– Я не имею права что-то принимать или не принимать в ней, я не растила её. А вы… Не каждой женщине так повезло с мужчиной, как ей с вами.
Экран уже погас, а Сьюзен всё смотрела в своё заплаканное отражение. Вывел из задумчивости её сигнал вызова у дверей.
Она снова видела на своём пороге Зака Аллана. В этот раз какого-то ещё более растерянного и подавленного. Её припухших век он, к счастью, кажется, не заметил.
– Ты это… извини, что без предупреждения… Я вообще не думал, что зайду… А потом ходил, ходил туда-сюда – нет, решил, всё-таки зайду…
Сьюзен отошла, пропуская гостя в дом.
– Да нормально… Долго же можем не увидеться.
Зак вздрогнул.
– Ты… знаешь? Откуда?
– Не настолько ж в ящике живу. Джон звонил, упомянул.
– А… А то так-то никто не должен знать… Секретность…
На кухне Маркус, при неоценимой ассистентской помощи Софочки, кормил сына фруктовым пюре. Рядом Талечка что-то увлечённо брякала на детском ксилофоне.
– Старшая Таллия тоже такой хочет, - улыбнулась Иванова, перехватив взгляд Зака, - представляю, что тогда начнётся. В последнее время я чаще пускаю девочек поиграть с Таллией – она сама этого хочет.
– Это… не опасно?
– Имеешь в виду, не причинит ли она им вреда? Ну, я же рядом, так что она спокойна. Конечно, иногда случаются вспышки, тогда кто-нибудь из нас долго ещё не может избавиться от насланных ею видений… Но в основном я уже наловчилась вовремя ставить блок. Ей лучше, существенно лучше. Хотя незнакомому с ситуацией, может быть, так и не показалось бы. Недавно она сама попросила попить… Цельной, правильно построенной фразой, произнесённой вслух. Пыталась сама расчёсывать волосы… Врачи приходят к ней каждую неделю. Один раз взяли с собой Андо – ну, чтоб он понаблюдал работу телепатов-врачей в действии. Получилось, правда, не очень удачно – она сперва очень напугалась Андо, приняла его за мать…
Зак вздрогнул и помрачнел на этих словах.
– Извини, я не хотела… У вас по-прежнему… напряжённые отношения?
Про себя она подумала, что таким потерянным не видела Зака давно. Видно, что-то всё же случилось. Что-то из ряда вон выходящее…
– Ну, это как-то даже… Не знаю, что и делать, Сьюзен. А кроме тебя, и поговорить не знаю, с кем.
– Так в чём проблема, со мной и поговори. Таллия сейчас спит, дети тоже при деле, можем спокойно посидеть… Кофе, сок?
Эту маленькую уютную гостиную любили они все. Низкие кресла и столики, заваленные бумагами – по работе и просто для души, пушистые ковры, в ворсе которых, правда, нога часто находила какой-нибудь потерянный детьми элемент конструктора, композиции из искусственных цветов на стенах, декоративные водопадики в двух углах. Зак долго сидел, закрыв лицо ладонями. Сьюзен его не торопила.
– Ты ж слышала, наверное… Что у нас тут происходит-то… Вот как будто проблем мало, а! В общем, ты можешь себе представить, как на него это действует… То есть, может, ты и можешь, я вот не взялся бы. Но, Сьюзен, я и навязываться ему намеренья не имел, ну, кто я ему, не отец, не дядя… Мало ли, что просто хотелось бы… Ну, просто сесть, поговорить, чаю выпить, что-то о его жизни услышать, что-то о своей рассказать… Как у всех нас это нормально бывает, а у него вот почему-то не бывает… Ну, к нему и подходить лишний раз не хочется – скажет ещё что-нибудь такое замечательное, вроде «Зачем вам это» или «Я в этом не нуждаюсь»… Да, Джон говорит – что поделаешь, у подростков бывает характер не фонтан, пройдёт ещё, сгладится. Не знаю, сам-то верит в то, что говорит? Подростковые проблемы, ага… Да и много ли он о подростковых проблемах знает, с Дэвидом никогда никаких проблем не было. Не, ну я тоже в подростках не специалист, но как вспоминаю - не, мы такими не были. Уж во всяком случае, чтоб со старшими вот так разговаривать, чуть ли не сквозь зубы… Это, говорят, бывает мода такая у подростков каждые лет двадцать, чтоб всех вокруг дерьмом считать, а себя самого круче всех. Может, вот у него такое. Не знаю.
Сьюзен привыкла к такой манере Зака - то ли рассуждение, то ли диалог с самим собой, но всё равно зачастую не знала, как ей себя вести. Вроде бы, не слишком-то ему и требовался ответ, просто хотелось выговориться, облегчить душу, какой-то ответ и от самого себя получит и доволен будет… Но в то же время, заметив, что его не слушают, мог и обидеться.
– А после этого… этого… «подарка» Лондо он вообще мрачный стал… Ещё и эта вот операция предстоящая, тоже мало для него радости, понятно. Он же нарнами воспитывался, а тут ему на Центавр лететь, хуже ж и не придумаешь. И там неведомо что, а ему всего 16… Как раз Джону вот это всё высказывал, и про Дэвида, и про Андо, не слишком ли это, мы с Джоном как раз начали разрабатывать план операции… Ну, так и эдак, понимаю я всё, но дети они всё равно, мало ли, что и мы себя в 16 взрослыми считали… Сейчас-то понимаем, какая там взрослость… А что поделать, с другой стороны? Стража этого поганого может, и можно б было кому другому подсадить, а Андовские способности никак не передашь. Засиделись допоздна, могли и позже… Я шёл к себе, когда уже почти все спали, и в гостиной обнаружил Андо. Он сам позвал меня. Он сидел там, не зажигая света, плакал… Тоже злость меня тогда на Джона взяла, но не возвращаться ж уже было… Ну, пошёл к нему, к Андо, то есть, не сделаешь же вид, что не заметил… Ну и вот… Я меньше всего такого ожидал, что он мне на шею кинется…
– Ну, тут ты прав, он всё-таки, как бы заносчиво и эксцентрично себя ни вёл – ещё ребёнок. Напоказ хорохорится - нарнское воспитание, опять же.
– Ребёнок, ага… Я тоже так думал. Сьюзен, я просто не знаю, как мне теперь. Как жить, как в глаза людям смотреть. Я хожу и сам не понимаю, что мне о самом себе думать…
– Ну… а что случилось-то?
– Мы… мы с ним… я не знаю, понять не могу, как так получилось… Просто он… когда он на меня так набросился… наверное, я временно лишился рассудка, я не знаю…
– Погоди, ты что, намекаешь…
Зак уронил голову ещё ниже, что только биться ею ни обо что не начал.
– Да, Сьюзен, чёрт побери! Ты же знаешь, у меня… как-то вообще всего этого в жизни было не так много, ну, не считая походов к… девушкам специально по этой части… Да и то… Ну, я понимал, что долго без этого… Я же не стоик, как многие, более сильные духом… мне теперь перед собственными учениками стыдно будет! Но чёрт возьми, Сьюзен, он же всё-таки парень, как природа-мать меня не остановила-то?
– Открою тебе тайну, природе-матери на такие нюансы плевать.
– Но…
Сьюзен улыбнулась нежной, материнской улыбкой.
– Время секса только для воспроизводства безнадёжно прошло, кто бы там что ни думал. Люди соединяются для удовольствия. Чтобы слиться с тем, кого любят… полностью. Хотя бы на время, полностью раствориться друг в друге. Иногда от этого потом рождаются дети, но это не цель. А если тебя беспокоит сам факт… реализации такой потребности с существом своего пола… Так не ты первый, не ты последний.
– Я не…! Мы не…
– Это ты сейчас за себя, или за Андо? Нет, этот мальчик, конечно, для меня тоже загадка…
– Но ты что, хочешь сказать, что подозревала подобное за мной, Сьюзен? Я… Я его ПОЦЕЛОВАЛ, Сьюезен! Или он меня… Я и не понял… Я получил от этого удовольствие, Сьюзен! Я целовал парня, и мне было до того невозможно хорошо… И я понимаю, что всё бы отдал, чтоб испытать это ещё хотя бы раз…
– Тьфу ты! И… Проблема-то в чём? Ему не понравилось? Или, если бы у Литы родилась дочь, всё сейчас было бы проще?
– Проблема в том, что я понимаю, насколько это гнусно! Что он просто настолько похож на мать, а там было темно, и он сам прильнул ко мне, и я… меня просто предала физиология! Я взрослый, нормальный мужчина, я должен был сдержаться! А не заставлять его отвечать за то, что я так и не объяснился с его матерью, на которую он настолько похож, за то, что у меня уже несколько лет не было женщины, за то, что…
– Зак, извини, что прерываю твоё самобичевание, но вот как мне показалось, насколько я наблюдала Андо… заставить его невозможно… А в целом, вот как по мне, я, конечно, ни боже мой не психолог… главная твоя проблема, которой ты сам же себе отравляешь жизнь – это твоя стеснительность. У тебя просто комплексы, на уровне подростка, что всего обиднее. Ты всё время ешь себя за то, что ты такой, какой есть, что не можешь, например, подойти к понравившейся девушке, сказать пару слов, улыбнуться, подмигнуть – и она твоя. Ты завидуешь тем, кто так может, а иногда они тебя раздражают, но сам ты, точно знаешь, таким быть не можешь. А дальше всё нарастает, как снежный ком, ты всё время напоминаешь себе о прошлых неудачах, и впредь не хочешь даже пытаться. В итоге опыта нет никакого, ни положительного, ни отрицательного.
