– Верочка, быстрее! – волновалась за нее Люба. – Верочка, они уже идут! Они уже близко. Да выплюнь ты ее!

Но расстаться с разжеванным куском Верочка не могла даже ради потрясающих кавалеров, даже ради подруги, смотрящей на нее пронзительно-умоляющим взглядом.

Наконец Верочке удалось справиться с ветчиной. Она глотнула, откинулась на спинку скамейки и очень кстати разразилась веселым смехом. Мужчины как раз подходили. Услышав смех Верочки, они невольно притормозили. Мало было таких мужчин, кто мог пройти мимо, услышав звенящие колокольчики, которые щедро рассыпала сейчас Верочка вокруг себя.

– Ой, да что ты говоришь! Вот умора! Ха-ха-ха!

Средство было давно проверенное. Мужчины тут же пожелали узнать, что вызвало такой смех у очаровательной незнакомки. А потом поинтересовались, не могут ли они присоединиться к веселью.

– Да, конечно! – простодушно сказала Верочка. – Запросто!

Любочка чуть не зашипела от отчаяния. Что она делает? Учишь Верку, учишь, а она в самый неподходящий момент выдает такое. Разве можно так сразу соглашаться на поступившее от мужчины предложение? Нужно сначала помурыжить кавалеров хорошенько. Чтобы они в полной мере осознали выпавшее на их долю счастье. И даже тебя всю трясет от нетерпения и желания поскорей и поплотней познакомиться с этим мужчиной, ни в коем случае нельзя давать ему знать об этом.

А Верочка, словно забыв все уроки подруги, еще и добавила:

– Садитесь к нам на лавочку.

Люба чуть сознание не потеряла от злости. Садитесь! На лавочку! Еще вином их нашим угости! Хотя нет, вино уже выпито, и стаканчики пусты. Ну, тогда черешней угости. И еще ветчины… ветчины своей любимой не забудь им предложить!

Видимо, Верочка по простоте душевной именно так и собиралась поступить. Но поймав взгляд подруги, вовремя осеклась. А мужчины оказались довольно галантными и на дармовое угощение совсем не падкими.

– Что же нам с такими красивыми девушками просто на лавочке сидеть? Может, интереснее найдется место?

– Это какое же?

– Погода превосходная.

– Просто как на рождественских открытках, – рискнула заметить Любочка. – Знаете такие, где с неба светит луна, всюду снег, а двое влюбленных едут на санях.

– Так как насчет того, чтобы покататься на саночках?

Девушки молчали, потому что не придумали, как повыламываться, чтобы в итоге не остаться с носом. Погода и впрямь сегодня была чудесная. И это было тем более ценно, что уже очень долгое время осень никак не хотела уступать очередь зиме. Снег выпадал и почти сразу таял, оставляя после себя мерзость и грязь. Температура держалась где-то около ноля. Ночью еще был морозец, а днем все снова таяло и превращалось в грязное месиво. И вот сегодня ночью выпал снег, ударил мороз и наконец-то наступила настоящая зима. Фактически это был первый снежный зимний вечер.

– Мы с братом как раз собирались поехать в парк и прокатиться на санках. Не составите ли нам компанию?

Значит, они братья. И хотят покататься на саночках. Очень мило. И предлагают подруг покатать. Надо было соглашаться. Но оставалось выяснить один вопрос, не туристы ли эти двое. Иметь дело с иногородними Любочка не любила. Познакомишься, влюбишься, а он потом возьмет и уедет к себе. Может, и тебя с собой звать станет. Но уезжать куда-либо из Питера, из своего любимого города, пусть даже и к мужу, Любочка не планировала.

И она спросила:

– А вы откуда приехали?

– Что значит откуда? Мы здесь родились и живем. А это имеет значение?

– Нет, никакого, – соврала Любочка.

– Так что? Поедем?

И подруги согласились. Да, вот так взяли и согласились без всякого предварительно намеченного Любочкой выпендрежа и лишнего кокетства. И пусть Саша с Андреем, как представились братья, думают о них что хотят. Пусть даже думают, что они оба настолько неотразимы, что подруги просто не в силах были им отказать. Честно, это ведь так и есть. И пусть девушки согласились на продолжение знакомства, но как же им было поступить иначе, если дальше на лавочках сидело еще три десятка таких же вот соискательниц, только и ждущих, чтобы наброситься на добычу, если подруги лопухнутся и упустят сейчас свой счастливый шанс.

Позднее братья признавались подругам, что в тот первый вечер именно своим быстрым согласием они их и подкупили.

– А то бывают такие кривляки, которых упаришься, прежде чем куда-нибудь дозовешься.

– Но люди больше любят то, что им с трудом достается.

– Что такого особенного в том, что мы позвали вас покататься? Не замуж ведь мы вас за себя звали. Чего из-за ерунды-то ломаться?

Прогулка оказалась очень приятной. Молодые люди были сама любезность. Шампанское лилось рекой так же, как и другие напитки, и в итоге вечер закончился так, что подруги его не помнили. Очнулись они уже утром на другой день, каждая в своей кровати и в одиночестве. Жутчайшая головная боль говорила о том, что вечер вчера прошел на славу.

– Вот только почему я об этом ничего не помню?

Любочка пыталась вспомнить хоть что-нибудь, но воспоминания были отрывочными и хаотичными. Где-то они прерывались совершенно, и на их месте зияли настоящие черные дыры. Где-то отрывки воспоминаний позволяли краснеть. Например, Люба точно помнила, что какая-то удивительно похожая на нее девушка отплясывала топлес на танцполе. Но где находился этот самый танцпол? Любочка помнила светящиеся квадратики, по которым нужно было прыгать, что она вроде как и делала, а вокруг толпились восхищенные зрители, перемещающиеся между игровыми автоматами. Значит, это был не ночной клуб, а что-то вроде парка развлечений?

В комнату заглянула бабушка. Выглядела она сердито, хотя в уголках глаз у нее пряталась улыбка.

– Ну что, гулена? Как чувствовало сердце, не поехала на дачу с твоими родителями. Страшно представить, что бы тут было, заявись ты вчера вечером домой, а тут никого!

– А что бы было, бабушка?

– Известно что. Красавец-то твой все глаза на меня выпучил, когда я из комнаты появилась. Ты ему, видать, наплела, что дома у тебя никого. Вот он на продолжение предновогоднего банкета и надеялся. А тут я! Долго он на меня глазел, я уж ему прямо так и сказала, не надейся, милок, я не привидение, и в воздухе сама собой не растаю. Тащи мою девку до ее кровати, а потом гуляй себе отсюда подальше.

– Что? Так и сказала?

– Чуток повежливей, – призналась бабушка. – Но смысл был этот самый.

Любочка ахнула:

– Бабушка!

– А что бабушка! Скажи спасибо, что я его вовсе мокрой тряпкой не отходила и с лестницы не спустила.

– Да за что же?

– А зачем он тебя напоил?

– Никто меня не поил. Я сама… напилась.

– Ах, сама… Ну, так я тогда тебя за эту твою самостоятельность и отхожу ремнем.

И бабушка впрямь вытащила из-за спины припрятанный там толстый армейский ремень, сохранившийся у папы со времен службы в армии.

– Самостоятельная какая! – сердилась бабушка. – И где это в мое время было видано, чтобы девки в пять утра бы домой возвращались, пьяные в зюзю да еще и с кавалером под ручку! И тебе не стыдно?

– Стыдно.

– Он же тебя на себе тащил, – не унималась старушка. – Ты же на ногах стоять не могла. Он тут такое с тобой мог учинить, а потом в Сеть видео выложить. Думаешь, я не знаю, какие сейчас нравы у молодежи? Навсегда бы опозоренной оказалась!

– Бабушка, да он хороший.

– Все они хорошие, пока спят зубами к стенке. Вот вернутся завтра вечером родители, я уж им расскажу о твоих художествах.

И бабушка вышла, сердито хлопнув дверью. Впрочем, настроение у нее было больше показным, воспитательным, потому что уже через пять минут она принесла внучке поднос, на котором стояли две кружки. От одной поднимались в воздух мелкие лопающиеся пузырики – это таяла в воде таблетка шипучего обезболивающего. А в другой кружке оказался крепкий чай с сахаром, долькой лимона и, как показалось Любочке, несколькими ложечками коньяка. От этих двух напитков, выпитых по очереди, терзавшая внутренности тянущая тошнота несколько отступила. И Любочка смогла позвонить подруге.