© А. Урушадзе, 2018,

© OOO «Новое литературное обозрение», 2018

Есть старая дагестанская легенда. Через Кавказские горы ехал всадник, который вез в большом мешке языки всем народам мира. Обремененный лингвистической поклажей, конь споткнулся, а мешок зацепился за острую скалу. Языки рассыпались по горным уступам Кавказа. С тех давних пор местные жители говорят на множестве языков.

Кавказ – относительно небольшой регион, его площадь не сравнить с просторами Сибири или даже Урала. При этом он удивляет разнообразием. Не только языковым многоголосьем, но и природными богатствами: здесь и плодородные равнины, и скалистые горы, и бескрайние степи. Здесь живут мусульмане и христиане, у каждого народа свои культурные особенности, в которых легко запутаться. Например, дагестанский хинкал совершенно не похож на грузинский хинкали.

История Кавказа разнообразна, порой фрагментарна, ее невозможно представить в одном рассказе. Попытайся – и получится односторонне. Такой же многоголосой получилась Кавказская война – центральное событие в истории кавказских народов. Не менее значимым противостояние с горцами было и для Российской империи. Именно на Кавказе преодолевала она цивилизационную шизофрению, порожденную вечным поиском принадлежности к Западу или Востоку. В горах Дагестана, на берегах Кубани и Терека Россия, кажется, вполне осознала свою модерную европейскую идентичность.

В этой книге я не предлагаю историю Кавказской войны. Это слишком трудная задача. Ее пытались решить многие блестящие историки (некоторые работы приведены в библиографическом списке). Поскольку все подходы уязвимы для критики, попробуем взглянуть на события Кавказской войны через судьбы ее героев. В книге семь таких историй. Они связаны между собой, но их можно прочитать разными способами.

Конечно, как любой автор, надеюсь, что вы прочтете книгу самым простым и одновременно самым долгим путем – от первой до последней страницы. Но, если честно, я и сам так редко делаю (за исключением художественной литературы). Обычно выбираешь самое интересное, привлекательное или необходимое. Поэтому предлагаю несколько альтернатив.

В книге действуют семь героев – у каждого своя история. Некоторые герои появляются в различных главах, с другими встречаемся только единожды. Главы расположены по хронологии. Каждая из них – самостоятельная история. Главы можно читать отдельно и в разном порядке. Соответственно, и книгу можно прочитать несколько раз по-разному: с начала до конца, по героям или по главам.

Почему историй семь? Тут нет хитрой нумерологии или какого-то суеверия. Просто когда определял самых важных героев Кавказской войны, их получилось семь.

Вот они:

горец – коренной житель Северного Кавказа, желавший сохранить свою свободу, независимость и традиционный образ жизни;

горец на русской службе, в отличие от своего соотечественника, добровольно стал российским подданным, уверен в необходимости преобразования горских порядков и пытается этому способствовать;

казак – вольный человек, ставший частью военной машины Российской империи в противоборстве с горцами;

«настоящий кавказец» – русский солдат или офицер Отдельного Кавказского корпуса, который за долгие годы службы на Кавказе хорошо узнал край и горцев;

Шамиль – третий имам Чечни и Дагестана (1834–1859), вождь свободных горцев, самый упорный и опасный соперник Российской империи на Кавказе;

Михаил Воронцов – первый кавказский наместник (1844–1853), в период его управления краем произошел перелом в Кавказской войне;

Николай I – российский император (1825–1855), все царствование которого проходило на фоне Кавказской войны.

«Каждый оборванный горец, сложив руки накрест, или взявшись за рукоять кинжала, или опершись на ружье, стоял так гордо, будто был властелином вселенной… Во всем видны гордость и сознание собственного достоинства», – таким увидел жителя Дагестана русский генерал и военный историк XIX столетия Николай Дубровин. Отчего же горец так горд собой? Откуда эта уверенность в собственном превосходстве? Эти высокие чувства рождены высотой, с которой горец взирал на окружавшее его пространство. Для жителей равнины (а русский человек, как писал Василий Ключевский, – «человек равнины, открытого простора») горы – знак предела географии. Горы – окраина, горы – граница. Но у кавказского горца иные представления. Его мир организован по вертикали.

На Кавказе многие селения имеют парные названия: Верхний Чегем и Нижний Чегем, Верхний Батлух и Нижний Батлух, Верхний Алвани и Нижний Алвани и еще множество подобных топонимов. С одной стороны, это результат естественного расселения человека в условиях горного ландшафта. Но с другой, такая вертикальная структура имеет важное символическое значение. Согласно кавказским легендам, первыми появлялись верхние селения, расположение которых было более удобным. Впоследствии их признали и более престижными в сравнении с нижними поселениями. Антагонизм «верхних» и «нижних» жителей часто приводил к установлению главенства первых над вторыми. Занимать «верх» в пространстве значило властвовать над «низом» в смысле политическом.

Для горца важно было иметь не только свою землю, но и свою гору, которая возвышалась над остальными. И гора эта в картине мира горца располагалась вовсе не на окраине обитаемого мира, а в его центре.

В легендах дело обстояло так. Изначально плоский мир Бога не устраивал. Божественной силой он начал собирать земную твердь к центру, постепенно вытягивая ее в высоту, пока не образовалось нечто отличное от плоскости – гора. Так, по мнению горцев, их горы оказались в центре мира. А равнина осталась периферией, лишенным престижности «низом».

Равнину горец рассматривал в качестве своих «охотничьих угодий». В равнинном, или «нижнем», пространстве он демонстрировал свое удальство, испытывал удачу. Поэтому в XVII–XVIII веках равнинная Кахетия – восточная часть некогда единого Грузинского царства – подвергается многочисленным набегам дагестанских горцев. Кахетия – край земледельцев. Здесь раскинулась знаменитая Алазанская долина с ее виноградниками, урожайность которых делала хозяйство прибыльным. В грузинской исторической традиции многолетние опустошительные набеги леков (лезгин) – так в Грузии именовали всех горцев Дагестана – получили название «лекианоба» – лезгинское иго.

Отправиться в поход на Кахетию, на неверных грузин-гяуров, которые пьют вино и едят свиное мясо, для горца было беспроигрышным средством совершить подвиг и обрести славу. Удальца, вернувшегося с добычей, в родном селении ожидали почет и уважение. Горские песни прямо призывают к походу на жителей Кахетинской равнины: «Желающие купить рай для души своей, приготовьтесь на войну против грузин!»

Но не стоит думать, что горцы Северо-Восточного Кавказа только тем и занимались, что опустошали сопредельные земли. Набеги имели скорее символическое, чем экономическое значение. Основой хозяйства горцев было отгонное скотоводство. Это во многом определило консервативность, традиционность горского общества. Французский писатель Жан Жионо, повествуя о горцах, населяющих прованские Альпы, заметил: «Благодаря этому они стоят в стороне от технического прогресса (и выше его). Никто еще не изобрел машину, умеющую пасти овец…»