Но перед этим, когда только-только посереет горизонт, мы отправим вперед изумрудного стрижа, что стрелой полетит вперед и будет мчаться так целых двадцать две минуты и двадцать две секунды, после чего уронит из клюва крохотную жемчужину. И едва та коснется воды, как сработает мощный грузовой телепорт, что перенесет катамаран и плот к упавшей в воду жемчужине. Стрижи летают очень быстро. Двадцать две минуты – за это время будет преодолена немалая дистанция. Орбиту удалось найти лишь один такой телепорт. Но и это немало. И это же позволит нам отойти от места первой высадки чужеземцев как можно дальше.

Место первой высадки чужеземцев.

Вернее – чужеземки.

А если уж совсем точно – Черной Баронессы.

Цыганка полукровка сумела осуществить свою мечту. Она первой ступила на заповедную землю Зар’граада. И никто до сих пор не узнал, какое именно достижение она получила. Но картина уже появилась – как говорят вести долетевшие со старого континента.

– Она умеет добиваться своего, – тихо покачал я головой, налегая телом на рулевое весло и заставляя катамаран отойти от торчащей из воды скалы. – Умеет…

Изумрудная вспышка угасла. Грозный Писк, успешно переживший магический перелет, по инерции с плеском резал волны. Паруса обвисли – полный штиль. И мое заклинание заблаговременно остановлено – я не хотел внезапно налететь на риф сразу после телепортации.

– Папа! Смотри! – Роска указывала на близкий берег.

В этом месте побережье делало крутой изгиб, образовав не слишком большую, но глубокую бухточку. Узкая полоса песочного берега отделяла воду от многовековых суровых деревьев. Множество птичьих гнезд на ветках, небо рябит от пернатых охотников за насекомыми. В воде полно рыбы – ее видно невооруженным взглядом и у поверхности, и у дна. В четверти километра виднеется узкая река, впадающая в океан у самого края бухты.

– Судьба, – удивленно произнес я, пожимая плечами.

– Возможно, – согласился Бом. – Возможно. То есть – здесь?

– Здесь, – кивнул я. – К берегу, пираты! Время разбить лагерь!

Прозвучало громко и властно. Мои слова наверняка вызвали глубокое уважение у всех, кто их услышал. Так, возможно, в свое время командовали первооткрыватели реального мира, когда корабли экспедиции наконец-то бросали якоря после изнурительного путешествия. Но в нашем случае не произошло ничего впечатляющего. Никаких многочисленных шлюпок, прыгающих по волнам, я не стоял гордо на носу и не смотрел сурово вперед.

Нет. Ничего такого.

Катамаран просто прошел еще несколько метров и замер на тихой воде, совсем недалеко от песчаного берега. Не успел я продолжить отдавать приказы, как вся моя команда десантировалась на бальсовый плот с мамонтом и угребла на сушу, помогая себе веслами, шестами, ладонями и хоботами. Вскоре я остался на Грозном Писке в одиночестве, тихо жалуясь себе под нос на судьбу и работая рулевым веслом, заставляя катамаран выйти на мелководье.

Мои действия вызвали любопытство у пары серошерстых белок, оккупировавших нависшую над водой толстую ветку и смотрящих на нас глазами, испускающими красные лазерные лучи, что по очереди упирались в каждого из членов авантюрной экспедиции. Полное впечатление что это прицел крупнокалиберной снайперской винтовки. Интересно, а если у белки вырвать глаз и примастрячить его к луку, будет ли работать прицел? Черт… неужели и у меня появилась страсть к вырванным глазным яблокам?

– Белки! Не стреляйте, белки! – с легким надрывом в голосе, на всякий случай попросил я, мило улыбаясь местным обитателям, сверлящим мою грудь биологическими лазерами.

Лазерные лучи прерывисто мигнули, посветили мне в лоб, а затем сместились в сторону и уперлись в тоненько завизжавшую от ужаса огромную кедровую шишку, рванувшуюся прочь. Но далеко убежать не успела – лучи еще два раза мигнули, и кедровая шишка разлетелась на куски с негромким хлопком взрыва. Орешки застучали по веткам, картечью прошлись по листве, стучащим дождем посыпались вниз. Следом спустились и белки, погасившие лучи смерти и принявшиеся за мирную вегетарианскую трапезу… хотя шишка-то могла визжать и бегать, поэтому затруднительно решить, куда ее отнести – к флоре или фауне. Так может сейчас белки не орешками кедровыми лакомятся, а селезенку хрупают…

– Интересные здесь места, – заключил я.

– О да-а, – протянула Кирея, закрывающая голову мощным стальным шлемом. На меня взглянула Т-образная смотровая щель. – Места здесь интере-есные… Если здесь такие белки… то какие же здесь медведи?

– Боюсь вскоре мы столкнемся и с медведями, и с теми, кто их лопает на завтрак, – без особой мрачности заметил я, указывая рукой на медленно заваливающуюся гигантскую лиственницу, расположенную от нас метрах в двухстах. – И с теми, кто здоровенные деревья валит одним ударом.

– Игроков здесь пока быть не может. Рано еще. Но у нас сутки в запасе до сих появления. Может меньше. Вряд ли больше. Территории гигантские, но дальние полеты и марш-броски в случайном направлении еще никто не отменял. Опять же побережье и наличие удобной бухты… так что мы можем рассчитывать на остаток сегодняшнего дня, на утро и, может, часть послеполуденного времени…

– Значит спать в реал мы не пойдем, – пожал я плечами, снова не испытывая ни малейшей мрачности.

Напротив – чувствовал себя пташкой, смывшейся из золоченой клетки. В клетке у меня остался запас вкусной еды и обильное питье, я потерял безопасность, но заодно вместе с ними я оставил позади чрезмерно заботливых хозяев, умело притворяющихся верными друзьями. Можно ли винить в этом Неспящих? Нет. Они не скрывают своего девиза – все ради клана. Но я жажду отдохнуть от назойливой заботы и постоянного хищного любопытства.

– Предлагаю подготовку площадки для будущего лагеря возложить на меня и Кирею – прогудел Бом, выглядевший сейчас крайне для меня непривычно.

Дело в том, что обычно я разговаривал не с самим полуорком, а с его зеленой задницей, по обыкновению торчащей из травы, в то время как ее хозяин что-нибудь собирал с земли. В лучшем случае я беседовал с напряженной спиной Бома, в то время как его одухотворенное жаждой наживы лицо было обращено на крону усыпанного плодами дерева, на кучу земли с поблескивающими вкраплениями, на прогуливающегося вдали жирного кабана… одним словом, он всегда смотрел куда-то еще, но только не на меня. Сейчас же полуорк был торжественен, спокоен, стоял ровно на месте, руки заложил за спину, и с явным опытом и знанием дела оглядывался по сторонам и что-то уже про себя прикидывал.

– Площадку возьмем квадратную. Вон те двадцать три дерева снесем к чертям. Этим займусь я. Кирея разберется с белками. Не нравятся мне эти лазерные шишко-взрыватели… Док проследит за мной и Кирой с расстояния. Орбит… ну, они с Роской уже мастерят что-то… похоже на раколовку…

– Полагаюсь на тебя, – коротко ответил я и, не выдержав, добавил. – А мне что делать?

– А ты глава. Вот и главенствуй… в сторонке где-нибудь, чтобы я тебя елкой не зашиб случайно.

– И снова угрозы, – вздохнул я. – Ладно. Пойду соберусь с мыслями вон на том пригорке. Подальше от белок. А то эти серые заразы могут меня спутать с шишкой кедровой и взорвать.

– Тебя вряд ли спутают, – рассмеялась Кирея. – А вот окажись здесь чуланный вхан… ему не позавидуешь…

– И не говори, – отозвался я, припомнив внешний вид упомянутого Кирой создания. – Им сразу каюк придет.

– И вон тот пригорок – тоже к чертям. Планировка должна быть простой и лаконичной. И к чуланному вхану все хитросплетения. Прямые перекрестки, короткие и широкие проходы между шатрами и постройками. Четыре сторожевых вышки – на ближайшее будущее. Частокол обязателен. Пока обойдемся магией. Черт… – ревел медведем полуорк, доставший из мешка двуручный и опасно поблескивающий топор. – Рабочих рук маловато! Колыван! Иди сюда! Будешь пахать как слоны в Индии! Я тебе устрою облысение от натуги! Готовься оттаскивать бревна!

Мамонт отозвался горестным стоном, с надеждой поглядывая на своего лысого хозяина. Тот был занят. Вместе с Роской они сооружали самую настоящую клетку, уже успев привязать ее к длинной веревке. Им обычной рыбы не хватает? Раков зарграадских решили наловить? Впрочем… у нас собой есть бочонок пива, погруженный в магический стазис. Пиво свежее. Под раки пойдет отлично.