- Иди ко мне, - протягивает руки, нагло улыбаясь. Ничего другого не остается, кроме как послушно скользнуть в теплые, родные объятия лежащего на кровати Дреяра. Шатенка прикрывает глаза, согреваясь и ощущая себя в полной безопасности. Он такой сильный, что легко может сломать ее пополам, но всегда достаточно аккуратен, так что не причиняет своей девушке и будущей жене ни капли неудобств.

Внезапно просыпается желание. То самое влечение. Присущее всем драконам. Сделав глубокий вдох, юноша опускает голову на плечо своей волшебнице. Ланс уже спит в соседней комнате, он не может помешать. И атмосфера сейчас что надо. Парень легонько прикусывает мочку уха шатенки, и та жмурится сильнее, обхватывая плечи жениха. и кто придумал эти глупые запреты про “до свадьбы нельзя”? До свадьбы можно все…

Видя, что протеста от девушки нет, Лексус понимает, что можно действовать более решительно. Прикасаясь своими губами к губам волшебницы, он улыбается сквозь поцелуй, а затем медленно и с некой нежностью углубляет его. Только с ней он может быть таким. Не замкнутым и дерзким, а нежным. Но и это ненадолго, ведь сдерживаться драконы не умеют. Легко проводя языком по губам волшебницы, блондин проникает в ее теплый ротик, касаясь ее язычка. Затем разрывает это и сразу же помогает шатенке избавиться от футболки.

Она поддается сразу, лично выхватывая новый поцелуй. Ей так хочется больше этих ласк с его стороны, ведь они столь заманчивы и приятны. За этим следует быстрый, но чувствительный поцелуй в шею, а затем Дреяр стягивает со своей невесты джинсы, оставляя ее в одном белье и вызывая у нее чувство некой несправедливости, ведь парень-то еще в одежде.

Но это исправимо. Длинные тонкие пальцы подхватывают край футболки и тянут ее вверх, а взгляд приковывается к восхитительному твердому прессу, который всегда так сильно нравился Альбероне. Ее сияющие глаза, улыбка, податливость. Она совсем не та девчонка, что была двенадцать лет назад. Но она изменилась в лучшую сторону, как и он. Их губы вновь встречаются в поцелуе.

Из нежности постепенно вытекает страсть, которой сопутствует уверенность. Теперь Дреяр уже больше не спрашивает разрешения, если хочет поцеловать свою возлюбленную. Он более жесткий, но от этого только лучше. Его руки проходят по гладкому животику Каны, вызывая легкую щекотку, а затем поднимаются к лифу и слегка оттягивают его.

Карточная волшебница не сдерживает тихого стона, чувствуя, как от пальцев ее любимого по ее телу идет щекочущая волна тока. Затем еще одна, и еще, с каждым разом усиливающиеся, словно специально, чтобы подготовить ее. Но это вовсе не обязательно, Альберона ведь отлично знает, с кем имеет дело.

Какие сладкие у нее губы. Какая она покорная. Словно рабыня, готовая терпеть любое обращение. Лексус вновь и вновь пропускает через нее небольшие молнии, заставляя порой даже тихо вскрикивать. Но им нужно сохранять тишину. и лучше поторопиться. Дреяр скидывает штаны и бросает их с кровати, чтобы не мешались.

Воскрик, прерванный поцелуем. Боль, как всегда, привычная и даже желанная. Снова воскрик, но более нежный и идущий от груди. Сжимаемая в кулаках простыня. Все тонет в темноте. Снова крик, родной, долгожданный. Ерзание по простыне. Шепот, снова подача голоса, словно специально. Все звуки будто бы подобраны так тщательно, словно отбирались годами именно для этого момента.

Стон сквозь поцелуй, дыхание, бешеное сердцебиение, ударяющее в голову. Двойной стон, движение в такт, будто под особую музыку, которую слышат лишь эти двое. Треск электричества, срыв. Свет гаснет, но так даже лучше. Все силы уходят на то, чтобы вызвать новые крики, новые стоны. Когда-то это было ужасно, теперь же идеально, прекрасно, желанно и лучше не бывает. До боли сжимаемое запястье, молнии по венам, поцелуи и беспорядочные стоны, стоны, крики…

Уже ни о чем не заботясь они растягивают последние мгновения, и кажется, что сейчас произойдет настоящий взрыв, если они не закончат в тот же миг. И взрыв происходит, но этот взрыв внутри них. А взрывная волна еще долго расходится по всему организму, заставляя его содрогнуться и вновь и вновь напрягать связки.

А потом снова тишина. Только не такая, какая раньше. Эта тишина - успокаивающая. В ней есть звуки. Это сбивчивое дыхание, учащенное сердцебиение, тихое и успокаивающее тиканье часов над головой и проходящий по волосам застывший ток. Приятная тишина, которую не нарушает, а лишь дополняет тихий, едва различимый шепот.

- Так ты выйдешь за меня?

- Да… Да!

Комментарий к Бонус №10: Лексус/Кана: “Тишина прошлого”.

Простите меня, но до сентября больше глав не будет, так как у меня не будет интернета даже на телефоне. Искренне надеюсь на понимание, и что вы меня всё же дождетесь)

========== Глава 41. Счастье привалило. ==========

Вот же счастье привалило на голову Грея и Джувии. Ведь Нацу отлично знал, что лучше с детьми не экспериментировать, да и вообще нужно быть как можно более осторожным. Но нет, вот надо было ему полезть учить Наши волшебству, да и к Сицу он пристал хуже банного листа, постоянно проверяя, не появилось ли у него лишних способностей. Хотя ребенок, в отличии от своей сестры, был вполне спокоен и магию пока не спешил осваивать. А Драгнил все не понимал своего счастья по этому поводу. Волшебства дочери ему пока выше крыши хватило, чтобы в первый же день, когда он остался с близнецами наедине, спалить половину кухни. Потом пришлось бегать за девчонкой, которая, не умею толком ползать, все равно достаточно ловко умудрялась ускользать от своего папаши. Затем, поймав Наши, Саламандр посадил ее в кроватку к Сицу, но не учел тот факт, что она деревянная. В общем, остались детки без кроваток.

Ближе к вечеру мелочь еще и раскапризничалась. То у них пеленки промокли, то есть они хотят, то вообще оставили “детскую неожиданность” прямо на столе. И так время шло, словно специально растягиваясь, чтобы помучать розововолосого. Но первый день в конце концов завершился, и папаша с детьми улегся в кровать, обняв одной рукой сына, а другой дочь. Так и уснули втроем.

Следующий день был не менее веселый. Сицу и Наши подрались, при чем не ясно, как они смогли это сделать прямо на животе Нацу. Тому пришлось рассаживать малышей по разным креслам. Когда Драгнил отправлялся на кухню, то споткнулся о детскую бутылочку, по каким-то непонятным причинам оказавшуюся на полу, и чуть не научил своих детей новым очень интересным словам, но, к счастью, сдержался. На кухне парень кое-как приготовил нужную смесь, вернулся в комнату и все-таки накормил Наши и Сицу. Хотя бы не оставил их голодными, и то хорошо. Пытаясь просушить на руке постиранные пеленки, случайно сжег их, затем опять же случайно вскипятил воду в тазике, где собирался купать детей, и пару раз у него подгорала собственная еда на ручном огне. Отсутствие Люси Нацу сильно раздражало, и даже сын и дочь не помогали справится с этим.

В конце концов все должно было закончиться именно этим. Во время одной тренировки с Наши, которые молодой папаша устраивал довольно часто, что-то пошло не так. Огонь охватил небольшое пространство вокруг, быстро распространяясь и дальше, и угасать его было слишком сложно, а точнее, невозможно. Нацу не мог съесть собственное пламя, как не мог и управиться с ним, а Наши только весело смеялась, глядя как ее кожи безболезненно и даже приятно касаются алые языки пламени. Драгнилу ничего иного не оставалось, кроме как сгрести сына и дочь в охапку и поскорее покинуть дом, что он и сделал, понимая, что спор уже проигран. Но что поделать, Нацу в этом никак не виноват.