Он обернулся к младшему, облизнул иссохшие губы, а потом снова подошел к кровати и, нависнув над парнем, без раздумий поцеловал в губы. Гораздо более уверенно, чем было днем. Потому что в этот раз он не собирался медлить и сомневаться в правильности своих действий, а хотел насладиться поцелуем сполна, хотя бы до тех пор, пока Чонин не решит остановиться. И хоть парень знал, что не так давно младший желал того же, когда тянулся к нему губами до прихода Чанеля, Кенсу все же удивленно приоткрыл глаза, когда Чонин ответил ему с нежностью, касаясь рукой щеки, поглаживая пальцами затылок, чтобы потом опуститься головой на подушку, увлекая старшего за собой.

Кенсу, не сопротивляясь, последовал за ним. Ему пришлось оставить домашние тапочки на полу и с обеими ногами переместиться на кровать, чтобы было удобнее. И за это время он ни разу не отвлекся от сладких поцелуев. Кенсу перекинул ногу через младшего и уверенно уселся на его бедра. Ощутив, как парень коснулся его возбуждения, Чонин застонал, после чего оба взглянули друг другу в глаза, не скрывая желания.

— Выходит, я тебе все-таки нравлюсь, — осмелился предположить Дио, распознав в глазах танцора помимо желания ещё одно нежное чувство. Ведь с таким обожанием можно смотреть лишь на любимого человека.

— Нравишься — это еще слабо сказано, — тихо ответил ему Чонин, аккуратно снимая с носа хена очки, чтобы потом отложить их на прикроватную тумбочку.

Кенсу проследил за его действиями, а потом скользнул взглядом по приоткрытым губам, полуопущенным ресницами, пока парень укладывал очки на тумбу, и не удержался от того, чтобы поцеловать танцора в щеку.

Чонин вмиг взглянул на него, задевая взглядом озорную улыбку. Кенсу выглядел таким счастливым, что танцор не мог не улыбнуться в ответ. Каким же он был дураком, что раньше не понял своих чувств. Видеть счастливого и довольного хена, да еще и ощущать его в своих объятиях — оказалось невероятным подарком судьбы.

Чонин вновь приблизился к губам Кенсу, на этот раз теснее прижимая его к себе, не собираясь оставлять между ними и сантиметра свободного пространства.

Кенсу почувствовал, как парень сжал его в объятиях, руками забираясь под домашнюю футболку, и потянулся за очередной порцией наслаждения, которое Чонин дарил своими же губами.

Былые сомнения, когда-то мучившие голову, теперь растворились без следа. И влюбленным не нужны были громкие слова, чтобы понять, что они действительно любят и их чувства взаимны. Ведь нежные касания и глубокие поцелуи твердили обо всем лучше всяких слов. Оба ощущали трепет от близости, и с каждой прожитой секундой, с каждым поцелуем и касанием — желали большего. В какой-то момент, когда воздуха от поцелуев стало не хватать, Чонин отстранился, чтобы отдышаться. Им обоим нужен был этот глоток воздуха, чтобы потом продолжить то, на чем они остановились. А сейчас Чонин просто хотел взглянуть в глаза своему хену, чтобы увидеть в них отражение собственных чувств.

— Прости, что обидел тебя сегодня, — шепнул Чонин, когда Кенсу, не желая расставаться надолго, прижался к его лбу своим. — Я так запутался, что решил, будто сам виноват в том, что случилось, — парень тихо вздохнул, едва качнув головой. — Наверное, я просто боялся, что ты меня возненавидишь и поэтому сказал то, что не нужно. Мне тогда казалось, что я поступаю правильно. Что ты этого не хотел. Я не думал, что сделаю тебе больно своими словами.

Он взглянул на Дио, который теперь внимательно слушал его, привстав на локтях.

— А может все дело в том, что я боялся признаться себе в своих чувствах. Если бы не сны, я наверное так и не понял, что люблю тебя вовсе не как друга.

— Не думай об этом. Главное, что сейчас ты все осознал. То, что ты говоришь сейчас — намного важнее. Все остальное уже не имеет значения. Но мне вот что любопытно: ты уже второй раз за сегодня говоришь о снах. Что же тебе там такого снилось все это время, что ты вдруг понял свои чувства?

Чонин задумчиво закусил губы, вспоминая обо всем, что ему приснилось сегодня. Наверное, Кенсу удивится, когда услышит подробный рассказ о магической лавке, о таинственной женщине, которая смогла помочь танцору понять свои чувства, и о книге, которая каким-то образом оказалась частью его самого. Чонин до сих пор не знал, кем же являлась эта женщина, если утверждала, что встречи с ней не были простым сном, и думал, что наверное, уже никогда этого не узнает, но он был искренне ей благодарен за помощь. Если бы не она, вряд ли бы он смог быть так счастлив сейчас.

— Я тебе обязательно все расскажу, — пообещал танцор, — чуть позже, а сейчас все что тебе нужно знать — это то, что все мои сны были о тебе.

— Все? — поинтересовался Кенсу, вспоминая сегодняшнее утро, когда Чонин простонал на всю машину, вызывая в теле вокалиста стайку мурашек. После этого стона парни стали делать ставки, пытаясь выяснить, кто же приснился Чонину в эротическом сне. Кенсу не хотел признавать, но он завидовал той счастливице, которой посчастливилось в это утро присниться танцору. Он и не мечтал о том, что в момент стона младшего сам мог находиться на месте какой-нибудь красотки. Но когда Чонин улыбнулся и легонько кивнул ему, понял, что так и было на самом деле. Что парень возбудился от его поцелуев и ласк, что только вокалист занимал его мысли, когда он смотрел на него в машине, когда подглядывал в гримерке, пока Кенсу рассиживался на диване с Чанелем, когда стоял так близко к нему в лифте, вдыхая аромат его парфюма, и ревновал, когда Кенсу рассказывал о предстоящем «свидании». Парню казалось, что собственное сердце разорвется от счастья, ведь то, что он испытывал, думая обо всем этом, было невероятно прекрасным и сильным чувством.

— Ох, я думал, с ума сойду, когда услышал твой стон. Ты в курсе, что нехило так возбудил меня тогда?

— Правда? — на губах Чонина заиграла лукавая ухмылка.

Кенсу незамедлительно кивнул, после чего вдруг посерьезнел и почувствовал, как собственное тело от тесной близости покрывается дрожью, а мурашки устремляются к паху.

— И, знаешь, — он закусил губы, всего на миг касаясь взглядом обнаженных ключиц парня, и сглотнул, едва сдерживая себя в руках, — сейчас тоже…

Чонин закрыл глаза и тихо простонал, когда Кенсу коснулся пальцами его волос и массирующими движениями вызвал в теле танцора приятную дрожь, которая незамедлительно сконцентрировалась внизу живота.

Вокалист, усевшись как раз в нужном месте, почувствовал возбуждение младшего сполна. Он закусил губы и поерзал на месте, заставляя Чонина снова простонать. А когда парень взглянул на него, Кенсу вновь поцеловал его, как можно теснее прижимаясь к его телу. Теперь Чонин был уверен, что и терпению хена пришел конец. Он, не теряя времени, обхватил его обеими руками и в считанные секунды подмял вокалиста под себя, наконец, избавляясь от одеяла, которое все это время мешалось под ногами и скрывало наготу парня, не позволяя в полной мере прочувствовать возбуждение Кенсу.

Вокалист же только охнул, оказываясь головой на подушке, и в нетерпении потянулся к штанами, чтобы поскорее от них избавиться и, наконец, сделать то, о чем так давно мечтал. Чонин с таким же нетерпением помогал ему в этом, успевая покрывать поцелуями оголенное плечо, очерчивать языком узоры на шее вокруг любимых родинок и с нежностью прикусывать кожу.

Когда со штанами было покончено, вслед за ними отправились и трусы. После чего Чонин улегся сверху, продолжая целовать пухлые губы и скользить по обнаженным бедрам хена ладонью.

Кенсу вцепился в широкие плечи и выгнулся навстречу, как можно теснее прижимаясь к обнаженному телу Чонина. Казалось, еще немного и он просто взорвется от сексуального напряжения. От ласк донсена все внутри полыхало жарким огнём и хотелось как можно скорее получить разрядку. Однако когда танцор протиснул коленку между ног вокалиста, собираясь расположится удобнее перед главным действием, Кенсу отреагировал незамедлительно, переворачивая парня обратно на спину.

Чонин лишь привстал на локтях, с удивлением смотря на хена, который теперь оседлал его бедра.