– И то неплохо. Что за имена у вас, а…С южанами мы, видимо, соединимся только у столицы, ну разве что наш отряд подрывников с ними у этого самого Дым-Шая может встретиться, если не разминутся… Что ж, передайте генералу… Как его там… Что мы выступаем завтра. Честно говоря, я б охотно сейчас сел и полетел, но светить перед ними корабль пока рано, пока только четверть территории под нашим контролем.
– Можете мне не верить, но я впервые на таком корабле. В смысле, именно таком, в исходном смысле, который по воде плавает. Смешно, а? Полжизни, да больше даже, вожу корабли космические, а морской вот так близко увидел на чужой планете.
– Ну чего там, я верю. Я тоже. Ну, я росла в колонии, где с морями было как-то… туговато.
Моралес облокотился о длинный изогнутый ахтерштевень на носу корабля, делающий его похожим на самую что ни на есть древнюю ладью, даром что корабль был, разумеется, механическим.
– Красота-то какая всё же, а…
– Согласна, красота. Хотя лично меня, как медика, больше беспокоит, не страдает ли кто-нибудь из вас морской болезнью.
С другой стороны подошёл Харроу.
– Далва, Далва, что вы за человек! Уж теперь думать о подобной ерунде… Мы совершили, не побоюсь сказать, невозможное. И заплатили за это свою немалую цену.
Далва покачала головой. Что тут сказать, это правда. Как ни крути, без восстания заключённых и поселенцев они могли выбраться из этого гиблого места только одним способом - сдавшись. Тогда, скорее всего, их под солидным конвоем отправили бы на большой континент, и Ромм, кстати, предлагал рассмотреть и такой вариант, ссылаясь на то, что при способностях Андо, можно не иметь больше никакого оружия, ценная посылка до Бул-Булы не дойдёт, а Андо возражал, что лично за себя он, разумеется, спокоен, но вот из остальных половину могли перебить не отходя от кассы - всё-таки Бул-Була, как мы предполагаем, активно заинтересован в лорканцах, а не в землянах, дрази и бракири. В общем, к сожалению или к счастью, вариант Ромма был отвергнут, и ставку сделали на всеобщее восстание. Подарить этим беднягам шанс на свободу и, в перспективе, победу, а этому чешуйчатому ублюдку ещё одну головную боль - просто слишком соблазнительное удовольствие, чтоб от него можно было отказаться, заявил офицер Файгенуасто.
Конечно, никто задачу лёгкой не считал. На их компанию оружия приходилось даже вполне с лихвой, учитывая арсенал лорканцев, но касаемо успеха операции этого, как сказал Ромм, достаточно для яркого запоминающегося терракта, а не для захвата и удержания власти. Значит, ярким и запоминающимся террактом должен стать захват оружия, которым можно вооружить как можно больше наших четырёхглазых друзей, ответил на это Блескотт, и особенно ярким и запоминающимся он становится ввиду знания местного языка на уровне «Я хотеть корабль улететь отсюда». Впрочем, весомые коррективы в расстановку сил вносили три высокоуровневых телепата, один из которых был по совместительству телекинетиком - и они уложились всего в три дня… И минимальные потери - Блескотт и Таувиллар. Серьёзно ранен был Илестомарро и несерьёзно - Ромм, лихачивший так, словно, по выражению Тшанара, один раз уже умер и ему это понравилось.
Потом было короткое совещание, в ходе которого определялось, как будут устанавливать временную власть, организовывать оборону - что корабли Бул-Булы будут здесь максимум через пару часов, так это к гадалке не ходи, вот не получит от покойного коменданта материка очередное раболепное донесение - и забеспокоится, ну и о снаряжении корабля на большой континент.
– Мы понимаем, что все не могут остаться. Кто хочет вернуться - мы не станем держать. Надо бороться и там, надо принести туда то, что мы сумели здесь. И чужаки, конечно, тоже. Хотя нам нравятся такие чужаки. Но мы понимаем - каждый хочет вернуться в свой дом.
– Мы похороним с почестями ваших героев. Теперь они - святыня этого места, как и все наши, павшие в эти дни.
Печально во всём этом, вообще, было только одно - «Сефани» рухнула ближе к северной оконечности континента, то есть, морской путь обещал быть долгим. Но это в общем и целом было уже мелочью. Гарриетт едва уговорил, ломаным языком, жестами и мимикой, не давать им самый оснащённый и быстроходный корабль.
– Вам тут для обороны понадобятся все силы, включая небесные. Не в корыте плывём - и ладно.
Что ж, думать о том, как предстоит причаливать, всё равно ничего лёгкого, но поди, не хватит у Бул-Булы на всю протяжённость береговой охраны…
На палубу выполз и Ромм, баюкая на перевязи обожжённую руку.
– Идиллия, мать её. Тоже полюбуюсь пейзажами, через пару дней они всё равно обрыднут, за однообразием.
– Ну не факт, - возразил Харроу, - здесь же вроде бы островов как у дурака махорки… Многие необитаемы и в силу этого всё ещё красивы.
– Вон, как раз, что-то на горизонте чернеет. Надеюсь, эстетические чувства всех присутствующих не пострадают.
Ромм прищурился, подошёл к наружней оптике.
– Боюсь вас расстроить, ребята, но это определённо не остров. Я б даже сказал, слишком сильно не остров…
– Генерал Выр-Гыйын, кто бы мог подумать… Ну, вообще-то ты мог бы подумать. Ты её три месяца в деле наблюдал, и ты думал, что она будет смирненько сидеть в тюрьме и ждать, как принцесса, пока мы её освободим? Лично у меня, по мере твоих рассказов, закрались сильные сомнения…
– Даже самая беспредельная отвага может разбиться о языковой барьер. Там, на Арнасии, нас выручали мои ретрансляторы, но всё равно были сложности. Здесь им с Аминтаниром могло и не повезти встретить тех, кто знает какие-то языки, кроме родного. Бреммейрский язык сложен для изучения, бреммейрам тоже тяжело учить языки, настолько отличные от их - лорканский то будь или земной.
– Кому ты говоришь - человеку, знающему земной и земной матерный? Кстати, можно вопрос? Теперь, когда ты знаешь, что она на свободе, когда даже встретился с нею - что мешает тебе просто улететь с нею с этой планеты?
Гелен подцепил пинцетом очередной чёрный шарик, придирчиво осмотрел и отправил в контейнер к другим таким же.
– Ну, во-первых, она бы на это не согласилась. У этой девочки обострённое чувство справедливости, и она готова ещё некоторое время рисковать своей жизнью ради того, чтоб у этих ящерок был шанс на нормальную жизнь. Это теперь и её война. Рискнёшь попытаться её переубедить?
– Пожалуй, сильно сомневаюсь, что я для неё авторитет. А во-вторых?
– А во-вторых - мне нравится, что она такая.
Андрес наконец выполз из-под орудийной установки полностью.
– Ну вот, почти готово. Что ни говори, люблю лорканцев… да, не думал, что я это когда-нибудь скажу… за то, что их оружие куда менее габаритное. Но выглядит, надо сказать, пленительно. Как торт на день рождения. Виргиния не говорила тебе, когда у неё день рождения?
– Конкретно в тебе, Андрес, хорошо то, что болтая без умолку, ты всё же ещё и работаешь. Надеюсь, испытания нас не разочаруют. Хуррский контрафакт такой - может разнести укрепления врага, а может - твои собственные. Но в управлении оно для бреммейров будет не в пример проще, чем «Фа». Её я действительно, пожалуй, подарю Виргинии. Ну да, не дожидаясь дня рождения, таковы обстоятельства.
Андрес навалился на рычаг, подтягивая крепление.
– Ах ты ж, проворачивается… Надеюсь, это не так критично, чтоб… Где ж я сейчас сменную шайбу найду… Можно ещё вопрос? Почему «Фа»? Конечно, музыкально, но как-то коротко и не пафосно. Бреммейры, опять же, даже исказить не смогут, а как им с этим жить?
– Вообще-то, это имя. Не знаю, кем заведено давать девичьи имена кораблям, оружию и ураганам, но это традиция. Ты ведь назвал этого хуррско-бреммейрского Франкенштейна Лаурой?
– А, тогда вопросов более не имею. Это дорогого стоило - слышать от тебя девичье имя, хоть и такое.
– Это опять не то, что ты подумал, человек. Это была маленькая девочка. Очень доброе, чистое и любознательное дитя, которое было мне как младшая сестрёнка. У неё были такие же золотистые волосы, как у Виргинии, хотя больше, конечно, они ничем не были похожи.
