И Яна терпеливо прошлась вместе с Алёной Петровной по всем углам и вешалкам. Безрезультатно.

– Опиши мне свою обувь. Какие у тебя были сапоги? – попросила Алёна Петровна.

– Белые.

– Я что-то не помню у тебя таких сапог.

– А я их только сегодня в первый раз надела. Папа на днях пришёл из рейса, привёз мне подарок из Европы.

– Понятно… – сокрушенно сказала Алёна Петровна.

Делать было нечего. Хоть и жила Яна рядом со школой, но не пойдешь же в январе по улице в тапочках! Алёна Петровна отвела Яну в учительскую, откуда Яна позвонила домой, и на её счастье дома оказалась мама – Марина Викторовна. Вскоре она принесла Яне обувь.

– Я чувствовала, Алёна Петровна, что так произойдёт! – сказала Марина Викторовна. – Знаете, сапожки импортные, очень красивые – просто изумительные! Я посоветовала Яне не надевать их в школу, чтобы ни у кого не провоцировать зависть. Дети есть дети! Вдруг кто-нибудь не справится с собой… Мне даже жалко ту девочку, которая это сделала.

Алёну Петровну немало удивила такая реакция женщины, дочь которой только что обворовали в школе. Родители в подобной ситуации имеют право быть требовательными, настаивая на компенсации.

– Может быть, напишете заявление директору? – спросила Алёна Петровна, стараясь исполнить свой учительский долг до конца.

– Да нет, не буду. Вы о пропаже знаете, а ребятам Яна сама завтра скажет, чтобы были внимательнее. Найдутся сапожки – хорошо, а если нет – что тут поделаешь? Будет и ей тоже наука. Папа наш, конечно, расстроится не меньше Яны, – с грустной улыбкой закончила Марина Викторовна.

Алёна Петровна, потрясённая случившимся, очень хотела помочь Яне найти сапожки, и через два дня её усилия дали результат. Гардеробщице Анне Яковлевне кто-то сказал, что это сделала Вика Мерзликина, которая училась в 6-м классе, и Анна Яковлевна, в свою очередь, доложила об этом Алёне Петровне. Но Алёна Петровна засомневалась: Яна была семиклассницей, к тому же довольно крупной девочкой, поэтому Вике, фигура которой была гораздо миниатюрнее, сапоги должны быть явно велики. Может быть, кто-то по-детски оговорил Вику? Алёна Петровна не знала, как ей быть в этой ситуации, но, пока она боролась со своими сомнениями, всё разрешилось без её участия. В выходной день Яна, возвращаясь с мамой из магазина, встретила Вику и увидела на ней свои сапожки. Видно было, что они ей велики, но Вику это нисколько не смущало: она шла по улице и явно хвасталась своей обновкой. Встреча с Яной и её мамой оказалась для Вики совершенно неожиданной, но она ничуть не растерялась.

– Это мои сапоги, мне мама купила! – уверенно ответила она на вопрос о сапогах.

– Да-а? И где же продаются такие сапоги? – удивлённо спросила Марина Викторовна.

– Даже не знаю… У мамы надо спросить.

– Очень интересно!.. Хорошо, давай спросим у твоей мамы, где она купила такие сапоги, – предложила Марина Викторовна.

– А её нет дома! Она на работе.

– Пойдём, пойдём – мы тебя проводим. Мало ли: может быть, мама случайно окажется дома… – настояла Марина Викторовна, и они втроём пошли к Вике домой.

Дверь им открыла Викина мама. Когда Марина Викторовна объяснила ситуацию, она неожиданно закричала:

– Что? Мы украли ваши сапоги?

– Нет, конечно… Не украли… Вика, наверное, соблазнилась, – Марина Викторовна старалась говорить как можно деликатнее.

– Соблазнилась, да? Стоите тут, красивые, холенные. Вы знаете, что у нас многодетная семья? У меня трое детей. Я вкалываю день и ночь, а вы со своими вонючими сапогами! Им, видите ли, сапог жалко!

– У меня тоже многодетная семья: трое детей, как у Вас. С детьми всякое может случиться. На то мы и родители, чтобы помочь детям, – опешила Марина Викторовна.

К этому времени Вика уже вошла в квартиру, сняла сапоги и наблюдала за развитием событий из-за спины матери.

– Ах, вы тоже многодетная семья? Что-то не похоже! Нате вам ваши сапоги, подавитесь!

С этими словами Викина мама схватила сапоги, швырнула их на лестничную площадку и захлопнула дверь квартиры.

Яна и Марина Викторовна стояли в оцепенении, а из квартиры доносился голос Вики, которая успокаивала мать, все ещё продолжавшую бушевать:

– Ладно, хватит, мам… Ну, успокойся… Пусть подавятся своими сапогами… правда ведь?

Это происшествие оставило у всех в школе неприятный осадок, но развивать ситуацию дальше не стали: учителя понимали причину произошедшего, старались много не обсуждать эту историю, и она стала постепенно забываться.

***

Месяц спустя Алёна Петровна снова проводила последний урок в 7-А классе, после которого, как положено, проводила учеников в гардероб. Когда почти все дети оделись, к ней подошла Лена Панова. Увидев расстроенное лицо девочки, Алёна Петровна спросила:

– Что случилось, Лена?

– Моей куртки нет, – ответила девочка с полными от слёз глазами.

– Боже мой, да что же это такое? Что за наваждение? Только с Яной разобрались, теперь вот у тебя куртка пропала! – взмолилась Алёна Петровна, своими словами невольно упрекая девочку, потому что Лена тоже была из благополучной семьи с хорошим материальным достатком и возможностью «доставать» красивые импортные вещи. После истории с пропажей сапог Алёна Петровна очень деликатно намекала родителям своих учеников, что им надо скромнее одевать детей в школу: для того и придумана школьная форма, чтобы у детей не было повода подчеркнуть разницу в материальном достатке родителей. Ведь не скажешь откровенно, что не надо давать детям в школу красивые, дорогие вещи, потому что их могут украсть! Как-то язык не поворачивается, потому что родители, в свою очередь, могут спросить: «А куда смотрит администрация школы? А чем занимается комсомольская организация? Так что же, это у вас пионеры воруют вещи? Или октябрята?» И вот теперь ей, видимо, придётся выслушивать подобные вопросы, потому что вторая крупная пропажа в школе, тем более в её классе, – это неслыханно! Кроме того, необычность этой пропаже (Алёна Петровна уже не сомневалась, что это пропажа) придавало то, что Лена была подругой Яны, месяц назад пострадавшей от кражи. Обе они рослые, крупные девочки, но Лена несколько полнее Яны, у неё голубые глаза, длинные, вьющиеся русые волосы, полные губы, и вся она своей медлительностью и флегматичностью производила впечатление пухлого домашнего пончика. Но это было внешнее впечатление, училась она хорошо, была обязательной и исполнительной ученицей. И вдруг такая беда…

Алёна Петровна совершенно растерялась. Анна Яковлевна тоже была очень расстроена случившимся и оправдывалась перед Алёной Петровной:

– Я же всё время на месте, никуда не отхожу! Господи, что же это за напасть такая?

Алёне Петровне пришлось успокаивать не только Лену, но и «бабулю», как все уважительно называли Анну Яковлевну, потому что искренне любили её за то, что она ко всем ученикам относилась с любовью, словно это были её собственные дети, хотя её дети и внуки давно выросли.

Куртка так и не нашлась, и Алёна Петровна, как и в случае с Яной, повела Лену в учительскую, чтобы та позвонила домой и попросила принести одежду. Вскоре пришла старшая сестра Лены – молодая женщина лет тридцати, такая же высокая и полная, как Лена, – и принесла ей пальто. Она не стала разбираться с младшей сестрой, а лишь многозначительно сказала:

– Объясняться будешь с родителями!

– А я-то тут при чём? – удивлённо спросила Лена.

– При том! – сухо ответила сестра, и Лена, не найдя в ней поддержки, ушла из школы в подавленном состоянии.

Всю следующую неделю в школе ни о чём другом, кроме как о пропавшей куртке, не говорили. В расследовании, так или иначе, принимали участие все. Даже ребята из других классов, которые приходили в кабинет Алёны Петровны на урок истории, непременно считали своим долгом спросить:

– Алёна Петровна, нашлась куртка? – и обязательно что-нибудь советовали или сообщали «полезную» информацию.

Детектив, да и только! Несмотря на поддержку всей школы, Алёна Петровна была уверена в том, что куртка вряд ли найдется, и её логика была проста: из-за того, что нашлись сапоги Яны, куртка Лены теперь не найдется никогда, потому что двум удачам не бывать. Вот так и думала: двум удачам не бывать!