Егор невесело усмехнулся и ничего не ответил.
- Слушай, - Приходько укоризненно посмотрела на него, - не могу видеть тебя таким. Прошло уже столько времени с того момента, как ты был у меня, а этот взгляд ничуть не изменился. Ты вообще какой-то другой. Уже не шутишь, как раньше, и не смеёшься над моими шутками. Эта твоя обречённая серьёзность действует на нервы.
- Уж прости, - Иващенко развёл руками. – Теперь меня вряд ли сможет что-то развеселить. По крайней мере, в ближайшее время.
- Что мне сделать, чтобы ты ожил? – Настя со вздохом взяла его за руку. – Я даже с подарком ничего придумать не смогла, вот и принесла торт. Всю голову сломала, гадая, что тебе подарить…
- Ничего мне не нужно, - грустно улыбнулся он и сжал её руку. – А насчёт настроения – не старайся. Средства, чтобы вывести меня из этого состояния ещё не изобрели, вот так-то…
- Ты уверен? – вдруг хитро прищурилась Настя. Она придвинулась к нему ближе и, зачем-то понизив голос до шёпота, проговорила:
- Я, кажется, знаю, что доставит тебе удовольствие…
- Что, палка колбасы? – съязвил он. – Нет, брось, эти времена так далеки от меня…
- Димы не будет ещё долго, - многозначительно произнесла Приходько, дотронувшись кончиком пальца до его носа. – Как насчёт того, чтобы прямо сейчас пойти в твою спальню и пошалить?
От неожиданного предложения Егор чуть не поперхнулся и вытаращил глаза на Настю:
- Что? У меня слуховые галлюцинации?
- Но ты же не откажешься, - не моргнув глазом, продолжила Настя елейным голосом. – Сколько раз ты мечтал развести меня на секс, а я не соглашалась? Теперь я готова. Смелей, ты же хочешь…
- Настя, - всё ещё не понимая, шутит она или говорит серьёзно, выдавил Иващенко, - что с тобой? Ты решила надо мной приколоться? Слышал бы тебя сейчас Бикбаев…
- Но он же не слышит, - невозмутимо повела плечами она и добавила в голос ещё больше томности. – Давай, решайся. Дадим жару, а? Я хоть вспомню, как ты это делаешь.
- Перестань, - он покачал головой. – Ты меня разводишь.
- Значит, не хочешь? – Приходько прищурилась. – Смотри, я больше предлагать не стану, Пупсик…
- Подожди, - Егор выпрямился и уточнил:
- То есть, ты хочешь сказать, что готова сейчас взять, пойти со мной в спальню и заняться там сексом? Так? И ты не шутишь? Реально займёмся сексом?
- Причём, жёстким, - с горящими глазами выдала она. – Ну что, идём?
- Пошли, - подхватил Егор и, поднявшись, протянул ей руку, - давай…
Настя смотрела на него минуты две, после чего не выдержала и громко расхохоталась.
- Я же сказал, что ты меня разводишь, - с оттенком разочарования констатировал тот, присаживаясь обратно на диван и разливая оставшееся вино по бокалам. – Жаль, а у тебя могло получиться поднять мне настроение, - и он притворно вздохнул.
- А больше тебе ничего не поднять? – она шутливо пихнула его в бок. – Смотри-ка, реально поверил!
- Не поверил я, - помотал головой Иващенко. – Зря только издевалась.
- Видел бы ты своё лицо, - на неё опять напал приступ смеха. – С каждым моим словом оно так вытягивалось, что я чуть не прыснула. Эй, улыбнись, это же на самом деле смешно…
- Дура, - невольно рассмеявшись, он в шутку шлёпнул её подушкой.
*******
После того, как мать Согдианы полностью поправилась, и её здоровью больше ничего не могло угрожать, решено было отправляться в Узбекистан. Вадим и Согдиана намеревались поехать вместе с ней и пробыть там как минимум неделю, дабы составить Ларисе компанию и на всякий случай ещё немного приглядеть за ней. Согдиана сама попросила об этом одолжении Вадима: она хотела провести ещё хоть сколько-нибудь времени рядом с мамой, ведь неизвестно, когда она теперь сможет увидеться с ней. Скоро она должна будет ехать со своим будущим мужем в Латвию и готовиться к тому, что проведёт там всю дальнейшую жизнь. Только чем она там будет заниматься? Согдиане трудно было представить, что она сможет так просто вести праздный образ жизни, да она этого и не хотела. Вопрос был в том, одобрит ли Вадим её стремление работать? И какую работу она сможет найти для себя, если не принимать во внимание возможность вернуться на сцену?
Тем не менее, пока Согдиана не хотела задумываться об этом, она словно отдаляла от себя предстоящие заботы, предстоящую жизнь. Сейчас ей было необходимо побыть там, где прошло всё её детство. В том доме, где когда-то за огромным столом собирались родственники и друзья, где все были счастливы, где не было слёз и тревог. Как далеко теперь всё это! И как она хотела хотя бы на миг окунуться в детство, в эту беззаботную пору своей жизни! Но время ничего не возвращает назад, оно продолжает идти своим чередом…
Входя вместе с матерью в дом, в котором столько времени не было ни одной живой души, Согдиана почувствовала, как ноги становятся ватными. Внезапно перед глазами промелькнули ещё такие свежие воспоминания: вот они под руку с Егором заходят в этот дом, вот идут по коридору, приближаясь к озарённой солнечным светом зале. Вот их встречает мама, весёлая и жизнерадостная, подходит к ним и берёт дочь за руки…
- Дочка, что с тобой? – заметив, что Согдиана, бледнея с каждой секундой, ступает по полу всё медленнее, испугалась Лариса и заглянула ей в глаза. – Тебе нехорошо?
- Нет, нормально, - пробормотала она и, дойдя до залы, обессилено упала на диван, укрытый покрывалом. – Всё нормально. Просто я… задумалась…
- На тебе же лица нет, - мать всплеснула руками и, порывшись у себя в сумке, нашла бутылку с остатками негазированной воды и протянула Согдиане. – На, выпей…
Согдиана послушно проглотила содержимое бутылки и растерянно взглянула на маму.
- Наверно, это из-за погоды, - предположила та, подойдя к дочери и пощупав её лоб. – Или же смена часовых поясов, перелёты…
- Нет, мама, - Согдиана покачала головой и поцеловала её руку. – Нет, это другое…
- Какой у вас большой дом, - в зале неожиданно появился Вадим: он принёс чемоданы. – Чуть не заблудился, - он, улыбнувшись, посмотрел на Согдиану, но, заметив, что женщины как будто чем-то встревожены, мигом посерьёзнел. – Что такое?
- Ничего, моя Согдиана, должно быть, просто устала, - погладив дочь по голове, проговорила Лариса. – Иди на второй этаж, в спальню, тебе лучше прилечь. А мы с твоим женихом пока наведём здесь порядок…
- Вы мне только покажите, где и что, - кивнул Азарх. – Я сам обо всём позабочусь, вам обеим надо больше отдыхать.
- Пожалуй, я действительно посплю пару часов, - Согдиана поднялась с дивана. – Мама, прошу, ничего не делай здесь без меня. В доме я сама приберусь, а еду можно заказать по телефону. Береги себя, тебе тоже нельзя напрягаться, ты перенесла операцию.
- Не переживай, - Вадим тронул её за плечо. – Я позабочусь о твоей маме, отдохни.
Кивнув, Согдиана стала подниматься на второй этаж.
*******
- Согдиана, у тебя всё в порядке? – Вадим решительно постучал в дверь ванной комнаты. – Ты сидишь там, взаперти, уже больше часа. Открой мне…
Примерно час назад он поднимался и заглядывал в спальню: Согдианы уже не было в постели, а из-за закрытой двери в ванную раздавался шум воды. Подумав, что, должно быть, девушка решила принять душ, Вадим спустился в залу, вознамерившись дождаться её там. Он уже заказал еду, и с минуты на минуту её должны были доставить. Лариса сидела и дремала перед телевизором. Идти спать она наотрез отказалась, сказав, что успеет выспаться и ночью. И теперь они сидели вдвоём, ожидая, когда Согдиана спустится к ужину. Но прошло уже много времени, а её всё не было.
- Согдиана, почему ты молчишь? – барабанил в дверь Азарх. Его не на шутку обеспокоила эта тишина. – Открой, иначе я буду переживать! Скажи хотя бы что-нибудь!
Согдиана сидела на краешке ванны и с отсутствующим выражением лица наблюдала за тем, как из крана течёт вода. Она не хотела ни с кем говорить, ей было плохо. Кто бы мог представить: она ехала сюда, в надежде обрести недолгий покой и умиротворение, совсем позабыв о том, что воспоминания, связанные с Егором, и тем временем, что они тогда провели здесь, лишь усугубят её плачевное состояние души. Перед её глазами в красках представало всё: их разговоры, объятия, поцелуи и признания. Ей казалось, что сейчас откроется дверь, и он войдёт, сядет возле неё, возьмёт за руку, и всё опять будет как прежде. Но ничего этого не было. Она сидит здесь одна, всего лишь наедине со своими воспоминаниями. С воспоминаниями, которые ранят её, причиняют боль. Но они навсегда останутся с ней, она не сможет стереть их, никогда. Зачем же теперь жить? Для неё эта жизнь отныне превратится лишь в мучение, которое будет тянуться бесконечно. Как сильно она любит этого мальчика, как рвётся её сердце вдали от него! Нет, ей больше ничего не нужно, совсем ничего! Уже ничто не сможет возвратить ей покой! Её удел теперь – одни слёзы, и она вынуждена глотать их в одиночестве, закрывшись ото всех, она не может показывать, насколько ей тяжело. Она думала, что пара жалких часов спасёт её, что они помогут ей совладать с собой и продолжать дальше нести эту непосильную ношу. Продолжать улыбаться, когда внутри всё немеет от боли, продолжать носить эту маску спокойствия и невозмутимости. Но это время ей не поможет. Согдиана не знала, сколько дней, недель, месяцев или лет ей понадобится, чтобы придти в себя, чтобы сдержаться и не навредить себе самой. Она не знала, сможет ли когда-нибудь забыть любовь всей своей жизни. Она отдала бы всё, лишь бы Егор был счастлив. Лишь бы он простил её, как простила его она. Сколько всего они натворили, насколько виноваты друг перед другом! Но она никогда не будет ненавидеть его, она не чувствует себя женщиной без его ласки. Кто она теперь? Что ей делать в этой жизни?
