Сэхун испустил протяжный стон и закрыл глаза от удовольствия. Он не мог теперь думать ни о чем, кроме Ханя, и его губ, которые так умело доводили его до безумия. Парень, теряя остатки терпения, запустил пальцы в волосы Лу, перебирая мягкие пряди, а заодно легонько покачивая бедрами, чтобы задать нужный темп. А когда почувствовал, что напряжение становится невыносимым, отлепился от стены и вскоре прижал к ней Ханя, жадно припадая к его губам. Лухан только простонал в ответ, зная, как сильно эти стоны действуют на его малыша, а потом ухватил Сэ за края футболки и попытался ее снять. Сэхун даже помог Ханю сделать это, на долю секунды отвлекаясь от страстных поцелуев. Но потом, отбросив ненужную вещь в сторону, снова впился губами в кожу на шее любимого, оставляя ряд алых засосов, чтобы каждый, видя их, знал, что Лухан принадлежит только ему.

Парень просунул колено между ног Лу и потерся о его пах, этим касанием срывая с губ парня новые стоны.

- Сэхунни, - простонал Хань в ухо своему парню, притягивая его к себе за шею, и еще больше цепляясь в его волосы, показывая свое нетерпение. Сэ в ответ только промычал нечто непонятное, продолжая впиваться поцелуями в плечо Лу, при этом активно поглаживая рукой его плоть прямо через ткань штанов.

– Я большего хочу, - шепнул Лухан, заставляя Сэхуна отвлечься и взглянуть на него.

- Сейчас? – в голосе Сэ слышались нотки сомнения, но взгляд Ханя, полный дьявольских огоньков, заставлял Сэхуна повиноваться. Неужели под «сладеньким» Лухан подразумевал именно это?

Он, повернув своего парня лицом к стене, мгновенно стянул с него штаны и пристроился сзади. Сознание уже давно отключилось, впрочем, как и воспоминание о том, что у них не так много времени. Лухану так вообще было все равно, если кто-то их застанет, потому что он не любил откладывать на потом то, чего хотелось прямо сейчас. Успеют. Тем более что оба возбуждены до предела. Никто и не узнает потом, что происходило в этой комнате. Эти стены, и вся комната сохранит секрет, о котором будет известно только Ханю и Сэ.

Дверь в vip-комнату отворилась, когда Хунханы, поглощенные страстью, все еще прижимались друг к другу. Первым вошел Чанёль. Парень не сразу понял, что происходит в комнате, потому что заходил спиной, рассказывая друзьям историю, в которую попал у входа. А когда понял, что стоит на пороге, обернулся, чтобы найти Лухана взглядом, и замер, смотря на страстную парочку с легкой ухмылкой. Его даже не удивило происходящее. Не в первый раз все-таки попадал на такие моменты. Но сегодня у него, видимо, день такой «явиться не вовремя», но что Чанёль мог с этим поделать?

Он просто закрыл бы дверь и вышел вон, если бы был один. Но после того как следом за ним вошли Чонин и Кёнсу, выйти обратно оказалось непростой задачей. Хотя бы просто потому, что Кёнсу как раз стал в проходе и загородил собой выход.

К тому же, Чанёля теперь забавляла вся ситуация в целом, и парню очень хотелось видеть лица двух парней, один из которых никогда не видел подобных откровенных сцен вживую, и второй, который все еще думал, что его друг натурал.

- Эй, - Кай, увидев то, что происходит в комнате, вдруг поменялся в лице и его легкая улыбка, с которой он все это время общался с Чанёлем, резко пропала. Парень вдруг перевел взгляд на Кёнсу, глаза которого теперь были в два раза больше, чем обычно. Со стороны казалось, что Кён испытал внезапный шок, увидев настолько откровенные сцены. И хотя Лухан и Сэхун уже начали приводить себя в порядок, взгляд До не менялся. Перед глазами до сих пор стояла откровенная картина, когда Сэхун прижимается к заднице Ханя. За последнюю неделю, пока была возможность, Кёнсу смог изучить некоторые факты в ситуации, когда парень влюбляется в парня. И эту часть, с сексом, упустить из виду не мог. Потому что понимал, что это неотъемлемая часть жизни в любых отношениях. Он даже несколько фильмов с участием геев посмотрел, чтобы быть готовым. Ведь он понимал, что после того, как признается Чонину, им придется это сделать, несмотря на то, готов он или нет. Только видеть подобное на видео и в реальности все же несколько различалось. Кёнсу действительно был шокирован неожиданной сценой страсти, развернувшейся перед его глазами, но смутило его в этот момент совсем не это, а то, что вместо Хунханов он вдруг представил себя и Кая. И что самое важное: он был отнюдь не сверху. Парень внезапно покраснел, и Чонин, расценив это как смущение из-за Сэ и Лу, тут же закрыл Кёну обзор на парней собственным телом, легонько прижав голову Кёнсу к своей груди, будто это могло помочь забыть все, что он увидел.

Чонину пришлось повернуть голову, ведь теперь он стоял к Сэ и Лу спиной. Он не видел парней, но они прекрасно могли слышать его громкий и недовольный голос.

- Вы совсем уже что ли? – гневно вскрикнул Кай, начиная волноваться о состоянии своего друга, потому что Кёнсу до сих пор не пошевелился и, кажется, только сильнее цеплялся пальцами за его одежду, как за спасательный круг. Чонин решил, что это из-за того, что психика хена теперь находилась под большой угрозой. Все-таки не каждый натурал мог спокойно переносить подобные сцены. Чонин так вообще с такими не был знаком. Поэтому и волновался за друга. Ведь одно дело, когда тебе парень в любви признается, но когда на твоих глазах разворачивается полный разврат…

Чонин считал, что это гораздо хуже его признания. Хотя и не отрицал, что тогда тоже смог хорошенько встряхнуть нервы Кёнсу. Но тогда все было невинно. Что же теперь будет с хёном после такого?

- Вы вообще в своем уме, извращенцы несчастные? – орал Чонин, с каждой прошедшей секундой возмущаясь все больше. – Обязательно надо было именно сейчас это делать? Хоть бы дверь закрыли сначала. Не все здесь, знаете ли, подобно вашей ориентации. Могли бы подумать об этом, перед тем как устраивать здесь бордель. Так что держите себя в руках, хотя бы до тех пор, пока Кёнсу здесь. И вообще, вам надо бы извиниться перед ним.

- Да брось, Чонин, - решил вмешаться Чанни, поглядывая на виноватые и довольно смущенные лица друзей, которые уже были одеты и теперь молча выслушивали упреки. Правда, Хань все же успел подмигнуть Чанёлю, но потом вновь посерьезнел, пока Чонин не увидел, что он не воспринимает его слова всерьез. Лу сегодня уже столько раз поиздевался над Каем, что не хотел, чтобы парень окончательно его возненавидел.

- Парни просто хотели побыть наедине, - продолжил говорить Чанёль, теперь смотря на Чонина и Кёнсу, прячущего глаза у него на груди. Вид этих двоих сейчас поистине был великолепным. Чонин так трогательно беспокоился о бедняге Кёне, что даже не замечал, что поглаживает того по спине, будто успокаивает ребенка. - Нельзя же их за это винить. Тем более, с Кёнсу все в порядке. Он видел вещи и похуже, когда брал у меня диски с гей-порно, - спокойно ответил Чанёль, направляясь ближе к столу, чтобы присесть на мягкий диван.

Кёнсу после этих слов моментально покраснел. Вот чего, а того, что эта информация выплывет на поверхность, он не ожидал. Тем более не ожидал этого от Чанни. Парень еще сильнее вцепился в футболку Чонина, пряча лицо от посторонних глаз, потому что ему было жутко стыдно признаваться в своей слабости именно таким способом, когда он даже Чонину не сказал о том, что его теперь тоже интересуют парни. Точнее, интересует только один, из-за которого он, собственно, и взял эти диски у друга, чтобы подготовиться морально к тому, что ему предстоит.

- Чего? – спросил Чонин, повернувшись так, что половина лица Кёнсу теперь была открыта другим. Сам же Кай недоуменно поглядывал на Чанёля. Как-то у него в голове не складывалось, для чего Кёну могли понадобиться диски с гей-порно. Но последующая улыбка Чанёля и слово «Шутка» поставили все на свои места. К счастью для Кёнсу, Чонин действительно посчитал, что это просто шутка. Остальные же, смотря в сторону До только тихонько хихикали, так что краска с лица Кёнсу сошла еще не скоро.

- Ну, как все прошло? – мгновенно подскочили к Бэкхёну друзья, когда он вошел в их небольшую комнатку, отведенную для переодеваний. Бэк даже дверь закрыть не успел за собой, и притормозил у входа, оглядывая лица Сюмина и Чена с долей вины. Они все еще надеялись на чудо, хотя, после того, как заметили грустный взгляд лидера, их улыбки немного померкли, и радости уже не чувствовалось даже в их поведении. Они поняли все без слов, но продолжали делать вид, что все в порядке. Только Бэк знал, что они расстроены. Он это чувствовал.