– Да, сегодня утром я не смог поехать в Рунжи, но один день можно обойтись и без свежих овощей и фруктов.

– Позвони Рафаэлю, – советует Франсуа.

– Я ему уже говорил. – Тарик обхватывает ладонью стакан.

Тарик продолжает разглагольствовать и на обратном пути. Мансебо молчит. Ему немного грустно. День почти прошел, а писатель так и не показался. Может быть, все так и закончится ничем и все это задание окажется сущей бессмыслицей. Наверное, ему не удастся ни о чем рассказать мадам Кэт. Мансебо совсем пал духом, когда они наконец добрели до магазина. Тарик рассказывал про какого-то бомжа, который утром оставил в мастерской пару ботинок.

Мансебо настолько подавлен, что уже не думает о необходимости вести себя как обычно, и это, как ни странно, успокаивает его, и он на самом деле начинает вести себя как всегда. Однако он помнит, что должен проехаться на машине, чтобы в доме воцарилось спокойствие.

Машина завелась с первого поворота ключа, но ради правдоподобия Мансебо включает стартер несколько раз, потому что все должны слышать, как он проверяет мотор. Мансебо тяжело вздыхает и выезжает в плотный поток машин. Знойный воздух висит неподвижно. «Я сейчас становлюсь виновником парникового эффекта», – думает Мансебо и останавливается на красный свет. Это чистое безумие – выезжать на улицу после того, как всех призвали не пользоваться сегодня машинами. Мансебо медленно объезжает квартал. Проезжая мимо «Ле-Солейль», он видит, как из-за бутылок на витрине на него смотрит Франсуа, машет рукой и вскидывает брови, словно спрашивая, все ли в порядке с машиной. Мансебо в ответ поднимает большой палец и изображает на лице широчайшую улыбку. Надо немедленно положить конец этой автомобильной истории.

Несмотря на то что Мансебо находится в какой-то сотне метров от своей овощной лавки, ему кажется, что он заново открывает для себя до боли и жути знакомый квартал. Как будто видит его в первый раз. За тридцать лет он исходил квартал вдоль и поперек, но ни разу не ездил по нему в машине. Для этого, собственно, не было никаких причин. Захваченный своими мыслями о том, что с места водителя квартал выглядит совсем иначе, Мансебо сворачивает на улицу с односторонним движением, и парижане отреагировали мгновенно, принявшись отчаянно сигналить, чтобы обратить внимание Мансебо на его оплошность.

Мансебо поднимает руку, чтобы показать всем, что заметил свою ошибку, вполголоса ругается и начинает лихорадочно озираться, чтобы поскорее снова выбраться на надежный бульвар. Мансебо охватывает волнение. Движение пугает его. Пока не загорелся зеленый, у него есть небольшая передышка. Из-под шапочки на лоб потекла струйка пота. Ничего, надо просто дождаться подходящего момента и выбраться отсюда. По улице, разморенные жарой, бредут туристы с развернутой картой.

Мансебо скашивает глаза и видит нескольких голубей, невозмутимо справляющих нужду на балконе. Наверное, они не могут летать и испражняться одновременно, почему-то думает Мансебо. На светофоре вспыхивает зеленый свет. Мансебо перестраивается вправо и испытывает невероятное облегчение, видя впереди родной бульвар. Чем ближе к бульвару, тем медленнее становится движение. В этот момент Мансебо замечает писателя. Он идет по направлению к пожарной лестнице. В руке писатель держит пачку документов. Мансебо сигналит, хотя и прекрасно понимает, что это ни на йоту ему не поможет, но зато нажатие на клаксон позволяет сбросить лишний стресс. Включив левый поворотник, он одновременно поворачивает вправо.

Впрочем, выбора у него не было. Он не может, не имеет права упустить такой шанс. Плотное движение отнюдь не мешает Мансебо, оно позволяет ему ехать с той же скоростью, с какой писатель идет по противоположной стороне бульвара. Мансебо изо всех сил сжимает руль. Писатель сворачивает на улицу Шеруа. Мансебо давит на газ и быстро огибает развязку с круговым движением, чтобы снова оказаться рядом с писателем. Улица ýже бульвара, и Мансебо оказывается совсем близко к объекту наблюдения и может не спеша внимательно его изучить. Писатель идет, глядя прямо перед собой и ни о чем не подозревая. Ничто в облике этого человека не говорит о встрече с любовницей. Мансебо, правда, не вполне понимает, какими, собственно, должны быть такие признаки. Следы губной помады? Нет, это слишком прямолинейно и грубо. Мансебо во все глаза смотрит на писателя, стараясь отыскать какие-то следы неверности, когда вдруг ощущает сильный удар.

Мансебо грудью ударяется о рулевое колесо. Он не пристегнулся ремнем безопасности, потому что решил всего лишь сделать круг, чтобы проверить машину. Все остановились. В машине наступила тишина. Мансебо решает посмотреть писателю в глаза. Он тоже, как и многие пешеходы, застыл на месте. Таксист, молодой, низкорослый, татуированный парень, уже вышел из машины на тротуар. Мансебо, по рассеянности, въехал в такси.

Мансебо понимает, что должен выйти из машины и объясниться. От удара у него сильно болит грудь. Он берет четки, висящие на зеркале заднего вида, и открывает дверь машины. Боясь, что его могут принять за террориста, ибо в последнее время виновниками всех терактов стали считать мусульман, он прячет за спиной жемчужные четки и начинает потными пальцами перебирать их – жемчужину за жемчужиной. Так всегда поступал его отец, попадая в неприятные ситуации.

На месте происшествия словно из-под земли появляются двое полицейских. Мансебо недоумевает, как они смогли попасть сюда так быстро. Вероятно, они занимались неподалеку неправильно припаркованными на бульваре машинами. Оба уже приготовили блокноты.

Левая фара пикапа разбита вдребезги. Хуже было то, что и на машине такси виднелась изрядная вмятина. Прежде чем подойти к Мансебо, один из полицейских сказал, что остаться следует только тем из пешеходов, кто сам видел происшествие. Остальные могут идти своей дорогой.

Мансебо бросает взгляд на писателя, который остается стоять на месте после слов полицейского. Пальцы Мансебо стали настолько влажными, что он с трудом перебирает четки. «Не закончится ли мое задание после такого многообещающего начала?» – думает Мансебо. Если писатель заявит, что он свидетель, то все будет кончено. Они с писателем станут знакомыми, он, Мансебо, перестанет быть для этого человека сидящим напротив безымянным владельцем лавки и превратится в человека, въехавшего в таксиста.

Водитель такси дает объяснения полиции, за что Мансебо очень ему благодарен. Мансебо уверен, что шофер говорит, как все было на самом деле, потому что сам Мансебо не имеет ни малейшего представления о том, как все произошло. Писатель медленно уходит с места происшествия. Полицейский направляется к Мансебо.

Мои обязанности состояли в дальнейшей передаче поступивших электронных писем господину Белливье. Каждый раз, когда поступало сообщение, его надо было отправить дальше. Мой адрес был tout.mon.mondee@free. fr, и все сообщения, поступившие на этот адрес, я должна была передавать по адресу [email protected]. О том, почему эти письма нельзя передавать непосредственно месье Белливье, в контракте не было сказано ни слова. К тому же из контракта следовало, что я не имела права сохранять письма или что-то в них менять, – я должна была неукоснительно передавать их дальше.

Очень странно, что перед моим первым рабочим днем я прекрасно спала, несмотря на поразившую город жару. Тогда я не знала, что пройдет куда больше времени, прежде чем я обрету спокойный сон, и что он не зависел от колебаний температуры. Я взяла с собой зеленые контактные линзы, хотя они не были мне нужны на новой работе. Но какая-то часть моего существа была уверена, что большую часть дня мне придется провести в кафе.

По пути к новому рабочему месту меня подстерегало множество опасностей. Первая – вращающиеся двери, которым никогда нельзя доверять. За дверями следовала следующая опасность – стойка приемной. Меня могли остановить на этом пункте. Возможно, до девушки у стойки дошли слухи о том, что кто-то попытался незаконно проникнуть на верхний этаж здания. Возможно, камеры наблюдения позволили зафиксировать, что два человека прошли в здание, пользуясь подложными пропусками. В ящике стола девушки теперь лежит фотография преступников – то есть моя фотография и фотография моего спутника. Мужчины и женщины. Но поймают они только женщину, потому что она оказалась достаточно глупа для того, чтобы вернуться на место преступления. И если меня не остановит девушка за стойкой, то остановит пропуск. Загорится ли зеленый индикатор, когда я приложу карточку к валидатору? То, что карточка сработала накануне, не говорило ровным счетом ни о чем. Возможно, она была уже просрочена.