

Два человека в черных тюремных робах с пришитыми именными бирками на груди встали со шконок и построились вдоль небольшого металлического стола, вмонтированного в пол посередине небольшой камеры. Тюремное помещение представляло собой маленькую бетонную комнату с небольшим, зарешеченным толстыми металлическими прутьями, окошком, через которое еле-еле пробивались лучи дневного света, а обшарпанные стены, судя по их печальному состоянию, уже много лет не видели новой краски и побелки. Пол покрывали громко скрипящие деревянные доски, прогнившие в некоторых местах и имеющие множество отверстий, прогрызенных огромными крысами, являющимися яркими представителями местной фауны. В дальнем углу камеры находился ржавый умывальник, в котором вместо смесителя использовалась простая пластиковая бутылка, закреплённая под торчащими из стены трубами, подающими горячую и холодную воду, так же имеющими характерные следы проступающей ржавчины. Санитарный узел был слегка отделен от спального помещения символической перегородкой, а вместо двери весела пожелтевшая от старости и грязи, видавшая виды занавеска. Но как бы то ни было, за многие годы проведённые в этом месте условия содержания, да и в целом тюремный быт уже давным-давно стали нормальными для обитателей этого маленького своеобразного мира. Научно доказано, что человек по своей природе способен привыкать к новым условиям и адаптироваться в них не хуже таракана.

Снаружи послышался звон ключей, старая, ржавая дверь со скрипом отошла в сторону и в камеру зашли два сержанта из состава дежурной смены. На вид им было не больше двадцати пяти, но камуфляжная форма, висевшие на поясе резиновые дубинки и наглость манер, прослеживающаяся в их движениях, заставляла даже матерых сидельцев считаться с их требованиями.

Правила внутреннего распорядка тюрьмы, люди, для которых эта зона стала буквально даже не вторым, а первым домом, знали назубок.

– Осуждённый Семенов Александр Владимирович, 1978 года рождения, осуждён по статьям 105 часть 1 пункты а, б, з, л, часть 3 статьи 30 срок 25 лет, – словно скороговорку, быстро проговорил один из них и отошёл к шконке освобождая проход в камеру.

Это был высокий мужчина, на вид лет сорока, имеющий очень крепкое телосложение, острые черты лица и волевой взгляд. Не смотря на то, что чёрный балахон тюремной робы был сшит не по размеру, его подтянутая фигура, даже при беглом взгляде, выдавала в нем бывшего спортсмена или военного.

Человек, стоящий рядом с ним, выглядел значительно моложе но одет был в абсолютно такую же робу, хотя и имел куда более скромные физические данные, уставшее лицо и отрешённый взгляд, выдавали в нем наплевательское отношение ко всему происходящему вокруг.

Подождав пока сокамерник закончит свой доклад, он монотонно, сквозь зубы, процедил: – осуждённый Пархоменко Сергей Петрович, 1985 года рождении, осуждён по статьям 105 часть 1 пункты а, б, часть 3 статьи 228, срок 17 лет.

– Семенов, на выход! – скомандовал один из сержантов, демонстративно постукивая резиновой дубинкой о металлический откос входной двери.

При выходе из камеры, на запястья Алекса, надели металлические браслеты и повели вдоль длинного коридора, по которому осужденных, содержащихся в спец блоке усиленного режима, ежедневно выводили на прогулочные дворы для того, что бы они хотя бы на несколько часов могли видеть открытое небо и блеск яркого солнца, лучи которого иногда попадали в отведённый для прогулки крошечный дворик.

Но на этот раз маршрут следования почему-то оказался совершенно другой. Его повели в административный корпус, куда в обычное время осуждённым входить строго воспрещалось.

Охранники завели Алекса в помещение, явно непредназначенное для встречи осуждённых с кем бы то ни было, так как вместо стула отгороженного решёткой и стола за которым должен был сидеть другой человек, оно выглядело обычным большим кабинетом.

Хотя, слово обычный, не совсем подходило для описания этого помещения, потому, что посередине него стоял, внушительных размеров стол, изготовленный, явно, из ценных пород древесины и столешницей, украшенной красивым резным орнаментом. Придвинутые к нему стулья ничуть не уступали по красоте самому столу, а занавески на окнах в точности повторяли орнамент столешницы.

Во главе стола сидел незнакомый человек, одет он был в синюю, хорошо отглаженную, прокурорскую форму. На его плечах поблёскивали золотистым цветом большие звезды, на груди была пришита орденская планка указывающая на наличие у владельца формы множества медалей за те или иные заслуги.

Офицер перебирал принесённые им в кожаной папке документы, но как только увидел, что в помещение ввели нужного ему человека, тут же встал из-за стола и подошёл к Алексу.

– Александр Владимирович, присаживайтесь, – уважительным тоном, но явно наигранно, сказал прокурор и указал рукой на противоположный край стола.

– Товарищи сержанты, пока можете сходить покурить, – непринуждённым, но властным тоном попросил офицер, явно не приемля отказа.

– Есть, товарищ подполковник! – браво ответил один из сопровождавших охранников, и они оба вышли за дверь.

Алекс насторожился, ведь он не был готов к подобному визиту, да и если уж говорить честно, то вообще к какому бы то ни было визиту. За те долгие годы, проведённые в этих стенах, его уже давно перестали посещать родственники, жена, старые друзья, хотя их вряд ли когда-то можно было назвать друзьями, у всех них уже давно была совершенно другая жизнь, в которой нет места для одинокого зэка, олицетворяющего не самое хорошее прошлое, которое большинство из них старались навсегда оставить в прошлом или попросту забыть.

Уголовное дело, по которому Алекс находился в этом учреждении, состоявшее из двух десятков толстых томов уже давно отправлено пылиться в полицейские архивы, так что посещение прокурора было для Алекса не самым ожидаемым событием последних лет. Но он никак не выдавал своего удивления и вообще старался вести себя сдержанно и непринуждённо.

Сев в мягкое кресло, Алекс посмотрел на прокурора, пытаясь по внешнему виду и его взгляду понять, какова цель их неожиданной, по крайней мере для него, встречи, но прокурор опередил его мысли.

– Тень? – неожиданно спросил прокурор и хитро прищурился.

– Что, простите? – насторожился Алекс.

– Тень, вас ведь так называли в своё время? – повторил вопрос офицер.

– О каком ещё своём времени вы меня спрашиваете?

– Да бросьте вы, Александр Владимирович, я прекрасно знаю кто вы такой, и что гораздо более важно – то, кем вы были раньше.