Последняя фраза прозвучала наиболее тише и ядовитее, намекая на то, что сидящие за этим столом — ничего не делают ради победы.
-… я хочу еще сказать то, что сидя на мягком месте стране, попавшей в оковы лжи, преступности, разврата и воровства, не поможешь… Я сказал все.
— Я иду с тобой! — моментально встал Сириус и отшвырнул свой стул с грохотом. Он слушал пламенную речь парня затаив дыхание. — Я люблю свою страну, и не собираюсь отдавать ее на растерзание каким-то жалким аристократам с убийцей моего лучшего друга. Минули те времена, когда я слушал только вас и служил только вам! Вы слишком заигрались, директор… Заигрались с нами, а мы — не пешки в вашей шахматной партии.
— Я тоже иду с вами, — встал Грюм. И потом встала волшебница с фиолетовыми волосами:
— Я, хоть, и начинающий мракоборец, но я всей душой и телом болею за свою страну. Мне чужды интриги и игры власти — мне нужна моя страна, чтобы в ней просто жить…
Но при этом она почему-то глянула на Люпина. Странный у нее был взгляд, полный тихой боли… Но Римус остался на своем месте.
— Зря вы остаетесь здесь, — поговорил Вячеслав, глядя Люпину прямо в глаза. — Я думал, что вы лучше…
За много-много миль отсюда, в одном из домов в пригороде Лондона слышалась русская речь. Точнее очень громкая и ругательная русская речь. Ругались двое — девушка по своему образу похожая на панка и женщина-блондинка богемного вида, в красивом, алом платье.
— Я все равно пойду в этот клуб! — заорала девушка, собирая свой рюкзак. — И ты меня, дрянь, не остановишь! Ты мне не мать!
— Да пошла ты, — холодно отозвалась женщина с насмешкой. — Вали! Домой можешь не приходить!
Девушка-подросток, откинув с лица крашеные в алый цвет волосы, зашнуровав свои кеды, покинула дом, демонстративно громко хлопнув входной дверью.
В клубе как всегда было тесно, жарко и темно. Расплачиваясь кредиткой за коктейль, она выискивала взглядом знакомых. Музыка была громкой, ритмичной и буквально заставляла двигаться. Диджей работал на полную катушку… Народ сновал туда-сюда, подолгу не задерживаясь на одном месте.
Захмелев от очередной добавленной в рюмку дозы алкоголя, она пошла танцевать, но ее танец был не долгим…
Музыка неожиданно стихла, и все вокруг будто бы заволокло каким-то странным туманом, похожим на дым. Но дым пахнет, а этот… Диджей будто бы упал со своего места и отовсюду появились какие-то странные люди в плащах. Они начали что-то выкрикивать, и из странных палочек струились и вылетели какие-то лучи. Все страшно закричали… Многие мужчины начали хватать молодых девушек и парней и куда-то утаскивать… Те отчаянно сопротивлялись, но их либо били, и они обмякали у похитителей в руках, либо не обращали на их отчаянные крики никакого внимания…
Девушка и не заметила, как оказалась лежащей на плиточном полу. Убегающий и мечущийся по клубу в поисках спасения народ, сбивал с ног. Холод привел ее в чувство, и она чуть протрезвела. Попыталась подняться, но ее грубо и больно схватили за волосы и поставили на ноги. Она брыкалась и кричала, пытаясь отбиться руками и ногами от неведомого.
— Чудесный экземпляр… Свежая кровь… — уловила она на английском, но на таком низком голосе, что он напомнил ей скрипучий лай ее старой собаки, Ирмы. Тут она увидела, на миг, мелькнувший профиль незнакомца. У него было грубое, злое лицо, нечищенные зубы, и кровожадный взгляд. Волосы были грязны и спутаны. — Ужин, мои братья! Империо!
В мозгу и по телу ее пронеслась волна эйфории. На миг она будто бы провалилась в рай, на облака, но что-то ее все же насторожило… На шее застыло чье-то горячее, зловонное дыхание.
Она дала ему пощечину.
— А ты горячая штучка, — тут послышался смех со всех сторон. — Пожалуй, не буду тебя убивать…
Она ней разорвали одежду. Она извивалась ровно до последнего момента, пока не почувствовала дикую, невыносимую боль в правом плече. Мужчина будто бы впился зубами в ее предплечье, вторгаясь в ее тело. Она заорала уже в полный голос. Боль все длилась и длилась, длилась и длилась, и все никак не желала кончаться… Горячая кровь лилась по одежде, проливалась на пол, текла по телу… Она бросила бесплотные попытки вырваться и обвисла в мужских руках, стеная…
Ее бросили на пол, словно сломанную куклу. Она упала и была не в силах больше подняться, плача и испугано, в полу-шоковом состоянии хватаясь за укушенную и окровавленную руку. Вокруг нее был настоящий хаос — тела юношей и девушек лежали вперемешку, пахло кровью, потом и мочой. По углам окончательного разгромленного ночного клуба, стонали и просили о помощи, но никого, кто бы им помог не было…
— Фенрир! Идем, скоро тут будут мракоборцы! — мужчина пнул ее в руку, и она заскулила от боли…
Через немного времени она поползла к выходу. Перебиралась сквозь тела и части тел, перелезала через стонущих от боли людей… Думалось сквозь боль, слезы, страх и шок тяжело, но на воздух, прочь из этого ада хотелось сильнее всего…
На выходе она поняла, что все-таки сможет встать. Голова дико кружилась, кровь капала из разодранной руки и она почти не двигалась, болезненно реагируя на каждое мало-мальски слабое движение. Она, цепляясь изо всех сил за дверной косяк, все-таки смогла встать.
Ее швыряло от стене к стене. Голова кружилась; она не раз падала, но снова упрямо поднималась на ноги. Она вскрикивала, когда ее покусанная и кровоточащая рука ударялась о какое-либо препятствие.
Оказавшись на темной в этот час улице, она жадно глотнула воздух, но тут же закашлялась: запах гари ударил буквально отовсюду. Она подняла глаза, да так и застыла.
Раньше вокруг клуба были красивые, богатые и ухоженные особняки. Теперь же все было разгромлено, и во всех домах полыхало зарево пожаров. Люди жутко кричали и плакали… Кто-то дико рыдал и катался по земле… Спасать чего-либо смысла не было.
Все напоминало дурной сон. Но от кошмаров еще можно проснуться, а от этого — нет. Реальность была слишком страшной… Она прошла еще пару шагов, ее ноги подкосились, и она упала спиной на какое-то дерево… Все вокруг пришло в движение, небо с землей менялось местами. Голоса людей были то неестественно тихими, то очень громким, так, что хотелось зажать уши, но сил на это движение не было.
Неожиданно вдалеке послышались сирены пожарных, замерцали огни реанимационных мобилей, и из машин высыпали мужчины и женщины в камуфляже и с оружием в руках. Они кинулись в разные стороны. Потом начали бегать, как она поняла, врачи: они проверяли пульс у лежащих прямо на асфальте людей и сухо говорили жив человек, и ему еще можно помочь, или нет. То и дело двое мужчин в белых халатах разворачивали на ее глазах черные полиэтиленовые длинные мешки, куда через минуту клали очередной холодный труп и закрывали молнии на них.
— Мама, — впервые вырвалось у нее ясное слово, — где же ты?! Папа…
Один из военных, который был не самым высоким и рослым, неожиданно поднял голову, будто бы услышав ее речь, восклицание. И быстро подошел к ней, успевая помочь ей подняться…
— Ты говорила по-русски, я слышал, — услышала она русскую речь, и это заставило ее присмотреться в его лицо. Перед ней стоял совсем еще мальчишка, но явно старше ее, черноволосый и зеленоглазый. Форма была странной — вся черная, со странной эмблемой в виде птицы, раскрывшей крылья. Еще форма была с нашивками — Великобритании и России. У него еще были тонкие губы, нос чуть с горбинкой… — Ты русская?
— Да, — обессилено проговорила она, — я из России… Где мой папа? — жалобно проговорила она, — что с ним…
— Как твое имя, успокойся… — тихо проговорил юноша, осматривая ее рану на плече. — Мы все узнаем про твоего отца… Обещаю…
— Олекса. Олекса Миняйчева… Ай! — вскрикнула она от боли, когда горячие пальцы парня коснулись ее все еще кровоточащей раны.
— Ответь, тебя укусили? — спросил он…
— Да… Какой-то мужчина… Страшный… Странный… — она снова начала панически всхлипывать.
