– А ты, сестра, что же, не планируешь ничего здесь написать?

– Вот ещё глупости. Я и не взяла ничего, чем можно б было оставлять какие-то надписи. Портить рукотворные стены - это я ещё понимаю…

– Ну, а вот я на всякий случай мелки захватил, могу одолжить…

Это было б забавно, подумал Дэвид, надпись, что здесь была диверсионная группа Альянса. Когда-нибудь, спустя много времени, кто-нибудь был бы в восторге, обнаружив такую надпись. На самом деле все эти каракули и автографы выглядят смешными и мерзкими в дне сегодняшнем, а спустя столетия станут предметом археологии, как наскальные рисунки в истории Земли. Считается, что их наносили с ритуальными целями - а может быть, мы воспринимаем жизнь слишком серьёзно, и рисовавшие всё это были хулиганами своего времени?

– Не могу понять, почему такие замечательные пещеры никем полноценно не исследовались! Здесь же наверняка можно найти неисчерпаемый кладезь всего интересного!

– Например? - улыбнулся Фальн.

– Древние кости, сокровища… Неужели не находили, или никто не заходил достаточно далеко?

– Вот кости как раз и находили. Наверное, после этого дальше и не лезли.

– Что? Страшно интересно!

– Ну, когда-то давно это место использовалось жрецами Могота. Точнее, тогда Утмаса. Могота же раньше Утмасом звали, в некоторых племенах до сих пор ещё называют иногда…

– И они приносили человеческие жертвы?

– Ну видимо. В древности вообще всегда человеческие жертвы приносили, по любому случаю. Даже странно, что перестали. Но и теперь вот на островах матери, когда умирают маленькие дети, читают молитву богине плодородия…

– Что-то непонятно, при смерти детей - богине плодородия?

– Что ж непонятного? В древние же времена детей приносили в жертву, чтобы родилось ещё больше детей. Ведь зерно же закапывают в землю, чтобы из него родилось ещё больше зёрен? Что-то нужно отдать, чтобы получить ещё больше. Боги вообще любят видеть, что для них ничего не жалеют. Сейчас, конечно, уже так не делают. Старики говорят - вот потому боги к нам стали так неласковы. Не жертвуют богине детей, вот ей приходится самой их забирать. А матери, вроде как, задним числом оформляют как жертву. Не знаю, верит ли в это кто-то по-настоящему… На словах верят, может…

– А ты, Фальн, веришь?

– В хороших богов верю. Но сколько их хороших-то…

Подошли к первой развилке. Селестина вынула верёвку, Фальн старательно закрепил её за один из выступающих камней.

– Сёстры, а вы ужасы любите? Я так вот обожаю! Что-то сейчас представилось, вот уйдём мы в этот туннель поглубже, будем разматывать верёвку, а она вместо того, чтоб в один момент натянуться - приползёт к нам, оборванная… Ну или развязанная…

– И нас медленно, по одному, сожрут неведомые твари или, к примеру, призраки принесённых в жертву? Нет, спасибо, у меня планы на выходные были!

– Не, Мефалу не съедят. Мефала выживет, чтобы поведать о нашей ужасной судьбе!

Как ни крути, Фальн не обманул - пещеры были огромными и буйно разветвлёнными. И вполне понятно, почему вглубь они были так мало исследованы - потому что чем дальше, тем хаотичнее переплетались ходы, всё чаще, совершив круг, герои возвращались к исходной точке, всё чаще сталкивались с тупиком, завалом или постепенным сужением туннеля до такой степени, что даже у настырной Селестины развивалась клаустрофобия. Дэвид, конечно, тайком пускал Стража разведать, что там дальше в этих норах, пока что Страж не сообщал ничего интересного.

– Так… у меня вот чёткое подозрение, что вот этот тупик - это другая сторона вот этого, - Селестина деловито тыкала карандашом в карту, которую составляла тут же, в свете фонаря. То есть, между ними просто перегородка, мы сейчас с её обратной стороны.

– Звучит разумно.

– А вот здесь, получается, перемычка… Ну в общем, этот кусок у нас, считай, описан весь, молодцы мы. Знаете, у меня идея. В контексте твоих, Фальн, упоминаний про фильмы ужасов, конечно, глупая, но ведь мы пока сколько ходили - даже завалящего скелетика не встретили, и лично я на себе потусторонних взглядов не чувствовала. В общем, мы сейчас возвращаемся сюда и здесь у нас два туннеля. Что если нам разделиться? Верёвок и фонарей хватает. Пока у нас вообще никаких сложностей не было, встретимся потом на развилке… Ну или можно с развилки одного из туннелей врозь пойти… Жалко, конечно, что нет у нас какой-нибудь рации…

– Вот именно, нет рации. А если кто-то заблудится, как скоро остальные это поймут? Или попадёт в беду… Ну хотя бы ногу подвернёт. Нет, плохая идея. Лучше держаться вместе. Даже если кажется, что нечего бояться.

– Ну мы ведь разобьёмся по двое! - Селестина принялась многозначительно семафорить Фальну глазами, намекая, что это приличный предлог, чтобы оставить брата наедине с возлюбленной в столь романтичном месте, - у обеих команд будут верёвки, фонарь, еда, карта - я сейчас скопирую… Можно договориться - через час возвращаемся на исходную позицию и делимся, кто что нашёл. Ну Фальн, так ведь интереснее!

Следовало иметь несколько больший отряд, чтобы осилить такое дело, вздохнул про себя Дэвид. Раза так в три больше. И рации. Но Селестину можно понять, ей хочется охватить всё это поскорее. Раньше, например, чем Фальну надоест. И действительно, пока что, если не давать разыгрываться воображению, пещеры выглядят вполне мирно. На Минбаре Дэвид бывал в пещерах, там, правда, это несколько иное дело, ну так ведь Центавр вообще другой. Если на то пошло, тут даже скучновато, и найти б в самом деле эту бомбу поскорее, если она тут, конечно, есть.

– А правда, давайте попробуем так, - зачем-то подключился Милиас, - можно устроить соревнование, кто больше исследует за час…

– Ох и бесшабашные вы ребята! Ладно, как хотите. Но если мы кого-нибудь тут потеряем… Не хотел бы я себе, короче говоря, таких воспоминаний.

– Думаю, мы оба сумеем позаботиться о своих спутницах. Хотя сестрица моя такая, она сама о ком угодно позаботится.

Некоторое время туннели шли довольно близко и даже соединялись парой перемычек, благодаря чему члены команды слышали друг друга и пару раз перекрикивались, немного пугаясь эха. Но потом туннели всё явственнее стали уходить в разные стороны, голоса смолкли.

– Интересно всё же, почему Селестина настояла на этом. Потому ли, что она нетерпелива и ей не хочется провести в этих пещерах ещё пару дней, если не недель, или может быть, она хотела дать нам возможность пообщаться без свидетелей, что-то обсудить? Но что, обсуждать-то вроде нечего… Вы ведь… ничего пока не почувствовали, не заметили?

«Вы» - имелось в виду Дэвид и Страж.

– Нет… Страж не сообщает ни о чём опасном, ни о чём интересном, правда тоже. Он, конечно, полагает, что что-то здесь должно быть, но какого рода, что даёт ему такие подозрения - это ему сложно сформулировать.

– Да понятно… У меня вот тоже смутное ощущение, что что-то здесь должно быть, и наверное, совсем не то, что мы ожидаем, но сформулировать тоже не могу, хотя у меня с формулировками вроде получше.

– А может, наоборот, Селестина хотела остаться с Фальном, чтобы посвятить его в наши дела, полагая, что сделать это с глазу на глаз проще?

– Если так - ей виднее, конечно. Хорошо быть телепатом, вообще. Можно иметь некое представление о… степени искренности. В противном случае я б сейчас, наверное, опасался, что Фальн - вражеский агент и сейчас убьёт Селестину, а потом будет красться за нами…

– Не, не, Селестина может казаться нам наивной, но если она ему доверяет и хочет приобрести в союзники - наверное, оно того стоит.

– Ну, если б речь не шла о разных расах, я б ещё подумал, что они просто нравятся друг другу.

– Нравятся? В смысле… но он же…

– Да, ведь мы, кажется, не договорили об этом? Может быть, Селестина уже точно решила, что хочет его завербовать, и хочет, чтоб я пока развеял твоё смятение?

– Разве моё смятение имеет такое уж большое значение… Наверное, не самая важная сейчас тема. Да и она сама пыталась это сделать.