Молодой человек, изобретатель Прохор Петрович Клюев, вынужден уехать из родного города в одну из захудалых деревушек и стать постояльцем простого деревенского холостяка Михаила Ромашкина.

Внезапно осененный своей новой научной идеей, Клюев поднимает в небо дом Ромашкина, вместе с хозяином и его собакой. Чуть позже к компании присоединяется незваная гостья, Лена – продавщица макаронных, хлебобулочных, винно-водочных и прочих изделий. Прохор красит дом неким веществом, которое может делать невидимым практически всё, что угодно.

Всё это время за изобретателем следит детектив Фёдор Борзов, нанятый страшным человеком, Сухаревым Сидором Сергеевичем, не имеющем никакого понятия о существовании такого понятия, как «гуманность».

Компания изобретателя держит курс на остров бананового магната, чтобы осуществить план продажи «летающего дома» хозяину этого острова.

Ряд обстоятельств, в частности потеря гравитации, ослабляет хватку Сидора Сергеевича, и на остров бананового магната Прохор Клюев и его друзья добираются уже без преследователей.

Банановый магнат оказался отцом изобретателя, считавшимся погибшим. Он был учёный, профессор-биолог и т.п. много чем занимался на своём острове, и даже умудрялся поставлять бананы на другие обитаемые планеты. Прохор не мог этим не заинтересоваться. В один из космических полётов астронавты случайно оказались на планете Дивия, где попали в тюрьму для пришельцев. Потом был побег изобретателя из тюрьмы, при помощи одной странной особы, встреча с инопланетными жителями, их миром, культурой. Далее последовало освобождение профессора и остальных узников, небольшая революция на Дивии, возвращение на Землю, обретение изобретателем родной матери, и, наконец, любви, в виде инопланетянки.

Если в былые века достаточно было уметь мало-мальски грамотно излагать собственные, или же чужие мысли, то теперь, чтобы тебя кто-нибудь услышал, требуется вывернуться наизнанку, вылезти вон из кожи!

– Эй-е-ей, ау-у-у, читатель! – надрывается горемычный «летописец», стуча всей увесистостью своего жалкого пёрышка. Брызгая чернилами и марая всю округу кляксами, взывает он изнутри исписанного листа своей книжонки, хоть к какой-то живой душе. – Помоги! Не дай заблудится моим великим трудам в безызвестности и безысходности!

Но только эхо, заунывным воем отвечает этому несчастнейшему из смертных.

Всё труднее и труднее в наши дни становится писать интересные «вещи». Удивлять уже нечем. Технический прогресс, по прозвищу «интернет», заполнил собою всё вокруг, заливая информационным потоком людское сознание (или то, что таковым считается), как паводок заливает всю округу. Любую мысль, что автор того или иного повествования отважится передать на бумаге, тут же можно проверить на достоверность, на качество смысловой нагрузки и прочие составные элементы в бесконечной сети мировой информации. Тайны, которые веками таили внутри себя многостраничные книги, и до которых можно было добраться только через многочасовой труд, сейчас развешены по страницам сайтов в виде цитат и практически не представляют собой объекта для большого интереса, так как уже не являются тайнами, и не требуют от читателя трудоёмкой читательской любознательности.

И что же делать бедному современному писателю? Отречься от смысла своей жизни? Сломать печатную машину в своей голове? Бросить любимых героев на произвол судьбы? Любимые герои…

Плох тот писатель, который не живёт жизнью своих героев, не просыпается с ними поутру в одном шалаше, не мокнет под дождём, не охотится на мамонта, не давится куском сырого мяса, трапезничая с ними с одного ножа, не переживает их беды и радости, не служит им надеждой и защитой.

Любимые герои…

Родившись однажды на белом листе бумаги, воплощённые человеческой мыслью, они навсегда оставили глубокий след в сердце писателя. Да что там след! Они просто истоптали его сердце вдоль и поперёк, вольно и невольно путешествуя по нему, как по необъятному простору.

Они зовут вернуться в их мир. Они живут верой в новые странствия.

Приключения должны продолжаться!

Самара. Ноябрь 2013 г.

Утреннее солнце нежно ласкало морду спящей собаки, наполовину высунутую из будки. На острове было всегда тепло, и имелась возможность ночевать где угодно (ошейник с цепью давно уже не давил на мохнатую шею четвероногого друга человека, поскольку отсутствовал), но Бим своей собачьей душой так привязался к своему собачьему дому, что предпочитал его любому другому, даже самому мягкому уголку той или иной вселенной.

Уже четыре года и два с половиной месяца Ромашкин не видел Клюева-младшего. Как и остальные островитяне, живущие под опекой бананового магната, Михаил со своей женой Еленой с радостью принимали участие в размеренной жизни острова и росли нравственно и духовно. Грустить по поводу разлуки со своим другом и наставником, изобретателем Прохором, у семейной четы Ромашкиных не было ни повода, ни желания. Три года назад Елена родила мальчика, которого сразу назвали Сашей, в честь известного Русского классика (а может и не поэтому), а ещё через полтора года осчастливила любящего мужа двойняшками – сыном и дочкой – Геной и Дашей.

Пётр Данилович в свою очередь не забывал передавать Прохору и Алайе от Миши и Лены многочисленные подарки в виде банок с солёными патиссонами и банановым вареньем, когда по праздникам, транзитом, отправлял на Дивию очередную посылку с гостинцами.

Ах, как жаль того, кто ни разу не был на Дивии! А если и был, возможно, не в то время, что описано здесь, а в своём далёком будущем, в котором космолёты новых поколений с лёгкостью стали перемещаться в любые уголки любых галактик.

В те дни, когда на Земле, да и на большинстве других планет (о жизни на которых земляне могли иногда догадываться), о перемещении в реальном пространстве без пропеллера и иных «допотопных» дополнений ещё только мечтали, на Дивии прекрасно были развиты полёты при помощи магнитных волн и квантовых двигателей.

Немало новшеств, в сфере технического прогресса, появилось на Дивии благодаря и Прохору Петровичу Клюеву. Где только не были задействованы его разработки в области антигравитационной механики. До полной идиллии, конечно, было ещё далеко, но жизнь на Дивии шла своим размерено-уверенным шагом, всё выше и выше, без лишнего шума, без ненужной возни, и без каких-либо прочих нелепостей.

Прохор всё это время был полностью поглощён своей женой и своим ребёнком. Мальчик рос довольно быстро. В свои три с половиной счастливо прожитых года (конечно, по земному летоисчислению) он умел не только читать, писать (и ударение в последнем слове следует ставить на втором слоге!), и управлять летающей чашкой, но ещё и обыгрывать в Дивийские «шахматы» самого старину Синха, что удивляло даже его секретаршу. Алайа была, как говорится, на седьмом небе от счастья, приносимого ей самыми близкими её людьми.

Вечерами Прохор с удовольствием рассказывал синеволосому Филемону (именно так, после некоторых раздумий, назвала сына Алайа, хотя, землянин настаивал, чтобы сына назвали Филантроп*) о далёкой, невидимой с Дивийской земли планете, на которой он родился, вырос, и научился пониманию таких замечательных вещей, как физика, химия, математика и геометрия.

– Я бы хотел полететь на твою планету, – говорил сын Прохора. – Но, боюсь, меня мама пока не пустит. Скажет, что я ещё не совсем взрослый ребёнок.

– Обещаю, мы обязательно полетим на Землю, в гости к людям.

– Когда? – оживлялся малыш. – Завтра?

– Нет. Но очень скоро.