Так она потеряла единственного человека, который мог заступиться за нее – и теперь ей совсем житья не стало. Муж стал еще более жесток с ней, постоянно бил, когда напивался, насиловал после, заставлял делать тяжелую работу. Она умудрялась справляться, пока как-то раз, не упала в обморок посреди работы.

Муж, к счастью, понял, что она снова беременна, вновь стал относиться к ней чуть лучше. Через шесть месяцев появилась девочка, у ее матери прибавилось забот…. Вскоре муж снова начал избивать ее и насиловать, и теперь это видели маленькие дети, которых отец пока не трогал. Они тут же начинали плакать, сын просил, чтобы отец не делал маме больно…. Но он ничего не слушал, и когда его семилетний сын попытался вступиться за мать, жестоко побил его, чтобы не лез не в свое дело. Дочь же и не пыталась помочь брату – начинала плакать, когда отец снова бил и насиловал мать, боясь, что он побьет и ее заодно, забивалась в угол подобно маленькому зверьку. Так она росла тихим, забитым ребенком, твердо уяснившим, что все мужчины – деспоты, смертельно боялась отца, жалела мать…. А многострадальная женщина, родив очередного, мертвого ребенка, умерла сразу после родов, оставив детей на попечение отцу…

Юля хотела бы узнать дальнейшую судьбу своих детей из этой жизни, но поняла, вернувшись вновь сознанием в действительность, что это невозможно. Она может сколько угодно гадать, что с ними стало, но истины не узнает никогда…

Упорядочивая только что увиденное в общую картину прошлых жизней, Юля убедилась в том, что та ее жизнь была самой мрачной. Единственной ее радостью тогда были дети, но и они страдали от жестокости отца. И теперь ей было понятно, почему она смогла безропотно сносить издевательства и побои от банды – потому что в прошлом, сталкиваясь с подобным, могла лишь терпеть и страдать – ведь была слишком слабой…

— Помнится, ты говорил, что можешь сделать горечь и боль негативных воспоминаний моим преимуществом,— протянула Юля, обращаясь к Хиджи – тот устроился на большом камне у стены пещеры,— наверное, через жажду мести, которую я копила бы в душе?

Кивок Хиджи был ей почти не нужен – она и так знала, что права. И уверилась окончательно в том, что кроме атак Энергетическими лучами Хиджи ничему не способен ее обучить.

— Я вовсе не бездарность, как ты подумала только что,— произнес Хиджи холодно,— тем более, если сравнивать с Юкумбой – он тебя только уходить в воспоминания научил.

— Он – ангел Лесов Надежды,— отрезала Юля, почувствовав волну негодования в душе,— это говорит о многом. Юкумба прекрасно понимал меня, вера в мои силы, надежда была в каждом его слове, взгляде…. К тому же, он спас меня от Блуждающего Луча.

— А если вкратце – носился с тобой, как с маленьким ребенком,— произнес Хиджи презрительно,— а тебе это, конечно, пришлось по душе – Юкумба, тем самым, избавил тебя от многих проблем, которые ты должна была решить сама в Тернистых Садах. А вот в решении земных проблем оказался бессилен.

— Он дорожит мной, как никогда не будешь дорожить ты,— сказала Юля тихо, чувствуя осадок печали и горечи в душе,— и искренне заботится обо мне. Ты же со мной как коллекционер обращаешься, я тебе нужна, потому что много даю тебе, как подопечная.

Хиджи пронзил ее долгим, немигающим взглядом, сказав после:

— У тебя странное мнение о наших отношениях, Юля, очень странное. Но все же ты права – я тобой не дорожу. Ангелы Пещер Ненависти в принципе не могут привязаться к своим подопечным. А вот ангелы Лесов Надежды, как правило, очень привязаны к тем, кого опекают, и чем больше время опеки, тем сильнее привязанность. Но опекать и оберегать – одно, а иметь возможность защитить и реально помочь – совсем другое. Только став Другом-Советчиком, ангел Лесов Надежды может дать хорошую защиту своему подопечному, и не раньше.

— Мне уже все равно,— откликнулась Юля равнодушно,— ты ведь сейчас мой хранитель, не Юкумба. Как бы против этого я не была, изменить это обстоятельство не могу.

— И запомни это,— сказал Хиджи,— чтобы больше не было иллюзий на этот счет.

Юля не ответила – она продолжила тренировку, выбирала хорошие моменты, замыкая их в круг…

17.06.День.

— Твой папа умер.

Три простых слова в своей совокупности, сказанные мамой Юли, ошеломили и шокировали девочку. Он умер…. Его больше нет…. Его не смогли спасти…

Эти мысли, эхом отдаваясь в сознании девочки, держали ее в оцепенении – она больше ничего не могла воспринимать, не могла мыслить. Действительность раздробилась на отдельные кусочки, не складывающиеся в единое целое, урванные из мира органами чувств: бледное, полное горечи и непонимания лицо матери, шум играющей малышни за окном, слова популярной песни, доносившейся из квартиры снизу… Все вопросы, что она могла задать, застряли у Юли в горле, и она, чувствуя нереальность происходящего, медленно пошла к своей комнате – просто чтобы не стоять на месте, села на кровать. И, вспомнив, каким был отец до того, как запился, заплакала – сначала тихо, чувствуя, как слезы текут по щекам. Затем, осознав в полной мере происшедшее – горько, навзрыд, чувствуя разъедающие волны отчаяния, безысходности, горечи в душе…

Ласковые объятия матери заставили Юлю рыдать еще громче – до тех пор, пока слез не осталось.

И тогда она услышала тихие слова:

— Твой отец умер, и с этим ничего не поделаешь. Теперь мы с тобой вдвоем остались. Будем поддерживать друг друга…

Тут она заплакала, и теперь Юля утешающе гладила маму по спине, пока она не взяла себя в руки.

— Все будет хорошо, доченька,— приговаривала ее мама ласково,— все будет хорошо…. Нам будет тяжело, но мы справимся…

Но Юля не могла воспринимать эти слова – горе было слишком велико и блокировало ее сознание так, что она не могла мыслить и осознавать. И, чувствуя, что ей все безразлично, впала в тяжелый сон…

Следующие три дня остались в памяти Юли черным пятном. Вместе с мамой она готовилась к похоронам отца, правда, больше морально, чем физически. Артем, узнав о горе Юли, все свободное время был с ней, поддерживал одним лишь присутствием, понимая, что ей сейчас тяжело, и, порой, не говорил ни слова. Но Юле именно поэтому становилось чуточку легче – слова ничего не значили для нее теперь.

Родители Артема, навестив Юлю, выразили ей и ее маме свои соболезнования, и помогли материально, предоставив недостающую сумму на похороны и отпевание в церкви. Мама Юли и не знала, как их благодарить, и, разумеется, пригласила на похороны.

20.06.День.

Похороны прошли очень скромно, кроме Юли, ее мамы и семьи Артема были две сотрудницы Юлиной мамы по работе и родители Юлиного отца, которые жили в деревне. Сначала отца Юли отпевали в церкви, затем повезли на кладбище. Юля со стеснением в сердце смотрела, как гроб с телом отца опускают в вырытую яму, закидывают землей…. Не удержалась от слез, и почувствовала, сквозь мамины объятия, что она тоже плачет.

Когда поставили памятник, они еще немного постояли у могилки, а потом все вместе пошли прочь, к машине, на которой их должны были отвезти в город.

На следующий день Артем пришел к ней, чтобы поддержать. Юля знала, что он собирался в лагерь, и, спросила, что, должно быть, он уже опоздал.

— Сезон начнется через день,— сказал мальчик в ответ,— так что я успеваю. Поедешь со мной?

— Я с мамой хочу побыть,— покачала головой Юля,— и потом, мне никакой отдых не нужен сейчас.

— Ты должна развеяться, дочка,— произнесла ее мама, что зашла в комнату минутой ранее,— этот отдых пойдет на пользу тебе. Так что едь, не сомневайся.

— Было бы неплохо поехать,— пожала плечами Юля, когда мама вышла из комнаты, предоставив ей время для обдумывания предложения Артема,— но ведь туда путевки заранее приобретают?

— Отец узнал вчера, что одна девочка заболела и поехать не сможет,— отозвался Артем,— и подумал, что ты сможешь поехать вместо нее. Мои родители все устроят. Поедешь?