- Счастлива ли я? – эхом повторила она, смотря куда-то в сторону. – Я не знаю. Слишком много всего произошло за последнее время. И мне предстоит ещё раз хорошенько разобраться во всём. Может быть, в голове просветлеет, и тогда…
- Подумай над тем, что я сказал, - убедительно произнёс Джамал. – Не всё всегда получается так, как мы того хотели бы. Это жизнь, и здесь постоянно приходится чем-то жертвовать.
*******
После встречи с братом, Согдиана отправилась в клинику к маме. Она поймала такси, и по дороге всё думала над словами Джамала. Думала, и её терзали бесчисленные сомнения.
Как может он так просто предлагать ей принять помощь от чужого человека? Согдиана и сама не была наверняка убеждена в том, что все признания и слова Вадима следует принимать за чистую монету. А вдруг он просто пускает ей пыль в глаза, вдруг ведёт какую-то свою игру, преследует совершенно иные цели? Да даже если всё то, что он говорит, правда, что с того? Нет, она никак не может соглашаться на подобную авантюру. Она любит Егора и не сможет его оставить. Пусть в последнее время у них не всё так гладко, пусть ей доставляет немыслимую боль то, что он теперь неразрывно связан с другой женщиной, которая беременна от него. Но это ведь не значит, что она разлюбила его. А его чувства? Если они уже не те, что раньше? Что ей делать, как со всем этим справиться? Она не знала…
Единственный человек, с которым она ещё могла посоветоваться, была её мама. Поэтому Согдиана и хотела поговорить с ней, рассказать обо всём честно, поделиться своими переживаниями. Кто как не мама лучше знает её? Кто ещё сможет выслушать и направить её на нужный путь?
Едва зайдя в знакомую палату, Согдиана не могла не обратить внимание на то, как изменилась за эти тяжёлые дни её мать. В ней больше не было той энергии, бьющей ключом, не было подвижности – она практически не вставала с кровати, а на лице, вместо прежней беззаботности, теперь была печать грусти и уныния. Согдиана подошла к её постели и, взяв за руку, вымученно улыбнулась. Она не хотела видеть свою маму такой, она всё отдала бы за то, чтобы вновь услышать её смех, почувствовать, что она живёт полной жизнью. Своей натянутой улыбкой Согдиана старалась возвратить маме хоть какие-то положительные эмоции, хоть на мгновение увидеть в ответ её улыбку. Она так хотела снова вдохнуть в неё жизнь, но не знала, с чего начать. Внутри у неё было слишком много противоречий: она не хотела расстраивать маму своими метаниями, но и в себе держать всё не могла. С мамой нужно было общаться, вести разговоры, однако порадовать её Согдиане было совсем нечем.
Лариса и сама заметила, что дочь растеряна, что она утаивает какие-то вещи. И, прежде чем Согдиана решилась начать говорить, она первая задала ей вопрос о том, что происходит в её личной жизни.
- Не бойся огорчить меня, - сказала она, поглаживая дочь по руке. – Ты же знаешь, что всегда можешь быть со мной откровенна. Мне будет гораздо тяжелее знать, что ты что-то недоговариваешь…
Промаявшись ещё немного, Согдиана поведала матери обо всём, что произошло с ней в последнее время. Она умолчала, пожалуй, лишь о том, что Егор скоро станет отцом - отцом, но совсем не её ребёнка. В первую очередь, ей самой было чудовищно трудно произносить такие слова. Она рассказала маме о своём нечаянном поклоннике, великодушно предложившем взять на себя все её проблемы. В конце она добавила, что Джамал сегодня ясно дал ей понять, что считает это вполне приемлемым выходом из положения.
- Ни в коем случае, дочка, - на лице Ларисы отразилась тревога, и она слабо сжала руку Согдианы. – Ты не должна идти на такие жертвы. Даже не думай…
- Но, мама, - Согдиана с тоской смотрела в её глаза, - как же мне тогда быть? Я не могу допустить того, чтобы с тобой…
- На всё воля господа, - спокойно изрекла она, отводя взгляд в сторону. Пальцы её ослабли и уже не так сжимали руку дочери. – Мне осталось ровно столько, сколько отмерили на небесах. Ты – единственная радость в моей жизни, единственное моё желание – видеть тебя счастливой. Видишь, как получилось с твоим братом? Я не хочу, чтобы ты разрушала свою судьбу, Согдиана. Я спокойна, только когда ты счастлива, запомни…
*******
Вот уже второй день Егор находился в Монтевидео. Он отработал в качестве ведущего на двух концертах группы Александра Бердникова. Оставался лишь один концерт – завтрашний, и можно будет спокойно ехать домой. Хотя, какое там спокойно…
Егор понимал, что заработанных за эти дни денег не хватит, чтобы перекрыть все расходы Согдианы на лечение её мамы. Тем не менее, об отдыхе не могло идти и речи. Он твёрдо решил, что будет рыть носом землю, если потребуется, лишь бы заработать ещё, лишь бы выйти в плюс, только чтобы каждый последующий его заработок был на порядок выше предыдущего. Пока он находился в подвешенном состоянии: он не знал, как скоро сможет найти подходящую работу, и сможет ли вообще найти хоть что-то. Везение окончательно покинуло Егора, и где-то в глубине души он понимал, что, если не друзья, то он до сих пор бы беспомощно болтался в поисках работы, получая отказ за отказом. Осознавать эти вещи ему было горько и обидно в первую очередь для себя, он думал на эту тему каждый божий день и искренне недоумевал, как обстоятельства оказались разом против него. В какой именно момент от него отвернулась удача? И как бы сложилась его дальнейшая судьба, если бы он не жил с Согдианой? И если бы Аня не ждала от него ребёнка? А не было ли бы всё с точностью до наоборот? Может быть, с ним бы не разорвали контракт, может быть, он так и продолжал бы заниматься эстрадой, поднялся бы выше? Или же без Согдианы он вообще опустился бы на самое дно, стал бы другим человеком, возненавидел бы этот мир, уехал бы далеко-далеко, и там… что было бы там? Такими вопросами Егор загонялся всё чаще, но по-прежнему не знал определённого ответа ни на один из них.
То, что он узнал от Кати об этом Вадиме, наталкивало его на мысль о том, что Согдиана сейчас подвержена гораздо большему соблазну оставить Егора и начать другую жизнь. Несмотря на то, что ему была невыносима сама только мысль об этом, умом он чётко понимал, что опасность потерять Согдиану с каждым днём только растёт. Нет, он не смел упрекнуть её в нечестности по отношению к себе, он прекрасно знал, что она страдает. Страдает оттого, что Плетнёва теперь неотъемлемая часть его жизни из-за этого самого ребёнка, оттого, что отношения их висят на волоске, оттого, что её матери нужна помощь, а Егор не в состоянии дать ей даже этого. Он и сам ненавидел себя за это, он готов был на всё: даже пойти на самую грязную работу, заняться чем-то противозаконным, принять любую жертву, лишь бы вернуть доверие Согдианы. Но день ото дня его терзали всё большие сомнения по поводу того, что они смогут жить так, как раньше. Уверенность в завтрашнем дне постепенно покидала его, и та крохотная ниточка, связывавшая его с женщиной всей его жизни, могла в любой момент оборваться, оставив его ни с чем…
- Ты что? – Саша Бердников нашёл приятеля в гримёрке, сидевшим на полу с задумчивым видом. – Можешь отдыхать, мы отработаем ещё пару песен, потом автограф-сессия - и едем в гостиницу. Ты с нами?
- Да, я дождусь, - отстранённо кивнул Иващенко, поднимаясь с пола и хватаясь за бутылку с водой, - не беспокойся.
- Слушай, да не вешай ты нос, - Бердников сделал шаг вперёд и похлопал его по плечу. – Прорвёмся! Я же обещал помочь? Что-нибудь придумаем! Давай, чтобы ты не скучал, пока нас ждёшь, я пришлю тебе первоклассную девочку. Хочешь? Около часа у вас будет!
- Нет, спасибо, - Егор отрицательно помотал головой. – Мне ничего этого не нужно…
- Ну, смотри, - он пожал плечами и, прицепив обратно микрофон, скрылся за дверью.
Егор залпом осушил бутылку минеральной воды и вздохнул. Подошёл к зеркалу и оглядел себя с ног до головы. Ну и вид! Отсутствующее, даже пугающее выражение глаз, лицо белое как мел, руки трясутся. Все эти признаки явно свидетельствовали о глубочайшей депрессии, и не спасали даже прежний ухоженный вид, стильный костюм и безукоризненная укладка. Он как будто стал другим, тем, кем быть никогда не хотел. Он не мог вдохнуть полной грудью и отдышаться. Тоска съедала его изнутри.
