Простите, Ваше Превосходительство, что пишу без соблюдения установленных форм; дело такого рода, что я никого не могу взять себе в советники; существо же дела дает мне надежду, что Вы благосклонно отнесетесь к моим просьбам и удовлетворите их.
Вяткин-Крапоткин.
26 декабря 1913 года».
К столь обстоятельно рассказанной самим Бряндинским истории его деятельности мы можем кое-что прибавить. В архиве дел б. Моск. Охр. Отд. имеется две «разыскные» карточки, из которых узнаем, что Матвей Иванович Бряндинский – потомствен. почет. гражд., уроженец Казани, род. в 1879 г., православный, учитель; мать его Анна Ивановна (р. в 1860 г.) жила в 1909 г. в Казани; есть брат Григорий (р. в 1887 г.) и сестра Мария (р. в 1891 г.). В первый раз Бряндинский был выслан в 1907 г. постановл. Министра Вн. Д. под гласн. надзор полиции в Нарымский край Томской губ. на 2 года, откуда в 1907 же году скрылся. Во второй раз был выслан постан. М.В.Д. в Тобольскую губ. на 3 года с 28 апреля 1908 г., откуда скрылся в 1909 г., о чем говорит и сам Бряндинский в напечатанных Бурцевым документах. В «деле» б. МОО, озаглавленном: «Моск. Комитет РСДРП и работники по районам 1909 г.» – имеется список как членов Комитета, так и районных работников, составленный на основании сообщений 13 секретных сотрудников, в том числе главным образом «Вяткина», т. е. Бряндинского. В списке членов Моск. К-та Бряндинский значится под кличкой «Матвей» в качестве представителя от Лефортовского района во времен. исп. комиссию, а в списке работников Лефортовского р. – как ответственный организатор района (живет в Измайлове).
Судя по тому, что на одной из «разыскных» карточек имеется штемпель: «Розыск отменен, цир. ДП от 12 апр. 1914 г.», можно думать, что просьба Бряндинского о его реабилитации была Департаментом Пол. удовлетворена. Таковы пока имеющиеся у нас сведения об этом выдающемся провокаторе.
Одним из самых старых агентов охранки был видный член соц.-дем. партии Яков Абрамович Житомирский, о котором в четвертом списке раскрытых секретных сотрудников, составленном комиссией при министерстве юстиции по ликвидации б. Деп Пол. имеется такая справка:
«Житомирский, Яков Абрамов, доктор, 37 лет, с.-д. большевик, поступил в заграничную агентуру в 1902 г. Будучи студентом Берлинского университета, освещал берлинскую группу «Искры», ездил в Россию по партийным поручениям и проч. Начал с 260 марок в месяц, а в последний год, живя в Париже, получал 2000 франков в месяц, освещал не только с.-д., но и вообще жизнь эмигрантской колонии. Охранные клички: «Обухов», «Ростовцев», «Андре» и «Додэ» (см. «Рус. Ведом.» № 143 за 1917 г.). О Я. А. Житомирском, как соц.-демократе, см. справку в конце книги.
Крупным осведомителем петербургской охранки был Мирон Ефимович Черномазов, о котором в списке, найденном среди других бумаг б. Петерб. Охран. Отд., сказано:
«Черномазов Мирон Ефимович («Москвич») – 200 руб. жалованья, бывший член Центрального Комитета с.-д. партии. Был главным руководителем большевистской газеты «Правда». Освещает общее положение партии частью местной организации» («Бирж. вед.» № от 11 марта 1917 г.). В списке секретных агентов царского правительства, опубликованном министерством Керенского, М. Е. Черномазов значится, но о нем не дано никаких справок, а потому дать какие-либо пояснения к тому, что сообщает о нем Малиновский в своем отчете Департаменту Пол. о совещании ленинцев 27 июля 1913 г. (см. с. 209), мы не можем.
О Василии Егоровиче Шурканове в списке провокаторов, опубликованном министерством юстиции, имеется такая справка:
«В. Е. Шурканов, крест. Московск. губ., кличка [охранная] «Лимонин», рабочий-металлист завода «Новый Айваз», член 3-й Госуд. Думы с.-д. фракции, большевик. Был членом Петроградского и Выборгского районных комитетов и товарищем председателя союза металлистов. В Охр. Отделении с 1913 г. Жалованье 75 руб. Арестован» (см. «Рус. слово» от 9 апреля 1917 г.).
В списке секретных сотрудников, найденном в б. Петерб. Охр. Отд., при его фамилии имеется характеристика: «Жадный, просит прибавки» (см. «Бирж. Вед.» за 11 марта 1917 г.).
В том же «министерском» списке значится:
«Сесицкий Иван Петрович, работал на Невском судостроит. заводе, ленинец, член Петроградского комитета. В 1911 году был заподозрен в провокации, а в 1912–1913 гг. все же дал ценные сведения о составе Петроградск. комитета латышской группы. В 1912 году благодаря ему ликвидировано несколько ленинцев, а в 1913 г. – две нелегальные типографии. Сотрудничал с 1910 года; получал 60 р. в месяц. Охранная кличка – «Умный». Революц. клички: «Александр», «Владимир», «Илья». Арестован» (см. «Утро России» от 9 апреля 1917 г.).
О Житомирском, Черномазове, Шурканове и Сесицком, не имевших тесных связей с Москвой, в делах б. Моск. Охр. Отд., кроме напечатанных в конце книги справок, никаких сведений не найдено, что объясняется, конечно, тем, что они по московской охранке, как не москвичи, не проходили.
Иначе, естественно, обстоит дело с московскими секретными сотрудниками, из которых наиболее крупными (кроме Малиновского и Бряндинского) из работавших по эсдекам были Андрей Сергеевич Романов и Алексей Иванович Лобов.
Член Совета министра в. д. С. Е. Виссарионов, производивший в декабре 1915 г. ревизию Моск. Охр. Отд., в своем отчете об этой ревизии тов. м. в. д. С. П. Белецкому дает такую характеристику А. С. Романова:
«Пелагея» [охран. кл. Романова] – с марта 1910 года [служит в Охр. Отд.], получает 100 рублей в месяц; большевик; до 1912 года дал весьма много ценных сведений благодаря близости к центру – о каприйской школе пропагандистов и агитаторов, о Пражской конференции; в настоящее время состоит членом Областного Бюро Центрального промышленного района РСДРП, имеет сношение с наиболее видными членами партии, живущими в России и за границей (Лениным); по его сведениям арестована в ноябре 1914 г. в Озерках вблизи Петрограда конференция большевиков с участием членов социал-демократической фракции Государственной Думы.
Пользуясь большими партийными связями и состоя единственным членом названного Областного Бюро, «Пелагея» имел возможность отметить прибытие в Москву видных партийных деятелей (Веры Арнольд[5], Ульяновой[6] и других), а также поддерживать партийную связь с провинцией и в этом отношении быть ценным сотрудником. Однако как «областник», могущий освещать партийные «верхи», «Пелагея» по своему положению должен давать директивы по партийной работе и поэтому крайне осторожно действовать во избежание провокации; освещать же мелкую текущую работу (в группах и на местах) он не может; таким образом, «Пелагее» (по своему положению), чтобы обеспечить в партийных кругах положение «областника» и оставаться в то же время добросовестным сотрудником, необходимо быть под руководством опытного розыскного офицера и находиться под тщательным контролем. Руководит им ротмистр Ганько»[7].
Посланный во второй половине 1909 г. Моск. Окружной Организацией в школу пропагандистов на о. Капри, Романов по возвращении из-за границы был арестован в Москве 1 марта, а 8 марта помечена составленная на основании полученных от него сведений «агентурная записка» о каприйской школе (см. с. 77–79 этой книги).
Так блестяще начав свою предательскую деятельность, Романов продолжал вести ее с неослабным старанием в течение семи лет, вплоть до революции, получая за свою работу вначале 40 рублей, а впоследствии поднявшись до 100 р. в месяц. В 1910 г. по его сообщениям была ликвидирована московская «инициативная» группа, членом которой он состоял. Сведения о Пражской конференции большевиков (в январе 1912 г.) даны Охранному Отделению Романовым, представительствовавшим область Центр. промышл. района (см. с. 153 и след.).
