- Преследуешь меня? Не нужно…

Голос её, несмотря на смелое выражение глаз, заметно подрагивал от волнения, которое трудно было полностью скрыть. Волна какого-то непонятного чувства захлестнула Егора, и он ответил с невиданной доселе жестокостью:

- Забудь. Мне это больше неинтересно, к сожалению, для тебя.

- Что ты хочешь сказать? – нахмурилась Согдиана, отступая от него на шаг.

- Я знаю, что ты ещё хочешь быть со мной, – без улыбки проговорил Иващенко, чуть ли не испепеляя её своим взглядом. – Но ты больше ничего от меня не получишь. У меня теперь есть другая девушка, а у тебя – твой Бикбаев. Кстати, вон он идёт. Не смею вам мешать, – и с этими словами он быстро ретировался.

Согдиана побледнела и в изнеможении прислонилась к стене. Слёзы предательски заблестели в глазах.

- Что-нибудь случилось? – вернувшийся Дима с беспокойством заглянул ей в глаза. – Этот негодяй подходил к тебе, я видел. Что он тебе наговорил?

- Ничего, – пробормотала Согдиана, беспомощно глотая ртом воздух, – ничего…

- Извини, я оставил кредитную карту, вот и пришлось вернуться, – виновато произнёс Бикбаев. – И всё-таки, с тобой что-то не то. Не хочешь рассказать?

- Только не сейчас, – Согдиана поправила чёлку и оглянулась. – Идём отсюда, пожалуйста…

- Да, конечно, как скажешь, – он подал ей руку, и они двинулись по коридору.

====== Глава 169 ======

Вернувшись в Буэнос-Айрес, Согдиана поехала на квартиру Корнелии и там весь вечер провела взаперти, в своей комнате. Подруга должна была вернуться только поздно ночью: у ребят ведь был запланирован ещё один концерт в Монтевидео. Приедет ли она одна, или с ней будет кто-то ещё, Согдиана не знала. Если честно, у неё и не было желания об этом думать. Ей хотелось умереть, настолько разбитой и несчастной она себя чувствовала. О чём ещё можно говорить? Егор разлюбил её, а она никак не может заставить себя не думать о нём. Она умирает без него, без его любви, без ласк и поцелуев. Ничего больше не будет. Ничего. Никогда.

Но ведь всё это было ясно давно. Чего же ждала Согдиана? Она сама всё испортила, сама упустила своё счастье. Счастье, которое, возможно, существовало лишь в её розовых, наивных мечтах. Этот человек ворвался в её жизнь и перевернул всё с ног на голову, забрал её сердце и душу, а теперь его больше нет. Она ему уже не нужна, он другой, он никогда не станет тем, кем Согдиана рисовала его в своих прежних иллюзиях. Всё это нужно было понять и исправить гораздо раньше, но она не смогла найти в себе сил. Сможет ли она вообще теперь жить, как раньше?

Нет. Без него всё не так, весь мир словно почернел и перестал радовать её своими красками. Она осталась одна наедине с невыносимой болью, пережить которую вряд ли удастся. Именно такие мысли были в голове у Согдианы в последнее время, и она всё больше закрывалась в себе, всё чаще впадала в уныние и тоску.

Очнувшись от глубоких раздумий в темноте безмолвной комнаты, Согдиана бросила взгляд на наручные часы: половина третьего ночи. Она, так и не зажигая света, не раздеваясь, опустилась на кровать и, склонив голову на подушку, прикрыла глаза. До её сознания донеслись звуки открываемой двери в прихожей. С минуту кто-то возился в коридоре, затем послышались медленные шаги по направлению к её спальне. Шаги смолкли прямо перед её дверью, после чего раздался слабый стук.

Дима будто чувствовал, что она не спит. В нём тоже бурлили противоречивые чувства, грызущие изнутри. Он тоже потерялся в себе. И теперь был словно на распутье.

- Проходи, – прекрасно зная, что это может быть только он, бросила в сторону двери Согдиана.

Оказавшись в комнате, Дима тихо закрыл за собой дверь и, не включая света, приблизился к кровати.

- Я знал, что ты не можешь уснуть, – наконец, произнёс он после минутного молчания. И, не спрашивая разрешения, сел возле неё. – Тебе не холодно?

- Мне всё равно, – последовал безразличный ответ, и Согдиана устало вздохнула.

- Не нужно так, – мягко сказал он и, тоже приняв горизонтальное положение, повернулся к ней лицом. – Согдиана, жизнь ведь не заканчивается…

- Ты думаешь? – грустно поинтересовалась она и опять замолчала.

- Прости меня, – вздохнув, проговорил Бикбаев. – Наверно, ты и обо мне думаешь плохо. Думаешь, что я встречался с тобой ради каких-то расчётов. Но это не так, правда. Мы с тобой оба не виноваты в том, что любили тех, кто наплевал на наши чувства…

- Я очень хочу забыть всё, – призналась Согдиана. – Но не могу…

- Если бы ты знала, как я хочу, – вторил ей Дима. – Но сейчас мне важнее другое: простишь ли ты меня после всего? Заслуживаю ли я ещё хоть какого-то снисхождения?

- Я не обижаюсь, – выдавила Согдиана еле слышно. – Сама не знаю, почему.

- Знаешь, – он задумчиво уставился в потолок, – должно быть, я не могу отвыкнуть от Насти потому, что после неё так и не знал других женщин. А ведь это могло послужить хорошим лекарством. Наверняка кто-то сможет заставить меня забыть её?

Согдиана молчала. Дима вновь повернулся к ней лицом.

- У тебя то же самое, – проговорил он, подумав. – Ты никого не знала после Пупса. Поэтому сейчас так тяжело…

- Наверно, мне сложно было даже представить кого-то, кроме него, – честно ответила она.

- А ведь мы могли бы быть сильнее, Согдиана, – Бикбаев приподнялся на локте и в темноте заглянул ей в глаза.

- Что ты имеешь в виду?

- Порой так не хватает простого утешения, ласки, – он протянул руку и погладил её по волосам. – Это единственное, что может спасти. А мы с тобой даже не были близки, нисколько, Согдиана, – дыхание его участилось, и, приблизившись, он начал с нежностью её целовать.

Когда её губы раскрылись в ответном поцелуе, он почувствовал себя смелее. Его руки опустились ниже, лаская её колени. Не встречая с её стороны совершенно никакого сопротивления, Дима продолжил целовать её. Сначала губы, потом шею и плечи. Выпрямившись, он сел над ней и начал расстёгивать платье.

Согдиана была в абсолютном отчаянии. Она сходила с ума от постоянных мыслей о Егоре, она не хотела о нём думать. Она не хотела ничего. И сейчас, чувствуя на себе чужие губы, она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. Но не двигалась и ничего не говорила. Она покорялась. Будь что будет. Она не могла продолжать находиться в подвешенном состоянии. Бездействие и равнодушие к собственной жизни убивало в ней последние эмоции. А она хотела освободиться. Неужели у неё нет права на выбор? Права на попытку что-то изменить? И пусть это окажется ошибкой, она уже столько их совершила! Сейчас её волновало лишь одно: тяжёлый груз, камнем лежавший на сердце. Она должна от него избавиться, должна всё выбросить, вычеркнуть, стереть…

Что касалось Димы, у него в голове наоборот не было практически никаких посторонних размышлений. Он был зациклен только на действиях. Победно справившись с платьем Согдианы, он отбросил его в сторону и принялся раздеваться сам. Глаза привыкли к темноте, и он видел её лицо. Согдиана опустила взгляд, словно стыдясь того, что происходит. Даже при всём желании Дима не смог бы догадаться о направлении её мыслей, но он и не пытался. Он лишь склонился над ней с очередным поцелуем и свободной рукой нащупал застёжку её бюстгальтера.

На миг глаза Согдианы широко раскрылись, и он отчётливо увидел в них две крупные слезы. Это немного сбило его с толку, и он остановился.

- Ты что, плачешь? – пробормотал Дима, коснувшись её лица. – Почему ты плачешь?..

- Не знаю, – еле слышно выдавила Согдиана, но тут же сама смахнула набежавшие слёзы ладонью и в необъяснимом порыве прижала голову Димы к своей груди. – Не останавливайся, пожалуйста. Я так хочу забыть его, прошу, помоги мне…

Эти слова, сказанные с таким непередаваемым отчаянием в голосе, подействовали на него словно горячий душ. Он ещё с большим рвением принялся осыпать её тело поцелуями. Внутри у него всё кипело от мысли, что сейчас они сольются в страстном единении. Слишком долго он ждал, и вот теперь наконец-то утолит свою жажду. А вместе с тем покажет ей, что тоже кое-что может. Что не только от прикосновений какого-то недоноска она может дрожать в экстазе, что он даст ей гораздо больше страсти, он отдаст всё, на что только способен…