Ночной холод беспрестанно крал крупицы еле ощутимого тепла. В камине слабо тлели угли. Я сидела в кресле-качалке и угрюмо глядела в оранжевые проблески угасающего огня, представляя как они, должно быть, красиво отражаются в моих глазах.

Зачем я иду у тебя на поводу и позволяю втягивать себя в эту игру? Зачем снимаю комнату в дешевом дряхлом отеле на окраине страны, почти у южной границы, где редко бродит даже самая заблудшая душа?

Поздняя осень рьяно атаковала здешние места, превращая ночи в промозглый, сырой, часто с сильными дождями, холод. Дрова тут были на вес золота, и выданные мне хозяином лачуги я экономила, как могла.

Поежившись и подтянув вытертый шерстяной плед под подбородок, я пошарила за спиной и достала белый измятый конверт. Рядом на столе бодро горела длинная свеча. Я наклонилась вправо к свету и вытащила зачитанное до дыр письмо.

«С 14 ноября жди меня в деревне Сенча, сними комнату в гостинице “Ниджи”, я появлюсь, когда смогу».

Ни приветствия, ни обращения, ни подписи.

Я мрачно усмехнулась и поднесла бумагу к фитилю. Пообещала хранить все его «письма», пусть даже они будут как записки, только вот зачем? Какую теплоту они несут? Где трепет? Хотя бы что-то, что могло б порадовать?

Пламя тут же распространилось на листок и быстро уничтожило наспех написанный указ, оставив ожог на кончиках пальцев. Я погладила подушечки и поднесла ладонь к холодным губам.

Последний раз мы виделись два месяца назад. В похожем, но более уютном месте. Он не хочет огласки отношений. Не хочет пока возвращаться в Коноху. Ему нужно время. Вот что он сказал.

Как долго мне еще замерзать в продуваемой всеми ветрами комнате? Как долго скрючиваться под тонким одеялом, проклиная дешевизну номеров и жесткий как титан матрас?

Зачем я иду у тебя на поводу?

Моя болезненная влюбленность, а ныне моя больная любовь меня погубят. Я слишком долго терпела и ждала. И слишком быстро прыгнула в ту пропасть, что он приготовил для меня. Одна его фраза: «Я хочу остаться с тобой и не хочу искать никого другого», разрезала на спине кожу от лопаток до поясницы и высвободила со жгучей болью два огромных крыла Счастья.

На них я и летала и принимала все, что он нам создавал. Такая жизнь казалась мне логичной. Потому что я старалась ее выстроить с таким сложным человеком как Учиха Саске.

Однако неделю назад я поняла, что наступил переломный момент. Время редких тайных свиданий, постоянное ожидание чуда и страх остаться брошенной - должны уйти. Иначе долго я не протяну.

Мне нужно сказать ему правду, нужно потребовать определенности и четкого ответа: остается он рядом или нет. Очень страшно, я не знаю чего ждать и действую наобум. Но одно я представляю совершенно ясно: каков бы ни был его ответ, узел все равно развяжется, и я обрету либо столь желанную неволю с ним, либо тоскливую свободу без него.

Порыв ветра открыл внешнюю раму и громко стукнул ею о внутреннюю. Удар металлической защелки о стекло заставил вздрогнуть и бешено заколотиться сердцу.

Я встала и подбежала к злополучному нарушителю покоя. Деревянный подоконник давно прогнил, закрепитель для шпингалета отщепнулся вместе с куском деревяшки и лишил опоры наружное стекло. Разбушевавшийся ветер завершил мучения хлипкого крепления и попытался прорвать оборону моей комнаты.

Свет уличного фонаря вяло освещал эту часть номера, но его было достаточно, чтобы произвести кратковременный ремонт. Наспех закрепив расхлябанный шпингалет, я поглядела наружу и заметила плотную тень, шагающую по направлению ко входу в отель.

Отскочив от окна, я засуетилась, начала приглаживать воротник рубашки под теплым пуловером, подтягивать удобные обтягивающие штаны и немного сползшие шерстяные носки. Мне нельзя сейчас простужаться.

Я зажгла еще две свечи, проверила, отперта ли дверь, придвинула кресло-качалку поближе к столу и села в ожидании, не забыв как следует укутаться пледом.

Через минуту полоска пола у порога осветилась тусклым коридорным светом. Темная фигура неторопливо вошла в номер, видимо, боясь меня разбудить.

- Почему ты не спишь? – спросил как будто простуженный голос.

- Ждала тебя.

- Уже три ночи.

- Какая разница, - пожала я плечами. – Для меня время в этом месте слилось в единый серый бесконечный час.

- Я спешил, как мог. Был в другой стране.

- Понятно.

Обычно он делился со мной подробностями своих миссий или исследований, связанных с кланом, но на этот раз мне не хотелось их выслушивать.

- Ты бледна. – Саске подошел ко мне и опустился на одно колено. – Ты нездорова?

- Мне здесь неклимат. - слабо улыбнулась я, чуть зажмурившись от прикосновения его руки к моей щеке. – Я устала от местного радушия за эти два с половиной дня.

- Прости, - шепнул он и потянулся ко мне с поцелуем.

Соскучился. Всегда так. Ему нравится близость со мной, а в разлуке ее очень не хватает.

Я ответила на его осторожную пылкость более чем сдержанно. Учиха отстранился и вопросительно поднял бровь. Глядя на него сверху вниз, на возмужавшее лицо, пляшущие блики огня в черных глазах, затаенную ласку, которую он изо всех сил старался воспитать в себе, - я почувствовала таяние льда, заморозившего мое сердце.

Неспособность ему противостоять – вот то, что я любила и ненавидела в себе.

Ну зачем я иду у тебя на поводу?

- В чем дело? Ты плохо себя чувствуешь?

- Нам надо поговорить.

Он вздохнул.

Я часто пыталась слегка сдвинуть Учиху в нужное мне русло, привить ему мысль о семье, о совместном быте. Я не давила на него, старалась поступать мудро и ненавязчиво. Но он ведь знает, черт его дери, что я зависима в своей любви к нему и все приму. Все вытерплю.

- Дай мне еще время, Сакура. Я обещаю все наладить. Но пока что не готов.

- Ты любишь меня?

- Не знаю. Прости.

Заметил боль в моих глазах.

- Я так долго скрывался от любви, так долго ее отвергал. Я разучился любить, пойми. Однако хочу научиться испытывать это чувство снова. Я не лгу тебе.

- А почему со мной?

- Ты мне близка. Мне нравится твое общество. Нравится твоя стать и твой характер. Пусть раньше я этого не замечал.

- Чтобы впустить в свое сердце любовь, надо чаще и дольше видеться с человеком, с которым ты хочешь ее разделить.

- Дай мне время.

Он вдруг откинул плед, взял меня за руку и быстрым, но аккуратным рывком поставил мое тело на ноги и прижал к себе. Немного грубым движением запрокинул мою голову, смахнул волосы с лица и стал целовать в губы, требуя все больше и больше отдачи.

Я ответила. А что еще оставалось делать? Я ведь тоже истосковалась по нему.

Холод в комнате стал уступать адреналину и постепенно разогревающейся крови. Страсть, с которой он напал - подавляла и подчиняла разум. Все, что вертелось у меня на языке, растворилось его ласками, подалось навстречу и закружило в урагане предвкушения и томной радости.

- Научи меня, - шептал на ухо хриплый голос. – Научи любить и покажи свою любовь. Покажи, как ты ждала меня.

Я вцепилась в его волосы и измучила наши губы, как он хотел, плотно прижимаясь к напрягшемуся телу и опуская свою руку на твердый живот.

Мокрый плащ страшно мне мешал и одновременно охлаждал вспыхнувшую страстью голову. Я молниеносно развязала тесемки и отшвырнула противную ткань в угол комнаты. Саске усмехнулся, подхватил меня под ягодицы, посадил на себя и медленно развернул нас к кровати.

- Постель ледяная, - напомнила я. – Мы там околеем.

- Мы там вспотеем, - пообещалось мне.

Двое тел плавно опустились на неудобное ложе, руки Учихи забрались мне под рубашку и шокировали своими ледяными прикосновениями.

- Холодные, - выдохнула я, едва не рассмеясь. – Саске, ты меня заморозишь.

- Извини, - со смешком ответил он и тут же посерьезнел. – А так тоже холодно?

Его пальцы коснулись моих сосков, заставляя их мгновенно затвердеть и стать послушным импульсом в очереди за удовольствиями.